Энн Мэтер - Упрямая гувернантка

Виктория уставилась на него:

— Ты знал?

— Да. Думаю, таким способом она уничтожала болезненные образы, оставшиеся от Эльзы. Старалась поверить, что та наказана за то, что совершила.

Виктория опустила голову:

— Я тоже так думаю.

— И тебе показалось, что, поскольку Софи не любит Маргарету, она может попробовать превратить выдумку в реальность?

— Не знаю. Не думаю, что я считала ее способной на такой поступок, разве что в первые мгновения…

— Но сомнения появились. И ты отправилась спасать Маргарету, чтобы я не узнал о поведении Софи?

Виктория прижалась лбом к его груди:

— Я глупая.

— Нет. — Барон приподнял ее голову и коснулся губами уголка ее рта. — Просто трогательно верна, и все. И возможно, у тебя слишком живое воображение, а?

— О, Хорст! — Виктория сжала губы. — Я не сплю? Сегодня все кажется таким странным!

— Ты реальна, я реален, и наша любовь реальна. Вот что имеет значение, — сказал он. — И твои слова о Маргарете навели меня на мысль.

Виктория нахмурилась:

— О чем?

— Тебя не интересует, почему я был так уверен, что ты ужинала с Хэммондом?

Виктория уставилась на него:

— Конечно. Почему?

Барон нахмурился:

— Объясню. Я пришел на кухню, зная, что ты ужинаешь там. Я хотел тебя видеть. Я должен был поговорить о Хэммонде! Хотя тогда я обманывал себя, что только для твоего блага! — Он улыбнулся. — Во всяком случае, как тебе известно, тебя там не было. Мария сказала, что ты, очевидно, у себя в комнате, и я направился туда. — Он покачал головой. — Я постучал и, когда не дождался ответа, вошел. Но снова тебя не было. Я не мог понять, где ты. Я только что вышел из кабинета, где же еще тебя искать? В зале? Спальне Софи? Я проверил оба помещения, но без успеха. Даже проверил свою комнату, — хрипло добавил он.

Виктория почувствовала, как жар охватывает ее тело. Даже сейчас было трудно поверить, что скоро комната Хорста станет и ее комнатой.

Барон сел на скамью у камина и посадил ее на колено. Затем продолжал:

— Меня стало охватывать отчаяние. Маргарета все еще отсутствовала, и я не знал, где вы обе находитесь. Но главным предметом моей озабоченности была ты, я знаю, что Маргарета может постоять за себя.

— А я не могу?

Барон покачал головой.

— Ты слишком импульсивна! Я боялся подумать, где ты можешь оказаться. — Он вздохнул. — И потом, позднее, когда мы с Густавом вывели собак и прочесывали окрестности, вернулась Маргарета. Она отнеслась равнодушно к высказанным мной опасениям, и, когда я попытался выяснить, где она была, она ушла от ответа и сказала, что ты уехала в Райхштейн на встречу с Хэммондом…

— Что?

— Да, вот почему я был так уверен, что ты побывала в деревне. Я тут же сел в машину и поехал в Хоффенштайн, где обнаружил, что Хэммонд уехал на своей машине и там не знают, когда он вернется. Официантка сказала мне, что вечером в гостиницу к Хэммонду приходила молодая женщина. Вывод напрашивался сам собой, на что и надеялась Маргарета, как я теперь понял. — Он ударил кулаком по бедру. — Конечно, — резко воскликнул он, — теперь все ясно! Это Маргарета ужинала с Хэммондом и использовала для прикрытия тебя.

Виктория внимательно слушала.

— Но ведь она понимала, что обман раскроется? — воскликнула она.

Барон нахмурился еще сильнее.

— Раскроется ли? — Он покачал головой. — Не уверен. По моему мнению, это был рассчитанный риск. При такой температуре воздуха у женщины почти нет шансов выжить после ночного падения, и, возможно, она думала, что тебя найдут похороненной в каком-нибудь сугробе. Очевидно, она сочла твое отсутствие по меньшей мере зловещим признаком.

— Но где, по ее словам, пропадала она?

— Маргарета не ответила — по крайней мере, прямо. Она дала понять, что все время не отходила от замка и видела машину, стоявшую на некотором расстоянии отсюда на дороге к перевалу. Как, по-твоему, Маргарета знает этого Хэммонда… — я имею в виду более интимно, чем они показали вчера?

Виктория погладила его щеку:

— На этот вопрос я могу ответить. Перед твоим появлением они вели себя, как старые друзья.

— Ага! — Барон кивнул. — Дело начинает проясняться. И Маргарета не хотела, чтобы я знал об этом.

Виктория повернулась к камину.

— Может, и нет, — незлобиво пробормотала она.

Барон улыбнулся.

— Всегда готова к защите виновного, — прошептал он и погладил ее волосы. Его руки обняли ее за талию. — Представляешь, что бы было, если бы я принял новость о твоем отъезде с Хэммондом и прекратил дальнейшие поиски, а ты не вырвалась из плена…

— Тсс! — Виктория закрыла его рот губами. — Давай не будем сейчас об этом думать.

— Маргарета уедет, — сказал барон. — Утром Густав отвезет ее на станцию.

Виктория улыбнулась:

— Хорошо.

— И никаких тайных встреч с этим типом Хэммондом! Если он снова появится, я с ним разберусь, — грозно объявил барон.

Виктория обняла его.

— Да, герр барон, — шаловливо проворковала она.

— Меня зовут Хорст, — глухо произнес он. — Повтори!

— Милый Хорст, — послушно ответила Виктория, и барон снова наклонил голову.

— Скажи, — проговорил барон, когда его губы вновь освободились, — можешь ты принять мое предложение? И справедливо ли по отношению к тебе предлагать хаос, который я сделал из своей жизни?

Глаза Виктории сияли.

— Несправедливо будет, если не предложишь, — мягко ответила она.

Он с сомнением покачал головой.

— Ты так молода и красива, а Райхштейн такое мрачное старое место, — прошептал он.

Виктория свирепо просмотрела на него.

— Я люблю замок, — возмущенно воскликнула она, — и ты это знаешь. А что хорошего в моей жизни без тебя?

Хорст фон Райхштейн удивленно погладил ее по щеке:

— Со мной то же самое! Ради тебя я бы продал замок, поместье, все и поехал за тобой.

— Все, что мне нужно, находиться здесь, — тихо сказала Виктория. — Как ты думаешь, Софи будет возражать?

— Софи уже твоя союзница, ты знаешь. И ты нужна ей. Не как гувернантка, как подруга, как мать, которой она никогда не знала. — Он нежно взглянул на зардевшееся лицо Виктории. — Когда я впервые увидел тебя на станции, всю взвинченную и расстроенную после падения в снег, то хотел немедленно отправить назад в Англию. Что-то непонятное меня пугало, и я не хотел в нем участвовать. Я пытался тебя унижать, думаю, чтобы ты ушла сама. Я даже желал Софи успеха в усилиях по твоему изгнанию. — Он ласкающим прикосновением провел по ее горлу. — Но потом я повез тебя в Райхштейн, помнишь? И тут все изменилось. Думаю, после Эльзы я боялся увлечься, но страх не помешал мне желать тебя. — Он коснулся губами ложбинки на ее шее. — Ты прощаешь?

Виктория скользнула рукой под его воротник, чувствуя гладкую твердость мышц спины и плеч. Ее переполняло удивительно теплое и сильное чувство. Этот мужчина — этот удивительный мужчина — любит и хочет ее, и впереди целая жизнь, чтобы доказать ему: прошлое не имеет значения, если будущее принадлежит им…