Патриция Сили - Потерять, чтобы найти

— Но если ты бухгалтер, то какое уж тут искусство, — заметил Гейб. — Все ваши картины написаны не менее двух лет назад. Как художник вы не развиваетесь. Что вы написали с тех пор, как стали работать бухгалтером?

Надо бы одернуть его и сказать, чтобы не лез не в свое дело, подумала Кэсс, но в душе, в той ее части, которая почти ежедневно терзалась чувством вины и неудовлетворенности, она была с ним согласна.

— В жизни не все так просто. Я очень загружена на фирме. Я младший партнер и единственная женщина, когда-либо занимавшая этот пост. Мне приходится работать в два раза больше и лучше всех, чтобы меня считали ровней.

— Уверен, вам пришлось нелегко. Но я спрашиваю, почему вы вообще согласились на эту работу. Если бы она вам была действительно интересна, тогда имело бы смысл бороться, но вы же ее ненавидите.

— Я не говорила, что ненавижу свою работу.

— Может это и сильно сказано. Но она не делает вас счастливой.

— Меня не делают счастливой и многие другие вещи. Например то, что у меня украли кота или вторгаются в мою квартиру. Это не самая удачная неделя в моей жизни, — призналась Кэсс со вздохом. — Но это не значит, что я должна отказаться от карьеры и жить в лесу, питаясь ягодами и кореньями.

— Для вас так важны деньги, что вы готовы ради них всем пожертвовать?

— Не деньги ради денег, а для того, чтобы иметь то, что стремятся иметь все люди — свой дом, любимого человека, семью. Но люди знают, что ничего этого не будет, если они не достигнут определенного уровня материального обеспечения. Вам этого не понять.

— Вы полагаете, никто вас не полюбит, если вы не богаты?

— Я не могу позволить себе влюбиться до тех пор, пока не добьюсь финансовой независимости.

— Не знал, что это чувство можно контролировать.

— И даже очень легко. Небольшая доза жизненных реалий способна убить какую угодно фантазию.

— Боюсь, я с вами не соглашусь. Некоторые фантазии довольно живучи. А некоторые вообще отказываются умирать.

Разговор принимал слишком личный характер, приобретая какой-то непонятный для Кэсс подтекст. Ее стремление вынудить Гейба Престона сказать что-либо такое, что дало бы ей над ним превосходство, могло обернуться против нее же самой: вдруг она скажет что-нибудь такое, что он сочтет изобличающим. Рассуждая об искусстве, притворяясь, что озабочен ее неудовлетворенностью работой, он на самом деле хочет, чтобы она расслабилась, надеется усыпить ее бдительность и выудить информацию, свидетельствующую о ее причастности к бандитам.

Кэсс попыталась незаметно перевести разговор в несколько другую плоскость.

— Вам повезло, что вам не приходится думать о деньгах. Вы можете делать все, что вам заблагорассудится.

— Да, я счастливый человек, — согласился Гейб, но с какой-то горечью, удивившей Кэсс.

— Должно быть, приятно работать на Эмили Кроссуайт. Она хороший человек и души в вас не чает.

— Эмили — лучшая женщина в мире. Если бы она не взяла меня на работу, не знаю, что бы я делал.

Искренность, звучавшая в голосе Гейба, заставила Кэсс пересмотреть свое мнение о нем.

— Вы очень серьезно относитесь к своей работе, верно?

— Конечно. — Гейб посмотрел на Кэсс недоуменно, будто удивившись ее вопросу. — Уж вам-то более других известно, что это так.

— Откровенно говоря, мне показалось, что работа для вас что-то вроде игры.

— Прошу прощения, если вас разочарую. Моя работа у Эмили Кроссуайт в качестве шефа службы безопасности очень важна. Я в ней хорошо разбираюсь и благодарен Эмили, что она меня наняла. Вы теперь будете больше мне доверять? Мои советы хоть и бесплатные, но, по-моему, не такие уж бесполезные. Может быть, к ним стоит прислушаться?

— А я и не говорила, что они бесполезные. — Кэсс открыла холодильник и достала майонез. — Я только хотела сказать, что очень долго думала, выбирая профессию, и потратила на обучение уйму времени и денег.

— Я мог бы с таким же успехом потратить время и деньги на то, чтобы стать жокеем, — парировал Гейб. — А когда выучился, все равно был бы на фут выше и восемьдесять фунтов тяжелее, чем положено, и не смог бы участвовать в скачках. Нельзя заставить себя стать кем-то, если к этому не лежит душа или ты не подходишь по физическим данным. Слишком высоки ставки.

— Значит вы бросили заниматься лошадьми и вместо этого стали шефом службы безопасности у Эмили Кроссуайт, так что ли?

Гейб поднял руки, сдаваясь.

— Ваша взяла. Я перестану читать вам проповеди по крайней мере до конца обеда.

— Лучше объявите перемирие на весь вечер, — предложила Кэсс, — а то у меня будет несварение желудка, если я буду думать, что после обеда все начнется сначала.

— Согласен. А теперь убирайтесь из кухни и дайте мне покончить с бифштексами. Вы можете пока открыть бутылку. Мне понравилось то, что мы пили вчера, и я принес то же самое.

— Вы принесли вино? — удивилась Кэсс.

— Послушайте! Я все же не законченный паразит и, если уж приглашаю леди к обеду в ее собственной квартире, то делаю все, как полагается.

Кэсс достала из холодильника вино и спросила:

— А что у нас на десерт?

— Неужели больше не осталось вашего изумительного торта? — Гейб выглядел удрученным.

— Представьте себе — ни кусочка.

— Я так и думал. Я приготовлю десерт в следующий раз, хотя он будет далеко не такой вкусный, как ваш.

«В следующий раз»? Он что, собирается поселиться у нее на пороге или на кухне на то время, пока не кончится история с похищением? Впрочем, это было бы не так уж и ужасно.

Кэсс давно привыкла к уединенному образу жизни, и он ее не тяготил. Но без Гейба Престона, который то раздражал ее, то приятно удивлял, дни были бы гораздо более тягостными. Он отвлекал ее от мыслей о печальной участи Крудли. Ей было хорошо в обществе Гейба. Глупо было бы это отрицать.

Разливая вино, Кэсс все же решила, что не станет слишком уж поддаваться магнетизму мистера Престона. Обаяние было как бы его торговой маркой. Может быть, именно поэтому он и получил работу у Эмили Кроссуайт. Он не был ленив и — надо отдать ему должное — задумывался о жизни. Но у них не было ничего общего, кроме временно связавшей их истории с похищением Крудли. Как только кот вернется домой…

— За Крудли и его возвращение.

Намерение Кэсс отдаться на волю обстоятельств и не философствовать сохранялось в течение всего обеда. Бифштекс был великолепным, мягким и сочным, а соус, по уверению Гейба, приготовлен по старинному рецепту семьи Престон. Гейб подавал еду, разливал вино и развлекал Кэсс забавными историями.

После обеда Гейб напомнил Кэсс, что она обещала провести экскурсию по квартире. Порозовев от удовольствия, она повела его в спальню. Гейб тут же подошел к любимой картине Кэсс, на которой был изображен фантастический остров. Картина висела на противоположной от кровати стене, так что каждый день, ложась спать, она на нее смотрела. Гейб долго молча стоял перед картиной.