Энн Тамплин - Аромат жасмина

— Капитан хотел предложить тебе перебраться к нам.

— Карла, я бы с удовольствием, но…

— Дорогуша, тебя так пугает ее титул?

— Я хоть слово об этом сказал? Оставь это.

— Не оставлю. По крайней мере, пока не выскажусь до конца. Я провела с ней целую ночь, плакала с ней, пила с ней виски. Говорили о тебе.

— Представляю, что она говорила…

— Ни черта ты не представляешь! Если ты сейчас поедешь к ней…

— Я никуда не поеду. Она ведь ясно дала понять…

— Понятливые все стали! Так и сбежишь? Трус! Все янки трусы!

— Она не хочет меня видеть.

— Откуда ты знаешь, чего она хочет, если ты с ней не говорил!

— Но она сказала…

— Все северяне такие тупые, или нам прислали самого выдающегося тупицу?

— Перестань! Гражданская война давно кончилась.

— Последний вопрос. Ты ее хочешь?

Рой застыл. Открыл рот. Закрыл. Посмотрел на Карлу и произнес тихо-тихо:

— Больше всего на свете.

— Тогда отправляйся к ней немедленно.

— Иду. Уже иду.

— О Боже, как я устала! Какое счастье, что Джой не с севера!

Рой стоял в большом холле «Виллы Цветов» и ждал Джеральдину. Вместо нее к нему вышла пожилая и очень величественная женщина.

— Если вы подождете минуту, я доложу мисс Бриджуотер, что вы пришли.

— Извините, а не могли бы вы просто проводить меня к ней. Я хочу сделать сюрприз. Пожалуйста. Это очень важно.

Неожиданно величественная дама расплылась в улыбке.

— Вообще-то это неправильно, но я рискну. Она на веранде. Удачи, мистер.

Он взбежал по лестнице, не чуя под собой ног. Остановился перед тяжелыми дверями, набрал воздуха в грудь и распахнул их.

— Джеральдина!

— Ты! Что ты здесь делаешь?

— Я хотел сказать…

— Что же? Хочешь извиниться, что все так вышло?

— И это тоже. Я должен был попытаться что-то изменить… Не знаю, как, но должен был.

— Я знаю.

— Я бы все за это отдал. Лишь бы ты улыбнулась мне снова. Но я не могу ничего изменить. Я изо всех сил старался оградить тебя, твой мир от моего…

— Какой он, твой мир? Мир Карлы? Жестокость и предательство? Грязь и кровь?

— И это тоже. Я не думаю об этом, я просто живу и делаю то, что должен. Служить и защищать. Это написано у нас на жетоне.

Джеральдина отвернулась, посмотрела на сад. Потом заговорила вновь:

— Ты использовал меня. Чтобы подобраться к Билли и моему брату.

— Я не использовал тебя. Я не искал близости… и любви тоже. Так получилось. Прости меня.

Она смотрела на Роя и умирала. Медленно и неотвратимо. Единственное, чего она хочет — это быть с ним рядом, всегда, всю жизнь, засыпать и просыпаться в его объятиях, ждать его по вечерам, провожать по утрам, родить ему детей, состариться с ним рядом…

Она любила его.

Рой Доннери, такой огромный, такой сильный, такой суровый, стоял и смотрел на Джеральдину Бриджуотер своими зелеными ирландскими глазищами, и девушка чувствовала, что она не в силах сказать ему «Уходи и не возвращайся». От этого мужчины исходила волна силы и чувственности, и Джеральдина желала его в ответ всей своей измученной душой… и всем телом.

Неожиданно он подошел к ней и взял ее за руку.

— Джеральдина… Ты хочешь, чтобы я остался с тобой?

Она усмехнулась, отводя глаза.

— Думаю, Нью-Йорк не смирится с такой потерей.

— Я тебе еще не говорил, но Ваш город кажется мне все привлекательней и привлекательней, к тому же я так и не послушал толком негритянский джаз, не распробовал кофе и не сказал тебе самого главного.

— Чего же?

— Я люблю тебя, Огонек.

— Я думала, ты никогда этого не скажешь.

— Джеральдина, выслушай меня! Мне никогда в жизни не было так трудно работать. Впервые в жизни я боялся, каждую минуту, каждую секунду, потому что это касалось тебя. Я не могу представить мир без тебя, принцесса! Мой мир без тебя мертв, маленькая фея, я не дышу, не живу, когда тебя нет рядом со мной. Ты — моя жизнь.

Она положила маленькую ладонь ему на губы и посмотрела на него бездонным и лучистым взглядом своих невозможных глаз.

— Ш-ш-ш, молчи! Я все понимаю, все знаю. Все, что ты делал, что сделал… с Билли, с Уолтером… ты должен был это сделать. Иначе ты не был бы тем, кого я полюбила с первого мгновения нашей встречи. Молчи, Рой Доннери, молчи и слушай: я люблю тебя, я люблю тебя так, как никто и никогда не любил, и я буду любить тебя до последнего моего вздоха, и я не перестану любить тебя даже после смерти, потому что такая любовь не умирает! Вот.

Она обвила его шею руками и поцеловала в губы. Рой смотрел на нее, обнимал ее, ласкал ее, а значит, все было хорошо. Только об этом сейчас и могла думать Принцесса Юга, Джеральдина Бриджуотер.

— Огонек! Может, я тебе не слишком подхожу?

— Замолчи. Никогда не смей этого говорить! Это неправда.

— Но я из другого…

— Рой Доннери! Это не имеет никакого, ну совершенно никакого значения! Значение имеет только вот это…

И они целовались снова и снова, и мир вокруг благоухал жасмином и земляникой, а потом Джеральдина отстранилась от него и спросила, слегка задыхаясь:

— Ну, а что мы будем делать дальше?

— Вообще-то, я подумывал сделать тебе предложение, но ты какая-то распущенная… на шее виснешь…

Голубые глаза сузились, град ударов посыпался на хохочущего Роя.

— Проклятый янки! Карла была права!

— О-о-о, Красная Шапочка лупит Большого Серого Волка!

— Не так, не так! Красная Шапочка выросла, вышла за Серого Волка замуж и поселилась в темном лесу навсегда.

Рой подхватил ее на руки и закружил по комнате. Звонкий смех Джералъдины рассыпался по комнате, словно хрустальные бусы. Она заглянула в зеленые глаза своего мужчины.

— Что же дальше, Серый Волк?

— Ну, если ты имеешь в виду физиологический аспект кардинального решения данной трансрегиональной проблемы, то…

— Давай просто сделаем это!

— Прости. Мы, ирландцы, все такие. Маленький Народец наградил нас красноречием…

— … И зелеными глазами…

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Да. Да! Да-а-а!!!

— И ты станешь женой копа ирландца, и будешь жить с ним в жалкой лачуге?

— У тебя на языке живут маленькие дьяволы, Рой Доннери, поэтому я не хочу больше тебя слушать. Поцелуй меня!

— Ты читаешь мои мысли. Так, где мы остановились? Не помню. Пожалуй, лучше начать с самого начала.

— Ты очень много говоришь, Рой Доннери.

И она его поцеловала.

Пестрая, пляшущая, поющая, ругающаяся, целующаяся, бурлящая толпа заполняла улицы и парки, растекалась огненной рекой по всему городу, разбрасывая вокруг искры и огни фейерверка. Женщины были бесстыдны и торопливы, мужчины легкомысленны и неутомимы. Дети охрипли от восторженного визга. Кошки попрятались. Собаки засыпали на ходу, объевшись за две недели Большого Карнавала.