Дебора Тернер - Любовь прекрасна

— Ленни — дочь моего мужа!

— Почему мы должны верить вам? — произнес Стэнли чертовски вежливо. — Вы не можете доказать, что она не дочь моего отца. Полагаю, вы встречались несколько месяцев. Он часто ездил в Австралию по делам.

Розмэри вспыхнула:

— Хорошего же вы мнения обо мне! Я знала, что моя дочь встречается с вами, и вы думаете, что я могла не предупредить ее, если бы вы и Ленни были братом и сестрой?

— А что я могу думать о женщине, которая спала с моим отцом только потому, что он был похож на ее мужа, в то время… — В его глазах закипал такой гнев, что Ленни невольно встала между ними. Он отстранил ее и продолжил: — В то время как ее собственный муж последние полтора года жизни был прикован к инвалидной коляске? Что, кстати, делает маловероятным, что он мог стать отцом ребенка.

— Но это так! — Розмэри сжала губы, затем сказала: — Я расскажу вам, как это случилось. Год спустя после несчастного случая с Истоном я подхватила ужасный грипп и никак не могла поправиться. Я была совершенно истощена. Благотворительная организация оплатила пребывание Истона в госпитале, и у меня появилось свободное время. Той весной в Сиднее стояла холодная погода, и врачи рекомендовали мне поехать на южный курорт. В первый же день моего пребывания там я встретила Дейва Дайвера.

Ленни взглянула на Стэнли. Его взгляд, словно холодный луч лазера, сверлил ее мать. Чувствуя, что ее сердце разрывается, она сказала:

— Не надо, мама. Ты не должна рассказывать нам это.

— Нет, должна. — Она тяжело вздохнула. — Контраст был разителен. Истон пребывал в глубокой депрессии, он говорил исключительно о том, что хотел бы умереть. Дейв был полон жизни и был похож на мужа, каким тот был прежде. Я знаю, что это было дурно, грешно, безнравственно… Но я…

Мягко взяв мать за руку, Ленни перебила:

— Пожалуйста, не нужно…

Розмэри смахнула слезы и, схватив руку Ленни, долго не выпускала ее.

— Дейв говорил мне, что заехал на курорт в надежде посмотреть на девочек в бикини. Я сразу поняла, что хоть он и похож внешне на моего мужа, но он совсем другой. Истон был сама любовь. И он был моя любовь. Моя настоящая любовь. — Теперь она смотрела на Стэнли. — Вы были правы, когда сказали, что я спала с вашим отцом потому, что он похож на Истона. Я не знала Дейва хорошо, но не требовалось долгого времени, чтобы понять, что он в подметки не годится моему мужу.

— Значит, поэтому ты… — начала Ленни.

— Да, именно поэтому я беспокоилась, когда ты сказала, что встречаешься со Стэнли. Я боялась, что он, возможно, похож на своего отца.

— Похож или нет, разговор не обо мне. Вы не отрицаете, что спали с ним, — настаивал Стэнли.

Розмэри кивнула.

— Я не думаю, что вы сможете понять, но мы с Истоном были женаты всего год, когда произошел несчастный случай, и я так сильно любила его. Потом он совсем переменился. — Ее рука сжала руку дочери, но она не сводила глаз со Стэнли. — Когда я была с вашим отцом, я могла притвориться, что все снова как прежде. Я не знала, что он женат.

Стэнли покачал головой. Его губы были жестко сжаты.

— Он лгал, впрочем, это было нормой для него.

Очень мягко Розмэри продолжила:

— Когда все произошло, я возненавидела себя. Я раньше уехала домой.

— Все это очень впечатляюще, но ничего не доказывает, — заметил Стэнли.

Розмэри посмотрела на дочь.

— Это случилось в сентябре, за год до твоего рождения.

— Я не знаю точно, когда мой отец ездил в Австралию. — Стэнли говорил с холодной ясностью, его глаза стали прозрачны и безучастны. — Я знаю, что он застрелился за три месяца до рождения Ленни, четыре месяца спустя после смерти моей матери.

Очень осторожно, без намека на злость, Розмэри сказала:

— И вы не верите мне, когда я говорю, что Ленни не сестра вам?

— Я не смею, — тихо сказал он.

Ленни знала, что он чувствует. О, она доверяла своей матери полностью, но, пока они не смогут каким-то образом выяснить дату поездки Дейва на тот злополучный курорт, Стэнли будет не в состоянии победить сомнения. Словно отвечая на ее мысли, он повернул голову, на его напряженных скулах ходили желваки.

— Я должен знать, — сказал он, наклонившись к Ленни. — Ты понимаешь?

— Да.

Отпустив руку матери, она подошла к окну. Внизу сверкал черной эмалью автомобиль Стэнли. Она вспомнила, как он стоял, запрокинув голову, глядя на ее окно, и как говорил, что ждал обещания и розу. Рыдания перехватили горло.

Почти беззвучно она сказала:

— Нам никогда не удастся доказать это, не удастся убедить себя.

— А ты можешь позволить себе пойти на риск? — Его голос был так же тих, как ее.

— Я знаю мою маму.

— А я знаю лишь женщину, которая спала с моим отцом, потому что он напоминал ей собственного мужа.

— Мне очень жаль, — прошептала Розмэри.

— Не сомневаюсь, — сказал он с подчеркнутой вежливостью. — Но не так, как Ленни и мне. Ничего не получится. Я ухожу.

Ленни зажмурила глаза, чтобы не видеть его уход.

Когда хлопнула дверь, Розмэри провела дрожащей рукой по лицу и сказала:

— О господи! Ленни, я бы хотела, я хотела…

— Не нужно.

Он наведет справки, подумала Ленни с дикой, безумной надеждой. Он найдет выход. Но она не могла не понимать, что шансы отыскать нужную информацию после тридцати лет почти нереальны, Стэнли никогда не вернется, и она должна будет всю оставшуюся жизнь оплакивать свою несчастную любовь. Если только…

Так как эти два слова были самыми бесполезными в языке, она сказала:

— Не знаю, как ты, а я ужасно хочу чаю.

— Ленни…

— Все в порядке, мама.

— Если бы… — Мать посмотрела на свои руки, два кольца Билла: одно — подарок в день помолвки, другое — свадебное переливались в лучах солнца. — Ты была зачата, когда твой отец сумел преодолеть депрессию, и мы оба отчаянно хотели ребенка. Несколько недель спустя ему стало хуже, и он умер у меня на руках. — Она горестно вздохнула. — Все было кончено.

— О мама…

Но Розмэри выпрямила спину.

— Хотя мы не могли знать точно, но мы оба были уверены, что я беременна. Истон был так счастлив, просто ликовал. — Она взглянула на Ленни. — Я никогда не понимала изречение Библии о том, что дети расплачиваются за грехи родителей. Теперь поняла. Я не могу ничего изменить из того, что сделала в те годы, но могу поклясться тебе, что ты не дочь Дейва Дайвера.

Быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять, о чем Розмэри думает. Ленни присела рядом с ней и крепко обняла.

— Не нужно говорить так! — сказала она. — Кто я такая, чтобы осуждать тебя? Мы все делаем ошибки, но я уверена, что ты самая лучшая мать на свете!

Губы Розмэри дрогнули.

— Ты веришь мне, девочка?

Ленни провела рукой по щеке матери.

— Да, — сказала она просто. — Я верю тебе. Не припомню, чтобы ты обманывала меня.