Дебора Тернер - Золотые глаза любви

Зазвонил телефон.

— Инесса, — сказал Айзек странным голосом, — случилось нечто довольно-таки… неприятное. Я только что разговаривала с главным редактором, — сообщил он обеспокоенно. — Старик сказал, что ты… что тебе не… — Он поколебался, прежде чем продолжить: — Инесса, он не хочет, чтобы ты писала о конференции. Он велел, чтобы ты и близко не подходила к отелю… иначе он отстранит тебя от работы.

Ошеломленная Инесса спросила:

— Что? Почему?.. Как он мог это сделать? — Однако она уже понимала, что к чему. На главного редактора наверняка кто-то надавил. И она догадывалась кто.

— Как видишь, мог, и я вынужден попросить тебя не сердиться и постараться смириться с этим, — попросил Айзек, понизив голос.

— Конечно. Я не подведу тебя, — вздохнула Инесса. — Я буду писать о чем-нибудь другом. Он не объяснил тебе причину?

— Нет. Только сказал, что не имеет к тебе претензий и не сомневается в твоих профессиональных способностях. Ничего личного. Старик утверждает, что это вынужденная мера.

Инесса чувствовала себя так, словно ее предали. Неприятная тяжесть легла на сердце. Однако она вовсе не собиралась этого демонстрировать.

— Айзек, все в порядке, — непринужденным тоном произнесла она. — Повторяю, я готова работать над чем-нибудь другим.

Начальник, явно чувствовавший себя не в своей тарелке, виновато затараторил:

— Спасибо, что поняла меня. Я думаю, что тебе не обязательно сейчас работать. Почему бы тебе не взять отпуск и не съездить куда-нибудь отдохнуть? Хочешь, я поговорю с руководством?

Инесса улыбнулась.

— Отличная мысль. Надеюсь, у тебя не возникнет неприятностей из-за меня?

— У меня? О нет! — уверил ее Айзек. — Кто-то вынудил главного редактора отстранить тебя от работы, и ему некуда было деваться. Жаль, что так вышло. Извини. Мне нужно идти, детка. Спасибо тебе.

Аккуратно положив трубку на рычаг, Инесса шагнула к окну и распахнула его. Соленый ветер из гавани ворвался в комнату, принеся с собой шум набережной.

Она была зла. Нет, не на Айзека и не на главного редактора. Как же ей хотелось высказать Алану все, что она думает о людях, которые используют свое положение для того, чтобы давить на других.

Она была современной женщиной, а лорд Макфелрой словно явился из средневековья — благородный, одухотворенный и одновременно безжалостный, пребывающий в плену предрассудков. У них не могло быть ничего общего, и потому ее чувства к нему обречены умереть в самом скором времени.

Прошла неделя. Сидя в кухне своей маленькой квартиры, Инесса развернула было газету, но тут же сложила ее обратно, боясь увидеть знакомое лицо, — даже если это была всего-навсего черно-белая фотография. Намазывая себе бутерброд, она сказала, ни к кому не обращаясь:

— Интересно, в какой степени его внешняя привлекательность способствовала его карьере? В немалой, могу поклясться!

Инесса бросила взгляд за окно, любуясь солнечным днем. Она собиралась отправиться на остров, расположенный в сорока милях от берега, и провести там несколько свободных дней в домике, принадлежащем родителям ее школьной подруги Бетти.

Вот уж где она действительно отдохнет! Вдали от столичной жизни ее хоть на время перестанут мучить проблемы, с которыми ей неожиданно пришлось столкнуться сейчас. Инесса невольно посмотрела на сложенную газету.

На следующее утро после ее встречи с Аланом в разделе светской хроники появилась заметка, где среди прочего было написано:

Что происходит между знаменитым лордом Аланом Макфелроем и красавицей журналисткой? Из достоверных источников нам стало известно, что недавно ее видели выходящей из номера лорда с растрепанными волосами и ярким румянцем на щеках. Что бы это могло значить?

После этой публикации ничто уже не могло бы разубедить Алана в том, что это она снабжает журналистов подобной информацией. А может, даже пишет статейки сама.

Не то чтобы это ее беспокоило…

— Ни в малейшей степени не беспокоит, — бодро сказала она, излишне жизнерадостно улыбаясь.

И солгала…

Несколькими часами позже она уже была на острове. Старый автомобиль катился по пыльной дороге, ведущей к домику. Остров… Прекрасное место для уединения. Может быть, здесь она наконец-то расслабится и выкинет из головы этого мужчину — такого привлекательного и одновременно такого опасного.

Настроение Инессы начало стремительно подниматься, едва она увидела чудесный старый дом, который стоял неподалеку от пляжа, засыпанного золотым песком.

Если верить синоптикам, хорошая погода сохранится еще долго — дольше, чем она здесь пробудет. Твердо решив посвятить себя отдыху, Инесса открыла двери, чтобы проветрить дом, и принялась вынимать из багажника вещи. Покончив с этим, она позвонила Бетти и сообщила, что благополучно добралась до места.

Потом она побежала на пляж, чтобы искупаться после дороги. Скинув рубашку и шорты, она вошла в зеленые океанские волны.

Ни единой живой души на много миль вокруг, со вздохом удовлетворения подумала она. Только чуть дальше по берегу огромная территория была обнесена высоким забором, а за ним полускрытый вековыми деревьями виднелся большой старый дом. Но, насколько ей было известно, там уже давно никто не жил.

Инесса выбралась из воды и побрела по пляжу, мысленно восстанавливая в памяти события последних дней. Завтра она погуляет по острову, наслаждаясь тишиной и покоем, и, может быть, отыщет какие-нибудь красивые виды, чтобы сфотографировать.

Внезапно в памяти снова всплыло лицо Алана — красивое и жесткое, которое так полюбилось фоторепортерам.

— Боже ты мой, — огорченно пробормотала она, — ну и влипла же я.

Инесса знала, что она очень восприимчива к красоте, но то, что происходило с ней сейчас, не поддавалось никакому объяснению. Нельзя быть настолько поглощенной мыслями о мужчине, которого видела три раза в жизни! — убеждала она себя.

Ладно, он великолепно целуется. Но что с того? В наши дни этим никого не удивишь. Целомудренное поведение ушло в прошлое вместе с поколением ее матери. Да нет, бабушки…

Инесса тяжело вздохнула, вспомнив свою бабушку — добрую, отзывчивую и достаточно сильную, чтобы взять на себя заботы о внучке. В то время как отец девочки все свободное время проводил у постели больной жены.

При мысли об этом Инесса вновь испытала безысходную тоску по родной душе, которая стала ее постоянным спутником с двенадцати лет, когда буквально в одночасье она осталась одна-одинешенька на всем белом свете. Убитая горем девочка долго не могла прийти в себя. А поскольку у нее не было никаких родственников, оставшиеся до совершеннолетия годы она провела в сиротском приюте.