Барбара Ханней - Чтобы встретиться вновь…

Вернувшись домой, Марк сразу отправился в комнату Софи. Сказать, что ему было трудно это делать, значит не сказать ничего. Он чудовищно устал, но спать не мог. Марк вытащил из-под кровати ее чемодан. Обувь и джинсы положил вниз, затем открыл ящик комода - там лежало белье. У него дрожали руки, когда он складывал шелковые трусики, кружевные лифчики и тонкую ночную рубашку. Каждая вещь была связана с воспоминаниями, от которых сердце разрывалось на части.

На столике в углу комнаты он нашел вырванные странички из блокнота с рисунками его спальни и записями о мебели, цвете стен, обивке и коврах. Здесь же был набросок детской: старомодная деревянная кроватка, лоскутное одеяльце, коврик на полу, кресло-качалка, шкаф, полки для мягких игрушек. Марк смотрел на этот незамысловатый рисунок и боролся с желанием упасть на пол и зарыдать. Он теряет ее. Теряет Софи.

Со стоном он бросил страницы с рисунками поверх сложенной одежды и выбежал из ее комнаты.

Но и в собственной спальне утешения он не нашел, потому что здесь его тоже подстерегали воспоминания о счастливом времени, проведенном с Софи. Он распахнул дверь в бельевую, взял одеяло и подушку - сегодня он поспит, если удастся, на диване.

Он уже стянул сапоги, когда раздался звонок. Марк вскочил и, спотыкаясь, кинулся к телефону.

Пожалуйста, пусть это будет Софи!

- Здравствуйте, Марк.

Марк подавил стон. Английский акцент, но это не Софи. Это ее мать.

Ему придется все ей рассказать.

- Здравствуйте, леди Элайза.

- Марк, простите, что звоню так поздно. Я пыталась дозвониться раньше, но вас не было дома.

- Ничего. Я не сплю. - У него перехватило дыхание. - Но Софи нет. Она… - Марк сжал пальцами переносицу, собираясь с силами. - Софи в больнице. У нее случился выкидыш.

- Боже мой…

- Сейчас с ней все в порядке.

- Моя бедная девочка. Весь день у меня было ужасное предчувствие. - Леди Элайза замолчала. - Марк, мне очень жаль. Когда Софи рассказала мне о своей беременности, она была такой счастливой. Такой уверенной в себе. Я порадовалась за нее. Она говорила, вы тоже хотели ребенка.

- Да. - Марк тяжело вздохнул и привалился плечом к стене. - Но врачи сказали, что это было неизбежно. Плод прекратил развиваться.

- Понимаю. Да, такое случается. Как жалко. Бедная Софи. Ей необходимы забота и ласка, когда она вернется к вам после больницы.

- Она не вернется сюда, - выдавил Марк.

- Что вы сказали?

- Она хочет уехать в Лондон.

В нависшей тишине Марк стиснул зубы и закрыл глаза.

- Марк, - раздался голос леди Элайзы, - я понимаю, что это не мое дело, но вы довольны решением моей дочери?

Борясь с подступившими к горлу рыданиями, Марк молчал.

- Я знаю Софи. Она излишне импульсивна и очень остро на все реагирует. Думаю, это решение она приняла сгоряча.

- Не знаю.

- Вы очень расстроены?

- Это был самый ужасный день в моей жизни.

- Вам будет легче, если мы поговорим?

- Сомневаюсь.

Но в голосе матери Софи было столько доброты и сочувствия, что Марк с тяжелым вздохом согласился.

- Хорошо. - Он опустился на пол и прижался спиной к стене. - Что нам делать, как вы считаете?

На следующее утро во время обхода доктор был настроен очень оптимистично.

- Помните, - сказал он Софи, - детей вы сможете иметь, так что забудьте о том, что произошло. Я уверен - следующего ребенка вы благополучно доносите. И еще одна хорошая новость - вы можете ехать домой.

Домой.

Первое, что пришло на ум, - «Кулаба Уотерс». Но эту мысль надо отбросить. Дом - это, разумеется, Лондон. Софи ждала прилива ностальгии, представляя себе лондонскую квартиру, но ничего подобного она не ощутила. Может быть, когда она увидит маму и Эмму, окажется среди своих вещей, то все вернется на круги своя?

И тогда она сможет вычеркнуть из памяти высокого темноволосого ковбоя, сможет забыть бескрайний аутбэк и низкий дом с железной крышей. Со временем этот эпизод ее жизни исчезнет из памяти как дурной сон.

Хотя кого она пытается обмануть? Марк - само совершенство. Она никогда его не забудет, не перестанет скучать по нему, потому что влюбилась в этого мужчину. И его таинственный аутбэк она уже почти полюбила. Ведь аутбэк - это часть Марка.

Софи побросала одежду в сумку и положила руку на живот - плоский живот, пустое чрево, где ее ребенку не удалось выжить. А она так хотела, чтобы он рос, так ждала, когда ее маленькая фасолинка превратится в пухленького, здорового младенца.

У нее подогнулись колени, и она опустилась на край кровати. Как же трудно свыкнуться с тем, что теперь у нее нет… да и не было никакой возможности выносить ребенка. И еще труднее смириться с тем, что конец ее беременности означает потерю Марка. Зачем она ему нужна без ребенка?

Она так надеялась, что он ее любит. Ведь ночью он шептал ей такие ласковые, нежные слова. Но днем он их ни разу не повторил… Да, от правды никуда не деться. Без ребенка Марку она не нужна. Она приняла решение уехать, но как же тяжело ей это далось! В глубине души она знала, что поступает правильно, что это - единственно верный путь. Она должна как можно скорее вернуться в Англию.

Марк был уже на полпути к Маунт-Айзе, когда зазвонил мобильник.

- Марк, это Софи. Хорошо, что я до тебя дозвонилась.

У него по рукам и спине побежали мурашки.

- Где ты? Я позвонил в больницу, но мне сказали, что тебя уже выписали.

- Да. Лечащий врач счел мое состояние удовлетворительным. Сейчас я в кафе в центре города. Где ты?

- В часе езды. Я везу твои вещи.

- Спасибо.

И это все, что она может ему сказать?

- Я созвонилась с авиакомпанией и заказала билет.

Марк покрылся холодным потом.

- Когда ты улетаешь?

- Около двенадцати. Я улетаю на побережье.

Он с такой силой вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев.

- Почему такая спешка?

- Я пробуду два дня в Сиднее, - уклонилась она от прямого ответа. - И улечу домой в пятницу.

- Но разве это не слишком скоро? Разве тебе не нужно еще немного времени, чтобы прийти в себя?

- Со мной ничего не случится. Так будет лучше.

Лучше? Для кого?

- Мне не следовало так долго говорить, когда ты за рулем. Я поеду в аэропорт и встречу тебя там. Примерно через час.

- Пожалуйста, дождись меня, - закричал он. - Софи, нам надо поговорить. Это важно.

Но она уже отключила мобильник.

Софи стояла перед зеркалом в дамской комнате аэропорта. На ней была та одежда, которую ей положила в сумку Джилл: фиолетовая футболка с круглым вырезом и короткая джинсовая юбка. В резком освещении ламп дневного света она была похожа на умирающую героиню в финальном акте одной из маминых опер. При мысли о маме на глаза набежали слезы. Вчера вечером она хотела ей позвонить, но смелости не хватило признаться в том, что она опять потерпела неудачу.