Виктория Лайт - Рожденный для любви

На следующей неделе отец заканчивает свои дела, и мы едем к его родным. Оказывается, в Чикаго у нас куча родственников. Родители отца, его сестра, ее дети. Не могу сказать, что меня очень тянет с ними общаться, а уж что касается отца, так он вообще не хочет туда ехать, но его мама настаивает, и он не может ей отказать. Несомненно, им всем любопытно будет на меня посмотреть.

По поводу работы я еще ничего не решил. Отец считает, что мне следует немного подождать. Скорее всего, я так и поступлю. Как просто все было на Тикариве! А здесь надо все время о чем-то думать, прикидывать, рассчитывать. Все озабочены только тем, как бы заработать деньги. Мне это противно... Но в городской жизни есть несомненные преимущества — видел бы ты местных девушек. Не все они, конечно, красавицы, но очень отличаются от наших. Без ложной скромности могу сказать, что пользуюсь определенной популярностью — со мной, например, только за один вчерашний день на улице заговорили три девушки, а одна назвала симпатягой. Так смешно. Поподробнее напишу в следующем письме — пришел отец и зовет меня.

Передавай привет всем нашим, особенно Андреа. Скажи ей, что я по ней скучаю.

Всегда твой,

Орландо ».

Роскошный автомобиль медленно подъезжал к длинному дому из красных продолговатых кирпичей. Стояла осень, и уже почти все деревья были без листьев, но огромный ухоженный парк все равно произвел на Орландо неизгладимое впечатление. Ровные, посыпанные мелким гравием дорожки, высаженные в один ряд кустарники, аккуратные газоны, плод многолетних усилий садовника, одинаковые деревянные скамейки. Сколько труда было вложено в каждую клумбу! В таком парке, наверное, страшно гулять просто так. Непременно нужен какой-нибудь торжественный повод, чтобы чинно пройтись по этим дорожкам...

Джек казался очень напряженным, и его волнение передалось Орландо. Что же произошло у отца с родными, если он так не желает с ними общаться? Неужели возвращение в родной дом настолько ему неприятно? Вопросы вертелись у Орландо на языке, но задавать их он почему-то не решался. На Тикариве отец был близким и родным, и Орландо не колебался бы ни секунды, если бы хотел спросить его о чем-то, но в Америке все странным образом изменилось. По мере приближения к поместью Денверов Джек все больше замыкался в себе. Порой Орландо казалось, что он видит перед собой совсем другого человека, постороннего и незнакомого. В чем была причина такой перемены? Тоска по матери? Или же во всем была виновата эта страна, где гонка за деньгами не прекращалась ни на минуту? Орландо хотел как можно скорее познакомиться с родными отца, чтобы понять наконец, что происходит и как ему себя вести...

Машина остановилась у парадного входа. Потемневшие от времени ступеньки вели к массивной двери, которая сейчас была широко распахнута. На ступеньках их ожидала настоящая делегация. Невысокая седеющая женщина, всхлипнув, бросилась к Джеку и прижала его к груди. Чуть впереди стоял полный господин с багровым лицом, в котором Орландо с трудом угадывал семейные черты Денверов — серые глаза, нос с горбинкой, мужественный овал лица.

Родители отца были, несомненно, потрясены встречей, да и сам Джек выглядел не менее взволнованным, чем они. Орландо почувствовал неловкость. Встреча с этими людьми ничего не значила для него. Ему только предстояло познакомиться с ними и, может быть, полюбить их, но сейчас ему было не по себе. Положение ухудшало еще и то, что про него все забыли. Все глаза были устремлены на Джека, и Орландо ощущал себя лишним. Захотелось развернуться и удрать в спасительную мглу парка за спиной, но приходилось терпеливо ждать, когда Денверы насладятся общением со своим блудным сыном и обратят внимание на его наследника.

— Господи, как ты похож на Джека. Это что-то потрясающее.

Моложавая женщина, робко выглядывавшая из-за плеча мужчины, который горой стоял у нее на пути, наконец-то заговорила с Орландо. Как по команде, все посмотрели в его сторону. Джек Денвер очнулся и понял, что забыл рассказать о самом главном.

— Орландо, мой сын, — пробормотал он.

— Твой сын?

В голосе Присциллы Денвер, матери Джека и бабушки Орландо, прозвучало неприкрытое удивление.

— Простите, я ничего не писал вам о нем... — смутился Джек.

Его редкие письма родителям могли бы послужить образцом лаконичности. Он всегда с неохотой брался за бумагу и ручку, и Присцилла напрасно ждала от сына откровений. Джек едва рассказывал о себе, предпочитая отделываться общими фразами о том, что у него все хорошо. Даже о своей свадьбе с Эшли он упомянул лишь вскользь. Джек прекрасно знал, что его консервативному отцу может прийтись не по вкусу его женитьба на девушке-островитянке. Он не желал, чтобы его отношения с Эшли обсуждались. Джек ревниво оберегал свое счастье. Он получал от Присциллы толстые, обстоятельные письма, а сам посылал коротенькие записочки. Он не написал даже о рождении Орландо и только сейчас понял, как это было жестоко...

Безграничное удивление родственников сменилось восторгом. У Джека есть сын! Охи и ахи заполнили все воздушное пространство. Орландо целовали, обнимали, теребили, и он совершенно запутался в тетях, дядях, сестрах, племянниках и прочих родственниках.

— Извини, сынок. Действительно, как-то глупо получилось. Мне следовало им написать заранее, что мы приедем вдвоем. Хотя они могли бы догадаться, что у меня есть ребенок... — несколько скованно объяснил Джек, когда они остались одни. Ему было стыдно перед сыном.

Они сидели в комнате, отведенной Орландо. Как и все в доме, она была роскошной. Больше всего Орландо понравились окно во всю стену и огромная кровать.

— Не переживай, пап, — махнул рукой Орландо. — Можно подумать, что так все было задумано. По крайней мере, все повеселились...

Как ни странно, Орландо был настроен великодушно. Он привык не сомневаться в поступках отца, и раз Джек решил ничего не писать родителям о нем, значит, так было нужно. Тем более не время сводить счеты, когда речь идет о долгожданном воссоединении семьи.

Вечером состоялся торжественный банкет. Все родственники собрались в парадном зале, который был размером с их бунгало на Тикариве, и стали заново знакомиться. Орландо начинал потихоньку ориентироваться среди своей многочисленной родни.

Итак, первый, конечно же, дедушка Денвер. Уже немолод, но представителен. Отец будет выглядеть точно так же лет через двадцать, разумеется, при такой же невоздержанности в еде. Хотя, глядя на подтянутую фигуру Джека, в это невозможно было поверить. Орландо ловил себя на том, что невольно ищет черты сходства между собой и Денвером-старшим. Выходило, что все мужчины в этой семье были друг на друга похожи — сероглазые и темноволосые.