Фэй Уилбик - Через шестнадцать лет

— Это не должно повториться! — упрямо произнес Алан.

Как ей себя вести? Упрямиться? Возражать?

Он лишь утвердится в своей дурацкой правоте. Девушка пожала плечами, и пусть упрямый осел интерпретирует этот жест, как ему вздумается.

— Пожалуй, пора готовить ужин.

После минутного молчания он с облегчением перевел дух. И согласно кивнул:

— Пойду проверю, как там Монтана.

Как только за Аланом захлопнулась дверь, ее напускное безразличие тут же исчезло. Трэлла, прикрыв глаза, прислонилась лбом к створке буфета. Колени уже не так дрожали, и пульс немного успокоился, но душевного покоя не было.

Этот человек наконец поцеловал ее. Свершилось!

Может быть, она всю сознательную жизнь ждала этого момента и вот наконец дождалась. Ах, какой это был поцелуй! Все еще упираясь лбом в створку, она удовлетворенно хмыкнула. Раньше Трэлла считала, что целоваться с мужчиной приятно, но не более того. Надо признаться, это было глубоко ошибочное мнение. Поцелуи Алана сделали с ней то, о чем она только в книгах и читала. Почему так? Да потому, что состоялась встреча с ее единственным, ей предназначенным мужчиной. Если ей повезет с погодой, она не упустит случая убедить в этом и его. Ну и что, если она сестра достославного Сола?

Девушка нахмурилась, подумав о возможной реакции Сола на известие о ее связи с его лучшим другом. Он, конечно, почти идеальный брат, но порой слишком уж опекает ее. Ой, что там говорить — в восторге брат от этой новости не будет.

Но к чему сейчас тратить время на размышления о возможной реакции Сола? Начало положено. Главное выяснено: Алан хочет ее, и они оба знали об этом. На сегодня этого достаточно. Улыбка, которой она завершила свои размышления, испугала бы, наверное, мужчину ее мечты, войди он сейчас в хижину.

Монтана, как будто чувствуя рассеянное состояние хозяина, даже не пыталась лягнуть или укусить его, хотя имела для этого неограниченные возможности. Мысли его приведены в порядок. Теперь неважно, согласна Трэлла с ним или нет. То, что произошло между ними сегодня, больше никогда не повторится! Он уверен в этом.

Почти.

Четыре дня спустя после их возни на снегу атмосфера в хижине была настолько наэлектризована, что, казалось, могла генерировать ток. Алан то порывался связаться с Солом, то презирал себя за ненужное обещание, данное его сестре. С мрачным видом он сосредоточенно вырезал какую-то фигурку из куска дерева. Но все его мысли были направлены на девушку, лежавшую на кровати в нескольких шагах от него. Она читала книгу о Тарзане, которую раскопала где-то среди старья.

В воображении Алана возникли эротические картины. Он чертыхнулся, когда нож, которым резал дерево, вдруг соскользнул и слегка порезал кожу на среднем пальце.

— Что случилось? — спросила Трэлла, оторвавшись от чтения.

— Все в порядке, — ответил он, облизывая неглубокий порез.

— Дать пластырь? — Она уже стала подниматься с кровати.

— Нет! — Брови девушки удивленно взлетели вверх при такой резкой реакции на простой вопрос. — Рана пустяковая.

— Ты уверен?

— Уверен. — Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что ей не надо дотрагиваться до него.

Девушка пожала плечами и снова уткнулась в книгу. Остановив кровь, Алан опять взялся за деревяшку, пытаясь сосредоточиться на работе. Но скоро его вниманием снова завладела женщина, растянувшаяся на кровати в противоположном углу хижины. Его почему-то раздражала ее спокойная, расслабленная поза. Казалось, Трэлла не испытывала никаких неудобств от его присутствия. А вот он никак не может выбросить ее из головы.

Ему хотелось верить, что все его терзания — результат многомесячного воздержания. Но ведь жил он без женщин продолжительное время и прежде, что особых хлопот ему никогда не доставляло. Двадцать с лишним лет назад он получил серьезный жизненный урок, научивший его не позволять ширинке управлять своей жизнью. Алан всегда помнил об этом. До сегодняшнего дня.

— Черт! — воскликнул Алан, когда острое лезвие ножа снова наказало за растерянность. Он отдернул руку, и кусок дерева отлетел к печке.

— Сильно поранился? — Трэлла одним махом спустила ноги с кровати.

— Не очень. Так, царапина.

— Может, тебе надо взять что-то помягче?

Тот бросил на девушку непонимающий взгляд.

— Я имею в виду дерево, — уточнила она, кивая в сторону уже наполовину обработанного куска деревяшки. — Может, возьмешь более мягкий материал. Или не такой острый нож.

— Да-а. — Алан ухмыльнулся в ответ на насмешливую улыбку девушки. Что ему на самом деле нужно, это чтобы снег поскорее растаял и он смог убраться ко всем чертям из этой проклятой хижины.

Алан встал, схватил рваное полотенце с полки и промокнул им сочащуюся кровь. Рана на пальце была такой же неглубокой, как и первая. Да, ему не суждено умереть от потери крови и хоть таким образом избавиться от своих мучений…

Отведя взгляд от девушки, которая опять взялась за книжку, он подошел к печке, нагнулся и протянул руку между печью и деревянным ящиком, куда отскочил кусок дерева. Дотянувшись до него, он обратил внимание на два хлопчатобумажных белых предмета женского туалета. Очевидно, она постирала свое нижнее белье и повесила сушиться. Он убрал руку, сжимавшую дерево, и уставился на две пикантные вещицы. Но если ее белье сохнет здесь, значит, под рубашкой и джинсами голое тело?

Пальцы сжались так сильно, что деревяшка острыми углами больно врезалась в ладонь. Он, должно быть, совсем рехнулся, если стоит здесь на коленях и завидует своей фланелевой рубашке, которая прикасается к обнаженному телу девушки. Алан открыл топку и швырнул в нее неоконченную работу.

— Роден может спать спокойно в своей могиле, — заметила Трэлла.

— Пока.

Зная, что он совершает ошибку, Алан уставился на девушку. Более чем скромная рубашка смотрелась на ней потрясающе эротичной одеждой.

— Может, тебе попробовать плести корзины из прутьев? — шутливо предложила Трэлла. — Или заняться вышивкой?

— Боюсь, что я не создан для вышивки. Есть риск проткнуть себя иглой.

— Мы найдем тебе самую тупую иглу на свете. — Она поднялась и сладко потянулась. — Подогрею-ка я немного воды. Хочу ополоснуться. У меня уже все мышцы одеревенели от недостатка движения.

Глаза Алана были прикованы к девичьей груди. Он тоже чувствовал себя окостеневшим, но совершенно по другим причинам. Ему нестерпимо хотелось запустить пальцы под фланелевую рубашку, ощутить шелковистость девичьей кожи и заключить нежные округлости грудей в ладони.

— Пойду почищу стойло Монтаны, — резко произнес он.

— Я думала, что ты уже сделал это сегодня утром, — удивилась Трэлла.

— Может, там снова стало грязно. — Схватил куртку с вешалки и, надевая ее на ходу, открыл дверь. — Я пробуду там какое-то время, — бросил он через плечо и исчез.