Венди Дулиган - Сезон испытаний

Тони внимательно рассмотрел ее шею, руки, ноги, потом скомандовал:

— Поехали-ка домой, милая, попытаюсь тебе помочь.

Небо заволокло облаками. В кромешной темноте по пустынному ухабистому проселку они добрались наконец до дома. Тоном, не терпящим возражений, он приказал Сэнди раздеться до белья.

— Джо дал мне одно народное средство, которое быстро снимает опухоль и зуд, — объяснил он в ответ на ее удивленный взгляд.

Сэнди повиновалась, хотя и смутилась. Кружевной лифчик едва прикрывал ей грудь, а из-под тесных, в облипочку, трусиков выбивались жесткие рыжие завитки. Тони вроде был занят тем, чтобы отвинтить крышку банки из-под майонеза, но по выражению его глаз сразу стало понятно: ее более чем откровенное нижнее белье не осталось незамеченным. Уж он-то не упустил ни одной детали.

Сэнди сморщила нос. Желтоватое, словно расплавленный куриный жир, снадобье пахнуло своеобразным, страшно неприятным запахом. Но чуть спустя он даже понравился ей.

Усевшись на кухонный табурет, Тони начал втирать мазь в израненную кожу, поднимаясь от щиколоток вверх и уделяя особое внимание внутренней стороне ее бедер. Трепет охватил Сэнди. Может, Джо сыграл с нами шутку, подумала она. Может, это любовное зелье?

— Что смешного? — спросил Тони, не убрав, однако, руки. — Тебе щекотно?

Его глаза оказались столь близко, что она чуть не утонула в их голубизне. Они всегда обретали интенсивный цвет, когда в нем разгоралось желание.

— Нет, не щекотно, — ответила она тихо. — Просто вспомнила одну шутку.

— Поделись со мной, Рыжик.

— Лучше не надо. — На ее щеке появилась ямочка, которую он так обожал.

Если она поддразнивает меня, я погиб, подумал Тони. Одно прикосновение к ней сводит меня с ума. Постель ничего не решит, коли мы даже переспим. Она отправится обратно в свой Нью-Йорк, я останусь здесь. Не женатый, не холостяк... А выяснять отношения сейчас — нет уж!

Он осторожно втирал снадобье в ее руки. Случайно или преднамеренно Тони не смазал ей левую кисть. Сэнди задрожала, когда он поднес ее ко рту и коснулся языком ладони.

— Все такая же солоноватая, терпкая, без намека на сладость, — прошептал он, не поднимая глаз.

Память не обманывала Сэнди. Любовные игры Тони всегда начинал с этой ласки. Потом целовал шею, грудь, упругие соски, канавку, сбегавшую от пупка вниз, умело разжигая в ней страсть. Сейчас внутри нее все словно оживало. Томление охватывало тело. Нестерпимо хотелось вновь ощутить напор его мужской плоти и после растаять в изнеможении...

Тони не прореагировал, вернее, не подал виду, что почувствовал ее призыв. Заставил себя сдержаться. Убрал снадобье и уложил Сэнди в постель.

— А ты где собираешься спать? — спросила она.

Расстегивая рубашку, он, казалось, и не подумал об этом.

— На диване, но через некоторое время, — ответил Тони, бросив на нее мимолетный взгляд. — Я немного на взводе. Пожалуй, посижу, порисую...

Чувствуя себя покинутой, Сэнди зарылась в подушки. Как это типично для него — Тони даже не поменял постельное белье. Наволочки пахли им.

Он сел за рабочий стол и взял карандаш. Исподволь она наблюдала, как на спине под загорелой кожей взбугрились от напряжения его лопатки, как ладонью он машинально приглаживает непокорный хохолок волос на затылке. Смотрела Сэнди долго, пока усталость от этого длинного-предлинного дня не сморила ее. Но даже во сне ей виделся Тони, сидящий в круге света за столом. Спалось ей сладко, как иногда раньше...

Солнечный свет заливал комнату, когда Сэнди открыла глаза. Внутренний будильник и положение солнца на небе подсказали, что уже довольно поздно — вероятно, около десяти. Она любила спать на животе, обхватив руками подушку. Ночью, как правило, скидывала с себя простыню. Несомненно, и сегодня дала возможность Тони налюбоваться собой.

Несколько секунд она не двигалась, пытаясь припомнить сон, но он вылетел из головы. Зато осталось ощущение, будто во сне они с Тони были вместе...

Повернувшись удобней, Сэнди обратила внимание, что диван пуст, хотя пара примятых подушек свидетельствовала — Тони пытался коротать ночь на старых, продавленных пружинах. Заметила красную лампочку включенной кофеварки. Значит, приготовил для нее кофе, а сам, наверное, кружку уже выпил.

Укусы насекомых почти не чесались, хотя красные точки еще виднелись на ногах и руках. Поднявшись и прошлепав босиком по некрашеному деревянному полу в одном лифчике и трусиках, Сэнди нашла на кухонной полке кружку для себя и наполнила ее до краев. В маленьком холодильнике, естественно, не оказалось сливок. Впрочем, девушка не огорчилась. В доме у болота, когда сам Тони находится где-то рядом, можно и так обойтись.

Кофе оказался очень горячим. Поджидая, пока тот остынет, Сэнди рассматривала рисунки, сделанные мужем ночью. Они были лишь набросаны, но уже сопровождались текстом. «Прошлой ночью я нечаянно настроился на какую-то новую радиоволну, думал, расслаблюсь. Но дикторы, женщины, вещали такими злыми голосами, будто прошли для этого спецтренировку...»

Сэнди не удержалась от улыбки. Все же Тони Тернер не лишен наблюдательности, все подмечает. Может, он прав, феминисткам не хватает чувства юмора или способности посмотреть на себя со стороны, как, впрочем, иногда и ей самой. И если она это признает, значит, время, проведенное в одиночестве, без Тони пошло ей впрок.

Сэнди подошла к шкафу, погрузила лицо в мужнины рубашки. Некоторые из них, поношенные и несвежие, пахли так же, как наволочка на кровати, где она провела ночь.

Несмотря на постоянные между ними сложности, жизнь с Тони уже не казалась Сэнди сущим наказанием. А вот без него являлась именно такой. Ах, если бы у нее хватило смелости сказать ему об этом. Она закусила губу, почувствовав, как закипают слезы.

В этот момент Тони изнурял себя зарядкой. Из-за того, что ночью Сэнди спала на кровати за его спиной, он так и не смежил глаз и сейчас вышел на пробежку. Покрытие проселочных дорог было вязким, песок полз под ногами, так что мышцы испытывали дополнительные нагрузки. Он порядочно устал.

Стряхнув пот со лба тыльной стороной ладони, Тони завернул во двор своей хижины и вбежал на крыльцо, стараясь не шуметь, дабы не разбудить Сэнди.

Сквозь металлическую сетку от комаров на двери он увидел поразительную картину: Сэнди, прижимавшую к лицу его рубашку. Ах, Рыжик, подумал он, пытаясь унять заколотившееся сердце.

Ей бы не понравилось, если бы она заметила Тони. Пригнувшись, он отступил на несколько шагов, потом снова приблизился к двери, на этот раз насвистывая. Когда же вошел в дом, Сэнди уже сидела на диване и скромно пила кофе, выставив на обозрение длинные, стройные ноги.