Лора Брантуэйт - Рождественская история

Она встретилась с ним взглядом. Какая буря отражается в его светлых, с оттенком морской воды, глазах!

— Кричи, если хочешь, — прошептал он.

Патриция поняла, что если сейчас даст слабину, то окажется в его объятиях, он сплавит свое тело с ее, опрокинет на спину и овладеет ею прямо здесь, на ковре. И ей это понравится, она будет счастлива, она будет вонзать в его спину свои кроваво-красные ногти и прижиматься зубами к его плечу, чтобы не кричать от страсти и наслаждения.

Он спит с другой женщиной. С очаровашкой Кэтрин. Спит и прикрывается ухаживаниями за Патрицией. Лжет. Не любит. Может быть, хочет, но тем хуже для него. Идиот. Она ему не поддастся! Не отдастся. Ни за что.

Она зарычала. Он не двинулся с места.

— Вон из моей комнаты, — прошипела Патриция. Ее сотрясала дрожь, но она этого не замечала.

За мгновение до того, как отвернуться, она заметила, как расширились его глаза, будто от пощечины. Он стремительно вышел из комнаты — всего три или четыре широких шага. Хлопнула дверь.

Патриции показалось, что дверь эта ударила ее по затылку. Из глаз потекли слезы неутоленного желания и горечи. Она протяжно всхлипнула и совсем без сил опустилась на кровать.

Рождественское утро было сереньким, блеклым, как вода, в которую опустили измазанную в черной акварели кисточку. Еще не мутная, но и уже не чистая. Патриция честно пролежала в постели всю ночь, натянув одеяло до подбородка. Заснула она, когда небо стало светлеть, а светает зимой поздно.

Ночью она думала о том, что проще всего было бы улететь сегодня — и не взять обратный билет, остаться в Вашингтоне, где все спокойно, где выстроена крепость ее жизни с надежными стенами и большим количеством артиллерийских орудий. Забыть о существовании Эрика Уайза и не поехать на свадьбу Алекса. Предлог можно выдумать какой угодно, с воображением у нее никогда не было проблем.

Мама и папа расстроятся, но, если она вернется и выведет Кэтрин и Эрика на чистую воду, они расстроятся гораздо больше.

Алекс, который останется в блаженном неведении, сильно проиграет, женившись на лживой стерве, но будет все так же слепо счастлив. Пожалуй, потом ему поздно будет что-то говорить. Да она и не решится на это.

Патриция не знала, что станет делать. Ее терзали противоположные желания. Ночной эпизод сильно выбил ее из колеи. Она никогда не думала, что влечение к мужчине может пересилить презрение и ненависть. Однако это едва не произошло.

Ладно. Решение может и подождать несколько часов. Пока что важно добраться до Вашингтона и уладить дело с полтергейстом.

Завтрак прошел немного сумбурно: все были сильно не выспавшиеся. Роберт порывался почитать газету, но свежего номера не было, а читать вчерашний — неинтересно. Эрик не проронил ни слова. Патриция отметила, что он сегодня в темно-синем свитере, хотя обычно носит светлое. Собственно, она заметила это только потому, что они по-прежнему сидели за столом рядом и рукав его попадал в ее поле зрения, когда она смотрела в тарелку. Его лица, его глаз Патриция не видела.

Еще не зная наверняка, вернется она до Нового года или нет, Патриция все-таки оставила все свои чемоданы: одежды и дома достаточно, а лететь лучше налегке. Она попрощалась со всеми сразу после завтрака. Эрик пожелал ей счастливого пути, стоя за спинами остальных и глядя куда-то выше уха Патриции.

Она взяла такси и добралась до аэропорта достаточно быстро: пробок не было. Город будто бы еще спал.

Купить билет до Вашингтона не было проблемой. Патриция летела, кажется, очень долго, смотрела на маленьком экране какую-то дурацкую комедию и не замечала, что наушники отключены.

Вашингтон особенно не изменился за последние дни. Разве что… В воздухе витало ощущение пустоты. Праздник будто выдохся. Разумеется, еще только двадцать пятое декабря, и еще служат рождественские мессы в церквях, полным ходом идут благотворительные мероприятия и семейные обеды. Но самое главное — позади. Все получили свои подарки. Может быть, кто-то из детей сегодня узнал, что Санта-Клаус — это выдумка взрослых.

В квартире Патриции царили чистота и порядок — домработница позаботилась. Ничто не напоминало о треклятом Рождестве. Здесь царила жизнь-до-встречи-с-Эриком. Вот и славно. Это сейчас нужнее всего.

Патриция вскипятила воду и залила порцию «волшебного порошка» от простуды: снова болела голова и накатывала слабость. Перелеты — не самое лучшее лекарство. Горячее питье пахло фальшивым лимоном.

Мир будто рассыпался на мелкие детали, за которыми сложно увидеть целое. Патриция смотрела на электрический чайник — и видела чайник, но не видела стола, на котором он стоит, и дверцы шкафчика… Переводила взгляд на чашку, стоящую перед ним, и забывала о чайнике. Ее восприятие приобрело очень узкий фокус.

— Ладно, Пат, — сказала она самой себе, — не время киснуть. Нужно решать проблемы, пока они не порешили тебя.

Миранда страшно обрадовалась звонку босса. Большая редкость.

— Маршалл сказал, что они с женой ждут нас в любое время.

— Вы уже с ним созванивались?

— Да. Нашла более-менее вменяемого человека в том семействе. Он говорит, что призраков сам не видел, но жена списывает это на его нечувствительность к тонкому миру.

— Понятно. Тогда пойдем в гости. Может, повезет, хоть раз в жизни увижу непознанное. Заедете за мной?

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше. Я сгораю от нетерпения.

— О’кей. Доедаю пирог, целую бабушку и бегу за машиной.

Дожидаясь Миранду, Патриция переоделась в черное, разбавив его красным шарфом, перчатками и сумкой. Готический колорит обязывает… Миранда примчалась через полчаса. Может ведь, когда захочет!

Патриция даже вручила ей подарок — замшевые теплые перчатки, коричневые, вышитые нитками того же тона. Миранда разрумянилась от удовольствия и смущения: Патриция не баловала ее обычно. Она приготовила ей в подарок шейкер для коктейлей. Патриция искренне порадовалась: ее креатива не хватило бы на такое приобретение.

Дом Маршаллов на Паркинг-стрит вовсе не был готическим по своей атмосфере. И даже не производил мрачноватого впечатления построек двадцатых-тридцатых. Обычный двухэтажный коттедж. Если уж на то пошло, то в нем можно было бы снимать малобюджетный триллер про среднестатистическую американскую семью, решившую улучшить свои жилищные условия, но не более того.

Патриция уверенно позвонила в дверь. Ей открыл мистер Маршалл — седой мужчина лет пятидесяти, ничем не примечательный, кроме старомодного жилета.

— Счастливого Рождества, мистер Маршалл! Помните меня?

— Разумеется, мисс Дин! Счастливого Рождества. И вам, мисс…

— Портер, — подсказала Миранда.

— Извините, что так получилось, все-таки праздники… Входите, пожалуйста.