Патриция Хорст - Лучший из лучших

— Не могу представить себе таких отношений. Весь мой личный опыт говорит, что развод — это синоним всего самого плохого, что может случиться с женатыми людьми.

— Позвольте поинтересоваться, каков точно ваш личный опыт в этом отношении? — с любопытством спросил Ник.

— Мне было одиннадцать, когда родители развелись. Я больше ничего не слышала об отце… А вы с бывшей женой остались любовниками? — Лорена была потрясена, что такой вопрос сорвался с ее языка, но Ник не казался смущенным или рассерженным.

— Разве это вас касается, Конфетка? Вы приехали искать моей профессиональной помощи, а не писать скандальный репортаж о моей сексуальной жизни. Вы наелись?

— Да, спасибо. Было очень вкусно.

— Ну и прекрасно. Согласно правилам этого дома, убирать со стола и мыть посуду предстоит вам.

— Как много в вашем доме правил! — воскликнула Лорена.

— Они появляются по мере необходимости, особенно когда меня осаждают незваные гости.

— От меня очень легко избавиться. Достаточно вам согласиться мне помочь, и я тут же освобожу вас от моего присутствия.

— А если нет? — поинтересовался Ник.

— Тогда я не двинусь с места!

— Похоже, мне в любом случае от вас не избавиться, поскольку номер в отеле вы не забронировали.

— В любом случае? Ник, неужели это значит, что вы решили взяться на наше дело? — Надежда вспыхнула в ней с новой силой.

— Это значит только то, что я решил серьезно обдумать, чем могу вам помочь. И не считайте, будто я потрясен вашим красноречием или несчастьями бедняжки Грейс. Я до сих пор не выставил вас за порог лишь потому, что думаю о маленьком Алане — беспомощной жертве всеобщей беспечности.

— О, Ник, я так вам признательна! Вы самый великодушный человек на свете. Спасибо… тысячу раз спасибо! — Голос Лорены прерывался от нахлынувших эмоций. — Это так много значит для моей семьи. Не кажется ли вам, что сейчас лучше всего начать…

Ник не дал ей договорить. Он не повысил голоса, не ударил кулаком по столу, но суровый взгляд прервал поток ее слов.

— Давайте сразу расставим все точки над «i». Если я возьмусь за дело, то только я, и никто другой, буду решать, с чего начать. Я буду контролировать ситуацию и определять, что лучше, а что хуже. У вас нет для этого ни опыта, ни возможностей. Это не оскорбление, это констатация факта. И учтите, сейчас я ничего не обещаю. — И он улыбнулся той ослепительной улыбкой, от которой у Лорены покалывали кончики пальцев. — Я дам вам знать, Конфетка, а пока займитесь лучше посудой.

И, встав из-за стола, Ник неторопливо направился в гостиную.

Он сел в кресло у камина, вытянул ноги, прикрыл глаза и попытался расслабиться. Обычно Ник наслаждался вечерней трапезой — он научился неплохо готовить за последние годы, — но сегодняшний ужин прошел весьма напряженно, да и сейчас из кухни доносились звуки, напоминающие о присутствии в доме постороннего. Он уже твердо решил, что возьмется за поиски, и, конечно, не потому, что девушка ему понравилась. Хотя она действительно очень хороша: взрывной темперамент под стать яркой внешности и очаровательная способность краснеть. Нет, это не заставило бы его отложить свои дела. Ник думал о времени, являющемся решающим фактором при поиске пропавших, бездарно упущенном драгоценном времени… В такой ситуации он не мог просто повернуться спиной и забыть обо всем. Возможно, уже и сейчас слишком поздно и он заранее обречен на неудачу, как и тогда, три года назад…

Тогда вечером, на пустынном участке шоссе, старший детектив-инспектор чикагской полиции Николас Тэрренс вышел из патрульной машины и подошел к стоящему на обочине лимузину. Полный дурных предчувствий, он открыл багажник и увидел… увидел светло-зеленое одеяло и крошечную ручонку с почти прозрачными пальчиками, торчащую из него… С тех пор ему часто снились эта беспомощная ручонка, окаменевшее от горя лицо молодой женщины — матери малыша, слезы, катящиеся по щекам взрослого сильного мужчины… Да, он потом нашел этих подонков, да, они понесли наказание. Но никто никогда уже не смог бы вернуть ребенку отнятую у него жизнь…

Но может быть… только может быть… если ему удастся найти этого малыша, маленького Алана, увидеть озарившееся счастьем лицо матери, услышать ее смех и бессвязные слова благодарности… Может быть, тогда он хоть частично искупит вину за то, что не сумел предотвратить, что невозможно исправить, о чем он безуспешно пытается забыть. Может быть, тогда перестанет терзать его ночами этот кошмар…

— Вы спите? — Энергичный молодой голос прервал его тягостные воспоминания.

Небрежным, чтобы не выдать своих чувств, тоном Ник отозвался:

— Это при том грохоте, что вы устроили? Исключено! Я пытался сообразить, что с вами делать. Соблазнительно, конечно, позволить вам ночевать в машине, как вы намеревались… Но, увы, воспитание не позволяет. Видите ли, Конфетка, проектируя это скромное жилище, я специально предусмотрел только одну спальню, дабы не поощрять посетителей. Да, видно, придется сделать для вас исключение и уступить вам мою кровать, без моей особы в ней, разумеется.

— Я и не сомневалась, что вы настоящий джентльмен. — Голос Лорены был мягок и нежен.

— Не стоит делать поспешных выводов, Конфетка. Я далеко не всегда соответствую общепринятым критериям. Не хотите ли вы сказать, — сменил он тему, — что уже справились с посудой?

— Можете сами убедиться.

— Ладно, поверю на слово. Вы способны заварить кофе, не испортив его?

— Могу попытаться, но только если вы дадите точные указания, — ответила Лорена, с трудом сдерживая смех.

— Кофеварка на рабочем столе справа, кофемолка рядом с ней, кофе — в шкафчике над ними. На шесть столовых ложек — четыре чашки воды, две чайные ложки сахару и щепотка соли. Справитесь?

— Постараюсь, сэр! Желаете чего-нибудь еще?

— Да! Исчезните и займитесь делом, пока я не разозлился и не выставил вас за дверь.

Сделав шутливый реверанс, Лорена убежала. Оставшись один, Ник поднялся, подошел к камину, поправил полено и направился к бару. Поколебавшись, выбрал бутылку «Наполеона», отнес на кофейный столик вместе с двумя коньячными бокалами и придвинул второе кресло. Из кухни доносился упоительный кофейный аромат.

— Неплохо, — признал Ник, когда они устроились у огня и попробовали поданный Лореной напиток. — Не желаете коньяку?

— С удовольствием, только совсем чуть-чуть. У меня был тяжелый день…

Он налил понемногу в оба бокала и протянул один ей.

— Я тут кое-что обдумывал, пока вы занимались посудой.

Ник потер подбородок и посмотрел на гостью. Лорена сидела на краешке кресла, держа бокал обеими руками, и внимательно смотрела на него широко открытыми глазами, окаймленными длинными густыми ресницами.