Г. Де Растиньяк - Приключения нежной Амелии

Тем временем Амелия, ничего не подозревающая о том, что обманута в лучших надеждах своей юной жизни, проводила дни досуга в сильном беспокойстве. Настала осень, и мадам Дюранси переехала в Париж. Дворец на Кэ д'Орсэ был отремонтирован как раз накануне приезда и встретил мадам и ее свиту с подобающей роскошью. Выручки от урожая хватило в руках мадам как раз для того, чтобы устроить несколько роскошных балов, которые привлекли к ней любопытство света. Когда был упакован последний чемодан и заколочены двери, мадам твердо решила продать имение Сен-Фара, чтобы обратить выручку от сделки на свой разорительный парижский образ жизни. Те недели, которые последовали за отправкой рокового письма, мадам провела в понятном беспокойстве: а вдруг Эрнст вопреки всем ожиданиям вернется, чтобы убедиться в справедливости ее слов?..

Афера с предстоящим замужеством Амелии была лишь одной из сторон намеченного ею треугольника, и полковник пока что оставался по своему статусу тем же, чем был и раньше, – холостяком. Он и в Париже почти каждый день был гостем в доме мадам, и Александрина льстила себя мыслью, что жар ее объятий является тому причиной не в меньшей степени, чем томная прелесть бедняжки Амелии, которая что ни день все глубже запутывалась в сетях, расставляемых ее соблазнителем.

Полковник, внимательно следивший за малейшей переменой чувств своей жертвы, в полном блеске проявил свой незаурядный актерский талант. А поскольку, с одной стороны, Александрина заботилась об утолении его чувственного голода, а с другой – он при случае не упускал возможности полакомиться сладостными плодами в саду Элизы, де Ровер лишений не испытывал и с каждым днем все больше нравился себе в роли нежного трубадура.

Пока что он не допускал себе в отношении Амелии ничего, что могло бы отпугнуть ее, а она позволяла ему самое главное – шаг за шагом продвигаться вперед, к цели. Он обжигал ее своими взорами и смущал словами, двусмысленность которых могла бы вогнать ее в краску, если бы порядочность и невинность сердца не закрывали от нее их глубинный смысл. Она так привыкла к его ежедневным визитам, что начинала беспокоиться, если он день-другой не показывался – фокус, который он сознательно, проделывал время от времени для того, чтобы она ощутила значимость его персоны.

С тех пор как мадам перебралась в Париж, он взял на себя еще более значительную роль, тратя немало времени на то, чтобы показать Амелии достопримечательности столицы. Для нее этот сезон в Париже был первым в жизни, и полковник делал все, чтобы переключить внимание девушки на себя и отвлечь ее от мыслей о далеком Эрнсте.

Амелию было решено вывести в свет на празднике, который маркиза д'Авалон давала в своем дворце. И она не была бы молоденькой девушкой, если бы не ожидала этого события с трепетом, тем более, что мадам Дюранси не поскупилась одеть свою подопечную по самому высокому разряду. И когда она под руку с полковником, не пожелавшим лишить себя подобного удовольствия, вступила в роскошную залу дворца маркизы д'Авалон, то увидела, что все глаза обратились в ее сторону. В белом атласном платье, лиф которого был усеян серебряными и светло-зелеными цветами, она была очаровательна. Ее волосы были завиты в тысячу поблескивающих локонов, а большие, мягко поблескивающие глаза преисполнены таким прелестным выражением девического смущения, что все сердца без боя оказались на ее стороне. Мадам Дюранси, шелестя юбкой, также прошла в зал в роскошном туалете из темно-зеленой, вышитой золотом парчи, с тайной досадой отметив восхищение, которым свет встретил появление Амелии. Дряхлая маркиза д'Авалон, восседавшая в конце зала на своего рода троне и обозревавшая с него происходящее в зале, сделала прелестной девушке знак подойти поближе к ней и сказала самым глубоким басом, который Амелии приходилось когда-либо слышать от женщины:

– Я хорошо знала вашего отца, дитя мое. Живо, целуйте меня в щеку и позаботьтесь о том, чтобы после сегодняшнего вечера как можно меньше молодых людей, уже пожирающих вас глазами, стрелялись от неразделенной любви.

Амелия послушно дотронулась до вялой щеки старой дамы своими губками, прохладными как лепестки розы. Полковник, не отводя глаз от своей милой жертвы, со смехом обратился к маркизе.

– Этим молодым людям придется немного потерпеть, мадам, – сказал он и галантно поклонился. – Свой первый танец мадемуазель обещала мне, и я буду настаивать на своем праве!

Амелия быстро вздохнула и покраснела. Она любила танцевать с полковником. Он был чудесным партнером, и прикосновение его рук пробуждало в ней нечто, для чего она не могла подобрать определения.

Маркиза ударила полковника по плечу веером.

– Ну, что же, вперед, неотразимый сердцеед! Я не собираюсь стоять на пути вашего счастья. Но чтобы мне никто не говорил, что вы обижаете мадемуазель! – добавила она со смехом. Полковник в ответ сверкнул глазами.

– Мадемуазель всегда найдет во мне преданного друга.

Он любезно поклонился старой даме и галантно предложил руку Амелии.

Вечер мог получиться просто волшебным, если бы мадам Дюранси своей искусной режиссурой не превратила его для Амелии в катастрофу всей ее жизни. Юная девушка танцевала много и самозабвенно. Она чувствовала, как играет в жилах шампанское, которого она довольно много пригубила в этот вечер, и впервые за долгое время она забыла печаль, уже ставшую привычкой ее нежного сердца. Полковник с восторгом заметил, что во время танца она доверчивее, чем когда-либо раньше прижимается к его рукам. Ее глаза оживились, и она смеялась больше и беспечнее, чем когда-либо в его присутствии.

Около полуночи маркиза пригласила гостей в буфет, располагавшийся в соседнем салоне. Там все и свершилось. Мадам Дюранси удобно устроилась на диване в соседней комнате и разговаривала с рослым загорелым мужчиной. Тот любезно смеялся в ответ на ее слова, а затем она знаком подозвала к себе Амелию. Девушка приблизилась.

– Амелия, ангел мой, позволь представить тебе месье д'Эстрэ! Тебе, конечно же, интересно будет узнать, что месье только что вернулся из путешествия по Центральной Америке, – многозначительно сказала она. Что-то в ее взгляде пробудило в Амелии подозрительность, сердце у девушки на секунду сжалось, но она овладела собой и протянула загорелому иностранцу руку.

– Вероятно, вы были также и в Сан-Доминго? – тихо спросила она.

Мужчина любезно поклонился ей.

– Я как раз оттуда, мадемуазель. Смею заметить, что провел там несколько чудесных дней.

– О! Может быть, вы… Вы не встречали там месье де Лувэ? Эрнста де Лувэ? – осведомилась она и густо покраснела при упоминании этого имени. Эрнст… А ведь она за весь вечер ни разу не вспомнила про Эрнста! Зато сейчас его образ так живо стоял перед ней, будто она видела его несколько минут назад.