Ирма Уокер - Я верю в завтра

— Но тогда получается… Уж не хочешь ли ты сказать, что автор книги украл их у тебя?

— Нет, это не так.

— Все это очень странно… Может быть, ты объяснишь, в чем дело?

— Объяснение на самом деле очень простое.

Бритт не сводила глаз со Стефани, чтобы не смотреть на Крейга.

— Эту книгу написала я сама, воспользовавшись своей девичьей фамилией Дюмон. А Тани… Так называл меня в детстве отец. Так что то, что ты видела, — это рукопись моей книги.

Стефани удивленно уставилась на Бритт. Ее лицо и шея покрылись некрасивыми красными пятнами. Юнис, чтобы загладить возникшую неловкость, поспешила перевести разговор на другую тему, и, к облегчению Бритт, ей это удалось.

Только сейчас она наконец решилась поднять глаза на Крейга и обнаружила, что он со странным выражением лица уставился в свою тарелку. Из этого Бритт сделала очевидный вывод — он с трудом сдерживает гнев, а значит, спокойный цивилизованный разговор, на который она возлагала такие надежды, вряд ли сегодня вечером состоится.

Остаток вечера тянулся для Бритт бесконечно. Одно доставляло утешение — гости как будто всем остались довольны. На вопросы о книге она старалась отвечать односложно, и вскоре эта тема иссякла. К счастью, Джон Эквайер, как всегда, был в ударе и веселил собравшихся веселыми рассказами о судьях и адвокатах — рассказами, от которых в любое другое время Бритт сама получила бы огромное удовольствие. Юнис выглядела необычно спокойной, как будто была рада избавиться наконец от роли хозяйки дома, которую выполняла много лет.

Примерно в полночь гости начали разъезжаться. Последними уходили Эквайеры. Прощаясь, миссис Эквайер поцеловала Бритт в щеку и прошептала:

— Надеюсь, у вас все получится, дорогая.

Дверь за ними закрылась, а Бритт так и осталась стоять на пороге гостиной, не в силах обернуться и встретиться глазами с Крейгом. За все время обеда он не сказал ей ни единого слова. Впрочем, он вообще был сегодня неразговорчив, хотя в какой-то момент Бритт увидела, как он говорит что-то Стефани, а та, повернув к нему свое обворожительное лицо, чуть приоткрыла губы, словно пробовала нечто вкусненькое.

Вот и теперь — стоило Бритт обернуться, как она увидела, что Крейг и Стефани о чем-то беседуют, но говорили они очень тихо, так что она не смогла разобрать слов.

Наконец Стефани лениво потянулась всем телом, больше чем когда-либо напоминая изящную кошечку.

— Ну, пора спать, — произнесла она с напускной усталостью. — Какой чудесный вечер, не правда ли, Бритт? Уверена, что уже завтра весь город заговорит о твоих… гм… кулинарных талантах.

Бритт холодно кивнула. Заметив, как Стефани бросила откровенный взгляд на Крейга, прежде чем подняться к себе, она почувствовала острую боль. И даже когда Юнис, ласково поцеловав ее в щеку, сказала, что будет рада узнать побольше о книге, написанной Бритт, и добавила, что вечер удался как нельзя лучше, Бритт с трудом выдавила из себя улыбку.

Оставшись наедине с Крейгом, она сказала:

— Мне кажется, нам надо поговорить…

— Не сейчас, Бритт, — прервал он ее. — Иди наверх, а я запру дверь и тоже поднимусь.

Она хотела было возразить, выплеснуть на него свою боль и ревность, но вдруг обнаружила, что до смерти устала. Сейчас не время для сцен.

Повернувшись к мужу спиной и даже не поцеловав его на прощание, чтобы не дать ему возможности уклониться от поцелуя, Бритт начала подниматься по лестнице.

Она медленно, как старуха, волочила ноги по ступенькам, внезапно ставшим такими крутыми. Итак, утром они, наконец, расставят все точки над i, и тогда…

А вот что будет дальше, Бритт не могла себе представить. Ей еще надо было привыкнуть к мысли, что, как это ни прискорбно, придется прожить жизнь без Крейга.

Дойдя до спальни, в которой они прожили вместе столько лет, Бритт остановилась на пороге и обвела комнату взглядом. Сегодняшняя ночь станет последней, которую она проведет в этом доме. Как отрадно, что она будет спать — если, конечно, сумеет заснуть — одна! В каком-то смысле она всегда была одинока в этой спальне. Лучшие моменты их брака, когда, как она чувствовала, она действительно принадлежала Крейгу, прошли не здесь, а в летнем домике судьи во время медового месяца или недавно на даче Эквайеров. То, что это были чужие дома, тогда не имело значения для Бритт, поскольку она была по-настоящему счастлива. Если бы они с Крейгом с самого начала зажили своим домом, может быть, их брак не распался бы. Как знать…

Стоя посередине спальни, Бритт с горечью вспоминала ту наивную девчонку, какой была когда-то. Тогда она была уверена, что их с Крейгом ожидают долгие годы счастья…

Звук шагов на лестнице оторвал Бритт от грустных мыслей. Это наверняка Крейг. Она обернулась к двери, говоря себе, что глупо на что-то надеяться — это только причинит ей лишнюю боль. Вряд ли Крейг проведет эту ночь с ней — слишком разладились их отношения.

И все же она, вопреки всему, надеялась. Но когда Крейг миновал спальню, остановился у комнаты Стефани, постучал, а затем раздался стук закрываемой двери, Бритт внезапно почувствовала такое разочарование, что ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не зарыдать в голос.

Теперь она ясно поняла, что все равно не уснет. Чем лежать без сна в огромной кровати, лучше чем-нибудь заняться. Это отвлечет ее от навязчивой картины — Крейг и Стефани в полумраке спальни…

Стараясь отогнать это ненавистное видение, Бритт поспешно направилась в гардеробную, сняла с полки чемодан и бросила его на кровать. Методично вытаскивая вещи с полок и из ящиков шкафа, она складывала их с преувеличенной аккуратностью, как будто от того, насколько правильно будет сложена та или иная вещь, зависела по меньшей мере ее жизнь.

Она так сосредоточилась на этом занятии, что даже не услышала, как дверь гардеробной отворилась и на пороге возник Крейг. Опомнилась она, только когда он спросил:

— Что ты, черт возьми, делаешь, Бритт?

Она резко обернулась, сердито глядя на мужа серьезными глазами.

— А разве непонятно? Укладываю вещи. Я ухожу от тебя, Крейг, и на этот раз навсегда. Ты можешь развестись со мной, вообще делать все, что хочешь… С меня хватит!

Она снова повернулась к нему спиной и продолжала укладывать вещи.

— У тебя один ответ на любую проблему, не так ли? Малейшая трудность — и ты уже готова бежать сломя голову неизвестно куда, — с улыбкой заметил Крейг.

Вдруг Бритт почувствовала, как он подошел к ней и начал неторопливо расстегивать молнию на ее платье. Она была так поражена, что словно окаменела, не мешая Крейгу избавлять ее от одежды. И вот платье уже с легким шорохом упало к ее ногам.

— Гм-м… Наши гости, должно быть, остались весьма довольны сегодняшним обедом, но им даже невдомек, что самое лакомое блюдо — это сама хозяйка, — пробормотал Крейг.