Нэн Эскуит - Сад Персефоны

— Вообще-то это Пол разговаривал с продавцом и описал меня.

Леда напряглась:

— Пол? Но Василис спрашивал меня, у кого я одеваюсь, он хотел сделать тебе подарок, сюрприз. Поэтому я тебе ничего не сказала. Почему Пол занимался этим?

Мне стало не по себе. Сначала мне пришлось унизиться, приняв вещи от Василиса. Теперь Леда устраивает мне допрос.

Я коротко ответила:

— Может быть, потому, что Пол был в городе и мог забрать одежду с собой.

Леда кивнула. Мои объяснения удовлетворили ее.

— Да, конечно. Он летел обратно сам после того, как врач снял повязку с глаза. Он хотел сделать отцу приятное. — К нам подошел Рауль д'Эрбле, и Леда умолкла.

В тот же вечер Василис устроил обед, на который пригласил мадам Вентрис. Она была очень броско одета. Черно-белое шелковое платье, длинные висячие серьги из черных камней, коса из темных волос уложена на голове и украшена бриллиантами. За ней тянулся шлейф из дорогих французских духов.

— Василис, дорогой! Милый друг! — воскликнула она и протянула свои пухлые руки, чтобы покрепче обнять, прижавшись к нему напудренной щекой. Василис, в свою очередь, взял ее руки в свои и подчеркнуто грациозно поцеловал.

— Мария! Как всегда прекрасна! Клянусь, она не стареет. Ты уже знакома со Стейси, моей невесткой? Она сегодня похожа на дриаду. А вот и Леда с Полом идут, чтобы поздороваться с тобой. Теперь я должен познакомить тебя с гостями. По-моему, ты знаешь Элен, подругу Леды из Парижа, но ты не встречалась раньше с ее мужем. Позволь тебе представить, доктор Этьен Мулье. А это доктор Рауль д'Эрбле, брат Элен.

Обед тянулся очень долго, блюда подавали по всем правилам, но беседа была оживленная. Я сидела слева от Василиса, с другой стороны от него расположилась мадам Вентрис. Этьен Мулье — слева от меня, а Пол — напротив Василиса, между Элен и Ледой, справа от которой находился Рауль. Кроме того, среди гостей были мсье и мадам Линар и Жан и Селеста Даленваль.

И снова я была благодарна Василису за его щедрость. В тот вечер я надела изумрудно-зеленое шифоновое платье. У меня еще никогда не было такой красивой вещи. Покрой был очень простой, но ткань эффектно струилась вдоль тела подобно водопаду.

Мне казалось, что я сплю. Передо мной на длинном столе стояли тяжелые хрустальные бокалы, выпуклые серебряные кубки, вазы с белыми розами; в трех огромных серебряных подсвечниках мерцали свечи. Еще месяц назад в Ливерпуле, в квартире на Селтон-парк, я обычно съедала на ужин яйцо или бутерброд с сыром. Было совершенно невероятно, что я могу находиться среди этой роскоши. Меня окружали загорелые, оживленные лица, черные смокинги и переливающийся шелк Леда, сияя, болтала с Раулем. Мадам Вентрис, запрокинув голову, хохотала над одной из шуток мсье Линара.

Я с болью подумала, что Алексис убежал от всего этого, приехал в Англию и работал официантом, чтобы реализовать свою мечту. Он был мужественным и чистосердечным, никогда не сожалел о том, что отказался от образа жизни, который могут вести лишь избранные. Скорее наоборот. Он был счастлив и спокоен, что сумел уйти. Иногда он говорил: «Я спасся. Я свободен». Может быть, он имел в виду — свободен от отца? Я посмотрела на Василиса. Или Алексис подразумевал свободу от власти и ответственности? В нем было что-то от кочевника. Подобно трубадуру-страннику, он скитался по свету, в отличие от Пола, который выполнял свои обязательства, хотя и не находился под пятой отца. Может быть, потому, что в его жилах текла американская кровь, требующая большей свободы?

Через несколько дней мадам Вентрис давала ответный обед на своей вилле. Василис повез супругов Линар на «мерседесе». Петрос на «ягуаре» забрал Этьена, Элен, Селесту и Жана, а я очутилась на заднем сиденье машины Леды рядом с Раулем, в то время как Пол сел за руль, чтобы Леда не пострадала в очередной раз. В машине Пола, «альфа-ромео», рассчитанной только на двоих, нам бы не хватило места.

В этот вечер мадам Вентрис предстала пред нами в еще более помпезном и необъятном наряде из золотого кружева. К моему удивлению, вторым человеком, которого я увидела возле нее, был Майк — в белом смокинге, черных брюках; бронзовые волосы и борода мерцали на свету.

— Стейси, дорогая, я ждал этого момента целый день! — Он взял мои руки в свои и, немного отодвинув меня, присвистнул от восхищения: — Выглядишь потрясающе! Нет слов. — Стали собираться гости, и он перешел на шепот: — Я сегодня исполняю роль хозяина дома и должен вернуться к своим обязанностям. Но позже я еще вернусь к тебе.

За обедом я сидела справа от Майка, и он усердно ухаживал за мной. Селеста сидела с другой стороны, следом за ней Жан, они были настолько поглощены друг другом, что ничего вокруг не замечали. Я поймала на себе взгляд Пола и почувствовала, что он не одобряет моего поведения.

После обеда гости перешли на террасу с видом на море, где нам подали кофе и ликеры. Мадам Вентрис наняла музыкантов. Тихая, печальная музыка доносилась из соседней комнаты, придавая весенней ночи еще большую прелесть. Деревья покачивались на ветру, а по морской глади бежала лунная дорожка.

Неожиданно мелодия стала более веселой и быстрой. Мадам Вентрис хлопнула в ладоши и воскликнула:

— Ну вот, молодежь, это для вас! Танцуйте и веселитесь! Мы, старики, останемся здесь с нашим кофе и сигаретами и предадимся воспоминаниям. Идите сюда, доктор, пододвиньте свой стул поближе к мадам Линар, а вы, Василис, садитесь рядом с мсье.

Доктор Сикилианос, седоволосый гигант в очках, частенько приходил к Василису поиграть в шахматы. В этот раз он был со своей племянницей, худенькой двадцатилетней шатенкой с карими глазами. Ее звали Гермиона, и она хорошо знала Майка.

Я танцевала с Майком, Этьеном, Жаном и снова с Майком. Леда танцевала немного, у нее еще болела спина. Один раз с Раулем и один раз с Полом, который сидел подле нее весь вечер.

Огромная комната с рядами зеркал, прохладный ночной ветерок, и к тому же я давно не танцевала. Мне так все нравилось! Я впервые за эти долгие годы чувствовала себя свежей, молодой. Может быть, дело было в музыке или в руке Майка, которая сжимала мою талию, или в том, как он говорил мне комплименты. Если бы он только знал, что при первом же намеке на серьезность я бы засмущалась и вся прелесть вечера сразу же пропала бы!

Три музыканта заиграли медленное вступление к танцу «Зорбу». Все вытянулись в одну линию и положили руки друг другу на талию. Когда мы поравнялись с Ледой и Полом, Селеста крикнула:

— Идите сюда! Так весело!

Леда, улыбаясь, покачала головой:

— Мне нельзя. Это сейчас слишком опасно. Но ты, Пол, ты должен пойти! — И она подтолкнула его к танцующим.

Селеста, которая стояла с краю, подвинулась, поменявшись с Жаном местами, и Пол оказался между ней и мной. Я почувствовала, как его рука обвила мою талию, но сама не решилась сделать то же самое. Мы летели по полированному полу все быстрее и быстрее, топая и подпрыгивая. Музыка играла все быстрее и быстрее, прерывалась на минуту, чтобы мы могли перевести дыхание, и возобновлялась с новой силой. Короткая юбка моего шифонового платья развевалась вокруг ног, шпильки выпали из пучка, волосы рассыпались по плечам. Я действительно напоминала нимфу, с которой накануне меня сравнивал Василис.