Нэн Эскуит - Сад Персефоны

Он отпрянул от меня:

— Почему ты улыбаешься?

— Представила тебя толстеньким, как сосиска. Вот с такими щеками! — Я оттянула свои щеки в стороны, и Ники расхохотался.

— Вот так, мам, так! — Он сам начал строить смешные рожицы.

— Именно так. Я хочу, чтобы ты стал вот таким. Ты должен обязательно есть эту шикарную еду. Я-то уж точно буду.

— Она такая забавная.

— Нет, это еда, которую ел твой папа, когда жил здесь. Поэтому он был такой высокий и красивый.

Это убедило Ники.

— Это был папин дом? Он здесь жил?

— Да. Я же тебе говорила, когда мы приехали. Ты хочешь спуститься и посмотреть сад? Папа говорил, что там очень красиво.

Мне было жаль, что Алексис так мало рассказывал о. своем детстве, и я не могла описать его Ники. Сын плохо помнил своего отца. Мы так мало жили вместе, что я не могла воссоздать в его памяти портрет человека, которого так любила.

Внизу было очень тихо, все еще отдыхали. Я не знала, где будет накрыт чай, и раздумывала, в какую сторону пойти. Из прохладного полумрака галереи бесшумно выскользнула Дидо, подошла ко мне и жестом спросила, может ли она помочь.

Я несколько раз повторила слово «сад». Наконец она, видимо, поняла, улыбнулась и потянула Ники за руку. Мы прошли под галереей, через колоннаду. Я стала благодарить ее, а она, поклонившись, так же тихо удалилась.

Ники сбежал по ступенькам к удивительно зеленому газону. Высокие деревья обрамляли белоснежную виллу, отделяя ее от сада. Посреди травы мы обнаружили тропинку, по краям которой росла клубника. Впереди возвышалась стена из кипарисов. Мне показалось, что сад здесь заканчивается. Но между деревьями мы неожиданно обнаружили просвет. Ники подбежал ко мне и взял за руку. Он боялся идти первым.

Перед нами открылась еще одна небольшая часть сада. С двух сторон она была окружена старой стеной, с третьей кипарисы отделяли ее от газона и клубники. С четвертой стороны открывалось море.

Меня поразила удивительная красота этого места. Здесь было прохладно и тенисто, но сад горел и переливался разными цветами: белые и розовые олеандры, алые гибискусы и пурпурные тюльпаны.

Солнечные лучи играли в брызгах фонтана. Железная скамья, окрашенная в белый цвет, стояла неподалеку, рядом со статуей молодой девушки. Худенькая и грациозная, распущенные волосы волнами спускаются по плечам, складки одежды будто бы развеваются на ветру. Она словно олицетворяла саму юность. Взгляд был устремлен в открытое море.

Ники начал плескаться в фонтане, а я прошла вперед. Поравнявшись со статуей, я снова остановилась.

Мраморные ступеньки спускались к лазурному гладкому морю. Но не это поразило меня. Ковер из цветов, украшавший лестницу, напоминал водопад. Фиолетовые анютины глазки, розовые армерии, желтые нарциссы, малиновые цикламены, алые анемоны украшали камни. С другой стороны были посажены цветущий кустарник и кипарисы, а ниже желтел дикий ракитник, возвышались сосны, шелестели молодые дубочки. Сзади послышались шаги, и я обернулась:

— Ники, посмотри, как здесь красиво!

Ники был не один. Рядом с ним стоял Пол.

Я вскрикнула от неожиданности и замерла.

— Простите, что напугал вас. Я хотел пригласить вас на чай.

— Мы никого не нашли и решили прогуляться…

Яркие лучи солнца освещали фигуру Пола. В нем было что-то грозное: черная повязка на лице, черная лента перекинута через плечо. Он так напоминал Алексиса и был так не похож на него!

— Потрясающе, правда? — Он подошел ко мне.

— Да. — Мне было очень сложно сохранить самообладание в его присутствии. — Этот сад похож на сон. Фонтаны, статуя, ступеньки, усыпанные цветами…

— Мы называем его «садом Персефоны», — сказал Пол медленно.

Я не могла понять, почему он так пристально смотрит на меня. Может быть, это только кажется из-за повязки? Не выдержав, я отвела глаза.

— Персефоны? Это ее похитил Аид и забрал в подземное царство?

— Да. Вы помните эту легенду? Мать Персефоны Деметра потребовала, чтобы он возвратил дочь, но Персефона полюбила Аида и родила ему детей. Тогда Деметра обратилась к Зевсу, и он повелел: отныне Персефона должна полгода жить с матерью на земле и полгода — в царстве Аида. Поэтому на полгода земля погружается в холод, ведь Деметра, богиня плодородия, тоскует о дочери. Каждую весну Персефона возвращается на землю, и природа пробуждается. Это наш сад весны. Он поблекнет, когда наступит летний зной, но сейчас он — само совершенство.

Я смотрела на сверкающие струйки фонтана, на цветы и зеленые деревья. Здесь было так тихо и спокойно. Я чувствовала себя Персефоной, очутившейся в мире света и красок после мрачной зимы. Но, бросив взгляд на Пола, вновь вернулась к печальным мыслям об Алексисе.

— Это ваш отец создал этот сад? — спросила я.

— Нет. — Он замолчал на мгновение и продолжил: — Это была идея матери Алексиса. Но она умерла до того, как воплотила свою мечту. Видите, ступеньки обрываются, а дальше лежат только камни.

— Значит, к воде подойти невозможно?

— Почему же нет. Там есть ступеньки, выдолбленные в скале, но они крутые и скользкие. Это опасно. Поэтому мы ходим купаться дальше по берегу. Для этого на вилле есть специальный лифт.

— Лифт? — Это звучало как-то нелепо. Ну конечно, я и забыла, что Карвеллис — богатый человек, почти миллионер. Он может позволить себе все.

— Пойдемте пить чай, — повторил Пол.

— Да, конечно. — Я протянула руку Ники. Он сидел неподвижно на верхней ступеньке, наблюдая за морем. Локти упирались в колени, а подбородок лежал на маленьких кулачках. Такая маленькая и трогательная фигурка.

— Пошли!

Он вприпрыжку побежал впереди нас по тропинке.

Посмотрев на него, Пол заметил:

— Он очень похож на Алексиса.

— Я тоже так думаю.

— Все обожали его, особенно отец. Он был любимчиком. Такой симпатичный и приятный.

Эти слова разозлили меня. Зачем петь хвалебные оды умершим?

Я резко сказала:

— Жаль, что ваш отец не умеет понимать и прощать! Если он любил вашего брата, зачем он сделал его несчастным? Алексис так переживал, когда его родственники не приехали на свадьбу!

В порыве гнева я не отдавала себе отчета в том, что остановилась. Мы стояли напротив друг друга среди кипарисов. Из-за густой тени я не могла разглядеть выражение лица Пола, но его голос звучал холодно:

— Теперь мой отец хочет как-то компенсировать го, что произошло тогда. Разве не поэтому вы приехали сюда?

Я быстро остыла.

— Думаю, что да, — вздохнула я. — Мне обидно за Алексиса, не за себя. Он никогда не злился, но очень переживал. А сюда я приехала только ради Ники.

— И ради себя, конечно! — Он говорил вызывающе. — Мой отец даст вам денег. Ведь именно это вам и нужно! — Я чувствовала, как его взгляд скользит по мне: дешевое хлопковое платье, сандалии — все говорило о том, что мне не хватает денег. — Чего вы еще хотите?