Беатрис Клейтон - Счастье возможно

Затем, прежде чем Лаура догадалась о его намерениях, он одним движением окончательно избавил ее от блузки, осыпая беспрерывными поцелуями плечи, грудь, живот.

Последние проблески сознания катастрофически исчезали. Вцепившись руками в его плечи, она призывно изогнулась, влекомая всепоглощающей жаждой соития. Ничто из того, что Лаура читала, слышала или пережила до этого, не подготовило ее к пугающему пароксизму собственного возбуждения, ничто не предупредило о боли, неумолимо разливавшейся по телу.

Он оказался прав. Даже зная, что душа его отравлена предательством Элен, что его сердце не свободно, а все, что ему нужно — это ненадолго удовлетворить распаленную страсть, она постыдно хотела его, как никогда не хотела ни одного мужчину в своей жизни.

Время стянулось в точку. А ее языческий кумир, ее любимый вырос до размеров вселенной, заполнив своими прикосновениями, запахом, древними инстинктами охотника-мужчины все каналы восприятия. Он вновь опустил Лауру на их импровизированное лесное ложе, но на этот раз так бережно, что последние очаги сопротивления, которые могли еще тлеть в ее душе, были бы затоплены ласковой волной. Умолкло еще недавно неотступное сознание греховности происходящего. От мучительных терзаний сейчас не оставалось и следа!

Он мог бы взять ее прямо здесь, вдохнуть жизнь в их брак в этой волшебной роще, окутанной томными благовониями, под аккомпанемент невидимого оркестра цикад, и Лаура была бы благодарным партнером. Не только на эти мгновения, наполненные лихорадочным трепетом. На всю жизнь.

Мелодичный звон колокольчиков, сопровождаемый смутно знакомыми звуками, настиг их секунду спустя.

— Кто-то идет! — Лаура панически забилась в его объятиях, пытаясь на ощупь обнаружить хотя бы первостепенные детали своего скромного наряда. Спокойствие начало возвращаться только тогда, когда Джесс неохотно откатился в сторону, перекинув ей злополучную блузку.

— Это, должно быть, туристы, — дрожащим голоском произнесла Лаура, пытаясь взять себя в руки. Какой невообразимый позор, если бы кто-нибудь обнаружил их в лесу, в объятиях друг друга или в еще более компрометирующем положении! Ее словно обдало кипятком при мысли, какое зрелище мог застать случайный прохожий, если бы появился здесь на пару минут позднее.

— Овцы! — Джесс выразительно кашлянул. На его потемневшем лице отразились неописуемая досада и разочарование. — Это же просто несколько отбившихся от стада овец. Ну, ты даешь… — Он пробормотал что-то невнятное. — Итак, судьбе было угодно, чтобы моя едва начавшая складываться интимная жизнь была принесена в жертву овцам! Ты с ними что, сговорилась?

— Не иначе, ягненок возвращает старый долг, — предположила Лаура, приподнимаясь с земли и чувствуя, что колдовское оцепенение проходит. Она тряслась как осиновый лист, неглубоко и часто дыша, в то время, как все тело заполняла невыносимая пустота, ничего общего не имевшая с обычным голодом.

Странно, но ощущалось удовлетворение тем, что, если придавать значение внешнему виду, Джессу было сейчас хуже, чем ей. Глаза ее стрельнули к тому месту, где он как раз запихивал футболку за пояс джинсов, и поспешно вернулись к разглядыванию его сердитой мины.

— Спасла же я того ягненочка от судьбы горшей, чем сама смерть, и теперь собратья платят мне взаимностью. — Негнущимися пальцами она приводила в порядок одежду. По ком звонит колокольчик? — с неврастеническим юмором подумала Лаура и закусила губки, чтобы не рассмеяться вслух.

— Нечего было паниковать. — Джесс исподлобья воззрился на разрумянившуюся супругу. — Корсиканские барашки диковато выглядят на твой английский вкус, но тебе-то точно бояться было нечего.

— Возможно, — сухо признала она, чувствуя, что пульс приходит в норму, и наполняясь глубокой благодарностью, что ее бездумная капитуляция не принята. — Но ведь, где овцы, там обычно и пастухи, а, если верить тебе, эти могут быть очень опасны, если заведутся!

— Ну, не пастуха же я так старался завести, — резонно возразил Джесс. — А потом, еще с тех легендарных времен они хватаются за нож, только если под угрозой честь фамильной юбки. Можешь быть уверена, что голубоглазым блондинкам с сомнительной родословной разрешается тут резвиться где угодно и с кем угодно. Но ты совершенно права. Я тоже не терплю свидетелей в таких делах. Думаю, мы сможем с большей пользой обсудить наши планы на будущее, когда вернемся домой.

Домой. Слово пронзило ее своей многозначностью, когда вслед за Джессом пришлось выбираться из тени сосен. За буквальным смыслом маячило столько всего, о чем она могла только мечтать. Семья, уют, люди, которым хорошо друг с другом и которые любят друг друга, труд во имя общей цели, дети…

Она упрямо шагала, не отставая, в прямом мареве раннего вечера. Джессу безразличны все эти долгоиграющие удовольствия. Ему важнее покладистая женщина в постели, подавальщица у стола и опытная воспитательница для наследников. И к Элен де Буи здесь можно было предъявить особый счет. Что бы ни произошло между ними, именно она высосала из Джесса душевную теплоту и нежность.

Неровная каменистая тропа медленно шла под уклон, то и дело пересекаемая кавалькадами крупных муравьев. Вдыхая пьянящий аромат трав, разлитый в неподвижном воздухе, Лаура упивалась красотой разворачивавшейся перед ними картины. Справа в безоблачное небо уходили гранитные утесы, которым природа придала причудливые, сверхъестественные очертания. Неведомые создания с искаженными лицами, словно порожденные фантазией Дюрера, скорчились у подножия огромной скалы. Рядом щерились в небо в мрачной гармонии ряды мощных каменных столбов, напоминая контрфорсы рухнувшего средневекового собора. Темный ковер маки расплескался у их основания.

Слева — застывшая лава, сбегавшая многослойным потоком к притихшему морю, образовывала над тропой обширный козырек. Лаура остановилась, наслаждаясь короткой передышкой для усталых ног, вслушиваясь в предзакатную увертюру корсиканской природы, сопровождаемую неумолчным стрекотанием сверчков и довольной возней диких пчел, которые пировали по всей округе на буйно цветущем кустарнике.

— Тебе не трудно идти в таком темпе?

Джесс, видимо, почувствовал, что она больше не дышит ему в спину, и обернулся, вопросительно глядя на приотставшую спутницу.

— Нет! — живо встрепенулась Лаура, почти уверенная, что заметила огонек торжества, промелькнувший в золотисто-карих глазах. Он к этому стремился? Разнообразить ее жизнь испытаниями? Наказать за то, что она не Элен? Или от жары и утомления у нее крыша поехала? Она вздохнула, с трудом освобождаясь от почти гипнотического воздействия окружающего ландшафта. — Просто залюбовалась… Тебе — то все не в новинку.