Кристин Пачеко - Озаренные светом Рождества

— Нет. — Кайл покачал головой. — Вовсе нет.

Ему, жившему в самой чаще каменных джунглей, на какой-то момент ее ощущения показались недоступными. Но только на момент.

Он, точно первооткрыватель, жадно и внимательно оглядывался вокруг, стараясь увидеть все глазами Мэган. Кое-где, в укромных уголках, укрытых от разгула стихии, пробивалась зеленая травка. Свежие следы на снегу указывали, что недавно тут, вероятно, проходил олень. В гуще деревьев временами встречались нахохлившиеся птицы, нашедшие здесь убежище от непогоды. И к небесам были устремлены вершины окрестных гор.

Кайл задумался.

Нет, конечно, Чикаго не для нее. Она там зачахнет, увянет. К тому же он не мог представить ее женой постоянно занятого руководителя крупной компании, хозяйкой большого особняка, устроительницей бесконечных и бессмысленных приемов, на которых она должна развлекать других важных персон, чтобы способствовать карьере мужа.

Не мог он просить ее пойти на это, как бы сильно ни искушал его собственный эгоизм!

Кайл тяжело вздохнул.

Так посреди величественной тишины они в молчании шли и шли дальше, пока не достигли чащи леса. Тусклые, приглушенные лучи солнца едва пробивались сквозь кроны высоких елей.

— Может, вот эту? — спросила Мэган.

Прикрыв глаза ладонью, Кайл оценивающе оглядел елку, указанную Мэган. И отрицательно покачал головой.

— Слишком тощая.

— А вон та?

— Широка в обхвате. В дверь не протащишь.

В вышине над ними с шумом пронесся ястреб и спланировал на отягощенную снегом ветку, обсыпав их снегом.

И снова звонкий, заразительный смех Мэган словно очистил и освежил в Кайле все чувства. Она весело потрясла головой, стряхивая белые хлопья. И в тот же миг он почувствовал, что ни в каком ином месте на земле ему не хотелось бы сейчас находиться.

— Ну что ж, мистер эксперт, — задорно подбоченившись, подвела итог Мэган, — раз вам не по вкусу все мои предложения…

— Ну, Мэган, та первая елка была такая несчастная!

Мэган так и покатилась со смеху, и Кайл постарался запечатлеть в сердце эти прелестные, фонтанирующие искренним весельем губы и блистающие неудержимым весельем глаза.

— У нее ведь не хватает половины веток, — пытался объяснить он.

— Можно поставить ее плешью к стене.

— Да она вся голая! — Пожав плечами, он снял с плеча топор. Это было так похоже на Мэган — выбрать что-то или кого-то, вызывающего сочувствие. Лохматую дворнягу, старенькую лошадь.

— Вот эту, — повторила она, и в ее настойчивости слышался вызов.

Он пригляделся к выбранному ею дереву. Ну конечно же, то была самая общипанная елка в лесу, зато с толстым стволом. Но он ведь обещал. Да к тому же Кайл отлично знал, что — будь он проклят! — готов сделать все что угодно, только бы видеть ее счастливой.

— Ваше желание, леди, для меня закон. Отойди-ка подальше, — прибавил он, поднимал топор.

Мэган вдруг беспокойно облизнула губу.

— А ты когда-нибудь налил деревья?

— Нет, конечно. Но думаю, это нетрудно. Раз-два — и готово. — Но, увидев, что брови ее тревожно сошлись в прямую ниточку, Кайл ласково обвел пальцем овал ее лица, от виска до подбородка, и успокаивающе прибавил: — Я шучу. Мое хобби — возиться с деревом.

— Ты что же, столяр?

И дернуло же его проболтаться!

— Да, — коротко ответил он. — Столяр и плотник. — То было его первое в жизни увлечение. И доныне единственное.

Мэган мягко коснулась его руки, утоляя сильнейшую жажду особого рода — жажду ее одобрения.

— Это просто хобби или нечто большее?

— Просто хобби.

— Но тебе хотелось бы, чтобы оно стало чем-то еще, — безошибочным внутренним чутьем догадалась она.

— Мечтать никому не заказано, — рассудительно пожал он плечами.

— Вот, значит, почему тебе не хочется возвращаться домой.

Что-то вроде озноба пробежало по спине от ее слов. Она проницательна, слишком проницательна, подумал он.

— Ничего, прорвемся. — Этот ответ явно был призван убедить не только Мэган, но и его самого. — Хобби от меня никуда не денется.

Мощно развернувшись, он занес топор и с размаху погрузил его в дерево.

Десять минут спустя, подрубив ствол со всех сторон, он почувствовал, что сумел уйти от неприятных мыслей о своем будущем, хотя бы на данный момент. Взглянув на Мэган и надеясь, что она не обиделась за то, что он так резко оборвал разговор, Кайл сказал:

— На всякий случай отойди в сторонку.

Мэган отошла и ухватила Снежка за ошейник. Кайл нанес последний, завершающий удар, и дерево, сотрясаясь всем телом, тяжело повалилось наземь тучей посыпался снег. Снежок вырвался и принялся носиться кругами, облаивая поверженного гиганта.

Несколько мгновений оба смотрели друг на друга, потом она произнесла восхищению:

— Потрясающе!

— Пустяковая работа, — сказал он.

Но сам знал, что, в сущности, все гораздо серьезнее. Это было дело, которое он любил. Ему нравилось работать по дереву, превращал, преобразуя его во что-то особенное. Пиля и строгая, он позволял себе мечтать о том, как построит для себя хижину у реки, на севере штата Висконсин. Своими руками сложит ее из бревен, которые сам заготовит и обтешет… Хижину, на постройку которой и его так никогда и не будет времени. И даже если время найдется, не с кем будет разделить удовольствие от пребывания там…

— А что теперь?

— Отпилим лишнее на растопку.

— Кайл! — услышал он через несколько минут ее задорный оклик.

Он поднял голову и увидел хитрую улыбку Мэган. И тут же в него полетел снежок, угодив прямо в грудь.

Преследуемая псом, хватавшим ее за пятки, Мэган со смехом побежала к дому.

Бросив пилу и набрав полную пригоршню снега, он пустился вслед за ней, на ходу лепя здоровенный ком. Ее заливистый смех раззадоривал Кайла. Он хорошенько размахнулся и метнул ледяной снаряд.

Снежок угодил ей в спину. Увеличив свои и без того огромные шаги, Кайл дождался, когда дорогу ей преградил высоченный сугроб, и наконец сгреб ее в объятия.

Короткая схватка — и вот он уже повалился в снег, увлекая ее за собой.

— А ну скажи «пустите, дяденька», — скомандовал он, крепко обхватив ее за талию.

— Пустите, тетенька! — выпалила она, по-прежнему дерзко улыбаясь во весь рот.

— Ну смотри же. Тебя предупреждали…

Оказавшись сверху, Кайл надежно придавил пленницу к земле.

Крепко стиснутая со всех сторон, она возбужденно дышала. Щеки разрумянились, на губах сияла по-детски счастливая улыбка. Его тело прижимало ее, как во время любовного акта, потом он поймал обе ее руки и закинул ей за голову.

— Дяденька, пустите, — сдаваясь, сё смехом прошептала она.

Он еще сильнее прижал ее руки, все ниже наклоняясь над ее лицом.

— Теперь с тебя причитается контрибуция.