Кристин Пачеко - Озаренные светом Рождества

— Нужно что-нибудь на макушку, — сказала Мэган.

— Ангела! — нашелся Кайл.

Глаза Мэган радостно вспыхнули.

— Я сейчас!

Она вихрем устремилась вверх по ступеням, за ней с лаем понесся Снежок. Через минуту она вернулась с полной пригоршней ангелов.

— Можно повесить несколько штук на ветки, мне ведь все равно уже не продать их в этом году.

Пока она привязывала своих крылатых херувимов к веточкам, Кайл укрепил одного на верхушке.

— Печенье! — вспомнил он.

У нее удивленно округлились глаза.

— Ты что, проголодался?

— Да нет, для елки.

— Елку будем кормить? — захохотала она.

Вот он опять, ее обворожительный смех. Кайл точно знал, что не сможет его забыть.

— Те, что вышли не совсем ровными, — пояснил он, — повесим на елку.

— А что, мы неплохо постарались, — спустя минут двадцать промолвила Мэган, удовлетворенно сложив руки на груди.

Кайл тоже, отойдя подальше, окинул их творение придирчивым взором. Непостижимо, но в таком оригинальном убранстве елка была не менее хороша, чем те, что он наряжал в детстве.

И значила для него даже больше. Много больше.

— И вообще у нас с тобой получилась неплохая команда.

— Да, — задумчиво проговорил Кайл, упиваясь ее улыбкой. — Да, очень неплохая.

— И знаешь, все это становится очень похоже на…

— …на Рождество, — договорил за нее Кайл. Он потянулся за маленькой зеленой веткой, которая отломилась от елки, потом схватил Мэган за запястье и привлек к себе.

— Что ты делаешь?

— Это же омела.

— Может, я и плохо разбираюсь в Рождестве, мистер Мэрдок, но это точно не омела.

— Нет, омела. И я под ней стою. А это означает, что ты должна меня поцеловать.

— О, Кайл, — проворковала она, поднимаясь на цыпочки и закидывая голову. — Мне вовсе не требуется специальный предлог для того, чтобы поцеловать тебя.

— Нет?

Она повязала ему шею красной подарочной лентой, взяла в руку чулок для подарков и, притянув Кайла к себе, доказала, что это действительно так.

Мэган медленно просыпалась.

Перевернувшись на другой бок, потянулась к Кайлу. И, только не обнаружив его на месте, открыла глаза, щурясь и моргая от яркого света.

Улыбка замерла на ее лице, а потом и вовсе исчезла. Его не было.

Наступил канун Рождества.

Праздничные дни были совсем рядом, но Кайл покинул ее, точь-в-точь как это сделал Джек.

Паника овладела Мэган. Потянувшись за халатом, она прислушалась, пытаясь уловить в доме какие-то звуки. Но дом точно вымер, в нем было так же тихо, как до появления Кайла.

Тошнотворный страх одиночества, леденящий и промозглый, как рождественское утро, пронизал ее насквозь. Да нет, не мог он уехать вот так, не попрощавшись, не сказан ей ни слова…

После всего, что было, не мог же просто…

Дрожащими пальцами она пыталась справиться с завязками халата. Потом, не чуя под собой ног, как во сне, прошла в кухню. Там тоже было пусто. Стараясь не обращать внимания на бешено стучащий пульс, она отодвинула занавеску и выглянула в окно.

Счастливый Снежок барахтался в снегу. Но Кайла во дворе не было.

Тут она вспомнила про его дорожную сумку и бросилась в гостиную.

И тут вздох, нет, почти стон облегчения вырвался из ее груди: взгляд Мэган упал на черную куртку, небрежно брошенную на валик дивана.

До этого момента не решалась сказать правду даже самой себе.

Только сейчас, после пережитого потрясения, Мэган пришлось признать неоспоримую истину.

Она любит Кайла.

Взволнованная, она попыталась проверить это ощущение и, по-детски стиснув руки, громким шепотом произнесла:

— Я люблю тебя.

Слова теплым облачком проплыли в зябком утреннем воздухе. Они звучали странно, но не фальшиво. В них была правда.

Тяжело опустившись на кушетку, молодая женщина зажмурила глаза. Да, ее чувства были правдивы и подлинны, но совершенно неуместны, немыслимы.

Она не могла сказать ему о них, не могла попросить его остаться. Она же сама восхищалась силой его духа, чувством ответственности за дело, чувством долга перед отцом. Но эти же самые качества и мешали им быть вместе. И Мэган слишком ценила и уважала, слишком любила Кайла, чтобы предложить ему отказаться от будущей карьеры, наплевать на долг и обязательства.

Глаза ее наполнились слезами, но Мэган стряхнула их. Нет, она не поддастся искушению.

Не станет ничего говорить.

По щеке ее скатилась одинокая слеза. Не сколько минут Мэган безмолвно сидела, баюкая свою боль. Боль, причиной которой снова стала любовь.

После ухода Джека Мэган сказала себе, что ей будет лучше одной. Смешно, но до недавних пор она всерьез верила в этот самообман.

Теперь она размышляла, как ей удалось так ловко обмануть себя. С внутренним содроганием Мэган представила, что больше никогда не услышит низкого, хрипловатого голоса Кайла, произносящего ее имя, не ощутит присущего ему неповторимого запаха, исходящих от него силы, энергии, спокойного оптимизма — дыхания самой жизни, которая, как свежий ветер, ворвалась в ее дом. Представила, что не увидит его потемневших, затуманившихся глаз, когда он наклоняется к ней для поцелуя, не почувствует его крепкого тела, когда он ее обнимает.

Придется потихоньку зализывать раны, И еще придется выдержать ни с чем не сравнимую боль — боль разбитого, рассеченного надвое сердца.

Но сейчас… сейчас он все еще здесь. И она просто не позволит ему ускользнуть, не подарив ей как можно больше обещанных им воспоминаний.

Расправив плечи и вытерев глаза, Мэган в который раз заглушила голос разума, предупреждающий, что она сама несется навстречу своей беде.

Приняв душ, она вернулась в кухню и на сей раз увидела Кайла в окно. Он склонился над своим «харлеем», припаивая какие-то провода. Ей захотелось накинуть теплую куртку и поспешить туда, к нему, но она заставила себя прежде приготовить ему горячего шоколада.

Снежок заплясал вокруг Мэган, радуясь ее появлению.

— Не смей на меня прыгать, — строго предостерегла она.

Пес обиженно повесил голову, и она, утешая его, почесала ему за ушами. А когда подняла голову, Кайл уже во все глаза смотрел на нее. У Мэган перехватило дыхание. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнула, дразня ее воображение.

— Доброе утро! — произнес он глубоким, с хрипотцой голосом.

По рукам Мэган пробежали мурашки. Один лишь вид его отчетливо и до мельчайших подробностей вызывал в ней все ощущения минувшей ночи.

А мысль о том, что вскоре она уже не будет наслаждаться этой близостью, что вместе с праздником уйдут от них и этой ночи, мучительно сжала ей горло.

— Привет, — бросила она в ответ, удивляясь, как у нее хватило сил на это небрежное слово.

— Хорошо спалось?