Кристин Пачеко - Озаренные светом Рождества

Очнувшись, она почувствовала, что вся дрожит: температура в спальне резко упала. Как ни старалась она съежиться, свернуться клубочком, согреться все равно не удавалось.

Устав бороться с холодом, Мэган села и зажгла фонарик. Нащупав впотьмах свой толстый махровый халат, выбралась из постели и сунула ноги в меховые шлепанцы.

Крайне осторожно, стараясь ступать на цыпочках, она двинулась вниз по лестнице, решив приготовить себе чашку чая, чтобы хоть немного согреться и попытаться вновь уснуть.

Слабый луч фонарика упал на спящего в гостиной Кайла. Мэган опасливо остановилась и помедлила в нерешительности, вцепившись свободной рукой в перила. Внушительное, футов шести в длину, тело — олицетворение мужественности — было распростерто на ее враз уменьшившейся кушетке. Сообразив, что в ее любопытстве есть что-то от нездорового интереса тех, кто заглядывает в чужие окна, Мэган смущенно отвела взгляд и, уткнув луч фонарика в пол, быстро прошла мимо спящего. Верный Снежок плелся за ней, не отставая.

В кухне она зажгла керосиновую лампу, и наполнивший помещение уютный свет смягчил тревожные страхи, умерил ярость разыгравшейся пурги. Мэган наполнила чайник, быстро разыскала в полутьме спички и зажгла газовую горелку, радуясь, что ее старомодной плите обрыв электросети не помеха.

В тишине, нарушаемой лишь завыванием бури, она протянула руку к полке над рабочим столом и коснулась глиняного ангела, которого сама с таким усердием вылепила. Погладила пальцами его крылышки.

Это был ее любимый ангел. Мэган назвала его Лекси, в честь бабушки, умершей еще до ее рождения. То была одна из первых, не слишком совершенных, ее работ, однако ей не захотелось с ним расстаться.

— Ну, Лекси, что будем делать?

Лекси ответила внучке своей неизменной безмятежной улыбкой, спокойной и умиротворяющей, и у Мэган немного отлегло от сердца. Она поставила фигурку на место. Чайник закипел, и она выключила газ.

Снежок растянулся на полу возле своей миски. Мэган залила кипятком чайный пакетик, отнесла чашку на стол и насыпала ложку сахара.

— А на двоих здесь хватит?

От неожиданности она выронила ложку, и та со звоном брякнулась о стол. Девушка подняла глаза и увидела небрежно прислонившегося к дверному косяку Кайла. Расстегнутая на груди рубашка, плотно сидящие джинсы… а на губах — умопомрачительная, соблазнительная, как сам грех, улыбка.

И хуже всего, подумала Мэган, ощущая, как стягивается внутри тугой и мучительный узел чувственного предвкушения, — хуже всего, что этот соблазн на нее действует.

Помоги ей небо — действует!

— Ты их видишь? Видишь, что с ними происходит? — взволнованно спросила новенькая ангелица. Слова ее звучали как бы бесплотно. Они были перемешаны, сплетены с клубами воздуха, точнее, божественного духа, нисходящего из горних миров.

— Это хороший знак, — улыбнулась Лекси, ангел со стажем, и грациозно подогнула правое крыло, с наслаждением купаясь в лучах чистейшей, неземной и одухотворенной энергии.

— Я так рада, что нам удалось выжать столько снега из туч, — промолвила бабушка Агги и тут же опасливо оглянулась через плечо, страшась последствий своего неосторожного признания. Потом стиснула руки и беспокойно вздохнула: — Ах, Лекси, как ты думаешь, нам здорово достанется?

У Лекси с треском лопнул раздувшийся пузырь мятной жевательной резинки (то была ее маленькая слабость, от которой она не смогла избавиться даже в раю, и она улыбнулась — как всегда, спокойно и безмятежно, — давая понять, что никто не в силах поколебать ее решимость и сбить с намеченного пути. Когда дело касалось Мэган, Лекси руководствовалась не столько разумом, сколько сердцем. Она просто не могла безропотно наблюдать, как страдает ее любимая внучка. А теперь, когда у нее появилась… соучастница… Короче говоря, с тех пор, как сравнительно недавно появилась Агги и две небожительницы стали закадычными подругами, хлопот в раю значительно прибавилось. Очень скоро они договорились, как улучшить жизнь своих внуков. И все же ответ нам придется держать.

— Но ведь близится Рождество, — возразила Лекси. — И мы, по сути дела, просто стараемся исполнить рождественские пожелания наших внуков.

— Но ни тот, ни другая нас об этом не просили.

— Тут и обсуждать нечего, — категорически заявила Лекси. — Скоро они сами поймут, что созданы друг для друга, — продолжала она, очень надеясь, что ее пророчество сбудется. — Если нам удастся поймать за хвост удачу, Мэган снова поверит в Рождество. А тогда, вместо нахлобучки, нас наградят золотыми крылышками. — И она поправила свой нимб, сползший на сторону.

— О Боже, ты только взгляни! — всплеснула руками Агги, указывая на Мэган.

По лицу молодой женщины разлился жаркий румянец, дыхание сделалось частым и неровным.

Это Кайл, внук Агги, шагнул в кухню.

Верхняя половина его тела была почти обнажена, и джинсы сидели низко, частично обнажая бедра.

— О Боже праведный! — воскликнула Агги.

— До чего хорош собой! — выдохнула Лекси, прижимая руки к груди и чувствуя, как, подобно елею, разливается в ней благотворное тепло.

— Не только снаружи, у него и сердце золотое! — убежденно и с оттенком ревности добавила преданная внуку бабушка Агги.

В воздухе ощущалась некая плотная, вполне материальная субстанция — взаимного чувственного влечения. Она наполняла атмосферу упругими волнами, не хуже электрических или магнитных.

Кайл сделал еще пару шагов, и с каждым шагом зародившееся в воздухе напряжение нарастало, придавая отношениям гостя и хозяйки странную неловкость.

— Я думаю, остальное следует предоставить им самим, — заключила Лекси, расправляя крылья и осеняя ими сцену свидания молодых людей. — Сама понимаешь… э-э… невежливо подглядывать, когда… — она запнулась, — когда дела начинают принимать такой оборот.

— Да! Да! О Боже!

— Теперь главное — придумать подходящее оправдание, чтобы нас не лишили наших серебряных крылышек. С молодняком всегда столько хлопот…

Кайл сделал второй, третий и наконец четвертый шаг в кухню, и Мэган, точно обмякнув, тяжело опустилась на стул.

Было в этом человеке что-то такое… подлинное, неподдельное… и вдобавок столь мощное и властное, что ломало любые доводы рассудка.

Мэган приподняла со стола чашку с чаем. Рука почему-то дрожала. Каждой своей клеточкой молодая женщина ощущала на себе внимательный, будто проникающий до самой глуби ее существа взгляд Кайла. Стараясь овладеть собой, она непослушными, онемевшими пальцами поднесла чашку к губам, глотнула, но только обожгла язык.

Он подсел к столу напротив нее. Зрелище его сильного полуобнаженного тела являло собой настоящий пир для глаз, побуждая ее фантазировать, каково это — покоиться в его объятиях, ощущал себя под надежной защитой этой силы.