Одри Хэсли - Близко к сердцу

Купив необходимые мелочи, на которые не хотелось тратить столь драгоценное время в Брайтоне, Эстелл замедлила шаг у книжного магазина. Немного поколебавшись — до поезда оставался всего час, — она все же остановилась, разглядывая витрину. Алекс, с его невозмутимостью, способен читать даже в эти важные для них часы, и Эстелл не хотела с дурацким видом в одиночку разглядывать пробегающие за окном пейзажи.

Именно эта невозмутимость Алекса, граничившая порою с бесчувственностью, была главной причиной, побудившей Эстелл решиться на последний шаг. Ей казалось, что физическая близость поможет растопить ледок, сковывавший эмоциональные порывы Алекса. В ее представлении он словно стоял на кафедре, обрушивая на аудиторию блестящие логические пассажи, поражая оригинальным юмором, шокируя откровенностью. И не важно, состояла ли эта аудитория из одной Эстелл или сотен человек; он вполне мог обойтись и без слушателей, будучи самодостаточным в своем интеллектуальном упоении. При этом его отличало полное отсутствие непосредственных реакций — все, что он говорил, было неоднократно обдумано, взвешено, выверено.

Тем более странными, учитывая все это, были его неуклюжие и довольно грубые попытки затащить Эстелл в постель. При всяком удобном, равно как и неудобном, случае он пытался прижать ее к себе, осязательно демонстрируя степень своего возбуждения. Эстелл оставалось только воспринимать это как свидетельство неукротимой страсти, слова для которой не нужны. А жаль! Ей так хотелось, чтобы он просто погладил ее по голове, спросил, что ее радует и печалит и может ли он ей помочь.

В один из таких «раскаленных» моментов Эстелл не выдержала и сдалась. Однако ей не хотелось идти на поводу у Алекса, готового лечь с ней где угодно — хоть на скамейке в аудитории. Поэтому, смущаясь, краснея и заикаясь, она изложила свой взгляд на вещи, заключавшийся в том, что если уж терять невинность, то в достойной обстановке, в красивом интерьере, со свечами и шампанским. Алекса это несколько удивило, но он не подал виду и на следующий день сообщил, что на уик-энд они едут в Брайтон.

Внезапно очнувшись от этих мыслей, Эстелл вновь уставилась на витрину. Ни одна из ярких кричащих обложек не привлекла ее внимания. А вот на часы, расположенные над ними, она посмотрела в недоумении: ей казалось, что прошла всего минута с тех пор, как она остановилась, — и вот ей уже нужно бежать сломя голову, чтобы не опоздать на поезд. Уже направляясь к стоянке такси, она мельком увидела свое отражение в витрине и подумала: что-то не похоже на женщину, спешащую навстречу своему счастью! Она и впрямь напоминала скорее взъерошенную студентку, опаздывающую на экзамен, к которому не готова.

К удивлению Эстелл, поездка прошла замечательно. Алекс ни разу не попытался раскрыть книгу. Он был весел, мил, предупредителен, и Эстелл подумала, что была права, решившись на этот рискованный шаг. Возможно, дело было не в Алексе, а в ней, с ее опасениями и предрассудками. В конце концов, ей уже девятнадцать, и ее девственность начинала тяготить ее саму.

Может быть, в глубине души она надеялась на Париж, но георгианская пышность Брайтона не разочаровала ее. Номер в небольшом, но фешенебельном отеле был уютным, еда в ресторане — почти домашней, и, пока они поднимались к себе, Эстелл пребывала в состоянии приятного транса. Но стоило Алексу закрыть за ними дверь номера, как ее вновь охватили прежние страхи, десятикратно усилившиеся, когда она заглянула в его глаза. Однако, боясь показаться смешной и непоследовательной, с напускной беспечностью прошла к зеркалу над туалетным столиком и, распустив русые волосы, собранные в замысловатый узел, несколько раз провела по ним щеткой.

Когда Алекс подошел к ней сзади, она быстро положила щетку на столик, чтобы он не заметил, как дрожат ее руки. Он вряд ли обратил бы внимание на такую мелочь, подумала Эстелл через несколько минут, пытаясь перевести дыхание в коротком промежутке между поцелуями, которые становились все более настойчивыми и бесстыдными. Нежными их никак нельзя было назвать. Она попыталась разжать руки, державшие ее железной хваткой, но, не сумев, прошептала искусанными до боли Губами:

— Постой, Алекс…

— Зачем, Эстелл? Разве не за этим мы приехали сюда? — хрипло пробормотал он и накинулся на нее с новой силой.

Когда все было кончено, Эстелл поняла, что ее жестоко обманули. Она не испытала ничего, кроме боли, стыда и унижения. Безжалостное нетерпение Алекса превратило его в неумолимого незнакомца, а сказку, о которой она по наивности мечтала, в мучительный кошмар.

Алекс со стоном упал навзничь и, пытаясь отдышаться, проговорил сдавленным голосом:

— Я думал, что ты только строишь из себя жеманную скромницу, Эстелл. Оказывается, ты и в самом деле не способна ни на что, кроме досужих рассуждений о любви!

Эстелл зажала рот рукой, стараясь сдержать подступавшие рыдания.

— Тебе нужно научиться расслабляться, детка! — С этими словами он вновь попытался притянуть ее в объятия.

Эстелл с отвращением оттолкнула его руку и, вскочив, схватила свою одежду. Она не могла больше врать себе, что любит это бесчувственное чудовище.

Заперевшись в ванной, Эстелл до красноты терла себя под душем. Когда она вернулась в комнату, чтобы собрать вещи, Алекс по-прежнему лежал на кровати. Стараясь не смотреть на него, сложила туалетные принадлежности в несессер. Но заткнуть уши она не могла, и волей-неволей узнала о себе много нового. Самыми безобидными из летевших ей вслед оскорблений были «мороженая рыба», «мисс фригидность» и совет на пушечный выстрел не подходить к мужчинам, чтобы вновь не оказаться в глупом положении. С видимым спокойствием Эстелл закрыла за собой дверь в свой маленький частный ад. Однако холодное безразличие, охватившее ее, сменилось паникой, когда дежурный портье сказал ей, что поезда на Лондон не будет до утра.

— Извините, что вмешиваюсь, но я нечаянно подслушал ваш разговор!

Молодой человек, который к ней обратился, был примерно одного с ней возраста, тщательно причесан и одет в вечерний костюм.

— В нашей компании наверняка найдется кто-нибудь, кто сможет подбросить вас до Лондона. Мы не будем засиживаться допоздна, поэтому предлагаю пока пойти повеселиться… Зовут меня, между прочим, Том!

Энтузиазм Тома смел все ее слабые попытки протестовать, и через минуту она оказалась в центре восхищенного внимания мужчин, наперебой предлагавших ей шампанского.

Конечно, шампанское ударило ей в голову, но не настолько, чтобы не понять, что она попала, видимо, на предсвадебный мальчишник и посыпавшийся на нее град комплиментов объясняется тем, что среди присутствующих были всего две или три женщины.