Энн Вулф - Я буду рядом

Гермия понимала, что Констанс едва ли переменится ради нее. Ведь у нее уже был пример в лице отца. И едва ли Гермия переменится ради Констанса. Тогда для чего вся эта жизнь, полная взаимных упреков, ядовитых уколов, коктейля любви и ненависти? Выход был только один: развод.

— Значит, ты не хочешь понять меня? Даже не попытаешься? — спросил Констанс, глядя в ее ледяные глаза.

Гермия покачала головой.

— Я слишком долго пыталась понять тебя. И увидела только эгоизм. Слепой эгоизм, который сметет все, что увидит на своем пути. Даже любовь…

— Если бы ты не пыталась переделать меня…

— По-моему, это уже стало навязчивой идеей, — зло усмехнулась Гермия. — Никто не пытается переделать тебя, Констанс. Но мы живем в обществе… И неизбежно подстраиваемся под него. Это как в оркестре, понимаешь? Если все будут играть, как захотят, то музыки не будет. Будет безумная какофония. Вот и у нас с тобой — безумная какофония. А я люблю нежную мелодию, которая согревает и успокаивает…

— Прости, что я так и не научился играть, — холодно улыбнулся Констанс.

Он ушел, и через несколько месяцев их брак был аннулирован. Теперь Гермия была разведенной женщиной, а Констанс — холостым мужчиной. Но через полгода им суждено было встретится снова, чтобы опять окунуться в порочный круг любви, похожей на ненависть, или ненависти, похожей на любовь… А потом вновь расстаться.

После второй попытки «начать все сначала» Гермия была уверена в том, что это никогда не повториться. Более того, она искренне надеялась на то, что судьба не сведет ее с Констансом вновь. Но, увы, она ошибалась…

Чтобы хоть чем-то занять себя во время утомительного перелета, Констанс вытащил из кармана «Аэропорт» Хейли и попытался читать. Но раздраженный шепот позади него мешал ему сосредоточиться. Буквы, маленькие и верткие как блохи, скакали перед глазами, и Констанс тщетно пытался собрать их в слова.

— Послушай, Гермия, я ведь имею право знать, почему ты так завелась, — доносился до Констанса взволнованный шепот Пойта. — Тебя сложно вывести из себя… А с ним ты вела себя как… Как будто ты очень хорошо знала его раньше…

Неужели догадался! — усмехнулся про себя Констанс. «Очень хорошо знала…» Ты даже представить себе не можешь, насколько хорошо… Гораздо лучше, чем тебя, поверь, дорогой друг!

— Да, знала, — сердито зашептала Гермия. — Но давай поговорим об этом позже…

— Я хочу знать, с кем мы проведем отпуск, — не унимался Поит.

Интересно, почему это тебя не занимало раньше? — бесновался про себя Констанс. Она ведь не хотела лететь со мной… Это же ты настоял, Пойти. Гидов не найти! Идиот! Наверное, ты заговорил бы совершенно по-другому, если бы узнал, что тебе придется лететь в одном самолете с ее бывшим мужем… И не только лететь, а еще и шастать по всему Бали…

— Мы поговорим об этом позже… — не уступала Гермия.

— Нет уж, давай сейчас. Ты же знаешь, мне не нравятся недомолвки… Я люблю знать все наверняка. Черт! — тихо выругался Поит. — Извини… Просто эта поездка не задалась с самого начала. А все этот «Лазурный бриз»! Ведь объяснял же им тысячу раз, что я люблю точность…

— Увы, мы не можем расписать каждый шаг. В жизни много случайностей, — поспешила сменить тему Гермия.

Она определенно не хочет рассказывать ему обо мне… Интересно, почему? Потому что не хочет, чтобы я услышал, или потому что Пойти ужасно ревнив? Констанс попытался представить себе ревнивого Пойта, но у него ничего не получилось. Это выглаженное прилизанное существо, сошедшее с обложки дамского журнала, в принципе не могло ревновать…

— Очень жаль, — вздохнул Поит. — Ненавижу случайности… И все же, кто этот человек? Ты нанимала его раньше?

— В некотором роде, — усмехнулась Гермия.

— И он показал себя не лучшим образом?

— Пожалуй…

Внутри Констанса закипал гнев. Они сидят практически позади него и позволяют себе обсуждать его, как будто он вещь или раб, купленный ими на местном рынке… Он никогда не терпел подобного обращения. Может быть, потому и не был слишком востребованным гидом. Большинство обеспеченных снобов предпочитает видеть услужливое и уступчивое существо, нежели профессионала, который имеет собственное мнение. Но сейчас он летит не просто с заказчиками. Он летит с бывшей женой и ее мужем… И от нее, хотя бы от нее он вправе был ожидать лояльности…

— Может быть, ты все-таки расскажешь, что нас ожидает? — продолжал допрос неугомонный Поит. — Сдается мне, что нам все-таки придется воспользоваться услугами местных гидов.

Констанс постарался досчитать до десяти, но у него не получилось. Возмущение достигло апогея и рвалось вылиться наружу. Он засунул в карман книгу и медленно повернулся к шепчущейся паре.

— Может быть, я могу пролить свет на ситуацию? — Его глаза пробуравили Пойта, и тот смущенно потупил взгляд. — Мисс Гермия, — холодно произнес он, — мне, наверное, будет проще объяснить все вашему мужу…

Гермия покраснела до корней своих соломенно-золотистых волос. Зрачки сузились как у кошки, и зеленый взгляд впился в Констанса иглой, предварительно вымоченной в кураре.

— Если вы считаете нужным, мистер Флэтч.

Констанс улыбнулся. Несмотря ни на что, Гермия не привыкла сдаваться. И сейчас, загнанная в ловушку, она будет продолжать драться и царапаться, как разъяренная кошка. Одно было Констансу ужасно обидно: в разъяренную кошку эта женщина превращалась только с ним. С остальными она была воплощением спокойствия. Что за несправедливость?

Он снова перевел взгляд на Пойта:

— Итак, мистер…

— Капер, — пробормотал Поит.

— Итак, мистер Капер, вы хотите узнать, что связывало меня и вашу жену? — спросил Констанс так, будто выступал в роли народного судьи.

Поит оторопело посмотрел на него, а потом на Гермию. Кажется, происходящее напоминало ему театр абсурда. И, что самое ужасное, в этом театре придется играть и ему, человеку в высшей степени рациональному. Что он может ответить этому нелепому Констансу? И вообще, действительно ли ему хочется знать, что общего между ним и его невестой?

— Гермия, что, в конце концов, происходит? Мне все-таки хочется услышать это от тебя, а не от постороннего человека…

— А я и не посторонний. — Констанс сверкнул белозубой улыбкой. — Гермия — моя бывшая жена. Так что мы с вами в некоторой степени даже родственники…

Пуля попала в самое яблочко. Красивое лицо Пойта, покрытое золотистым загаром, вытянулось, а две ровные бровки поползли вверх.

— Что-о? — простонал он.

— Именно то, что вы слышали, — с деланной невозмутимостью подтвердил Констанс. — Мы с Гермией были женаты.

— Заткнись, Констанс!

Гермия вскочила с сиденья и, схватив первое, что попалось ей под руку — маленькую черную сумочку, расшитую мелким бисером, — запустила в улыбающееся лицо мужчины.