Кетлин О'Брайен - И жизнь подскажет…

— Что с ней? — дрожащим голосом спросила она. — Почему она… здесь?

— О, ничего страшного! — бодро ответил Коннер.

По этой неестественной бодрости в голосе она вдруг поняла, что Коннер близок к сумасшествию. И неудивительно — несколько месяцев после смерти брата, угнетаемый ночными кошмарами, он ходил по краю пропасти. Но что произошло? Что толкнуло его вниз, навстречу караулящим во тьме драконам безумия?

— Небольшая, совсем крохотная проблемка! — все с тем же безумным весельем в голосе продолжал Коннер. — Резус-несовместимость. Необходимо облучение ультрафиолетом.

Хилари хотела взглянуть ему в лицо, но железная рука Коннера не давала ей повернуться.

— Что значит «резус-несовместимость»? — слабым голосом спросила Хилари. Плечо у нее уже онемело и не чувствовало боли; ах, если бы могла онеметь и душа!

— Это связано с кровью. Видишь ли, если у матери резус отрицательный, а у отца положительный, то ребенок во время родов может наглотаться крови, несовместимой с его собственной. Это совсем не опасно — так, небольшое недомогание, только и всего. Лечится облучением. Ей придется провести в инкубаторе день или два — и все будет о'кей.

Хилари должна была вздохнуть с облегчением, но не могла. Коннер по-прежнему крепко сжимал ее плечо, и в голосе его слышалось злорадное веселье, почему-то напомнившее ей о школьных годах. Таким голосом испорченный мальчишка разговаривает со своей жертвой, которой готовит какой-нибудь жестокий розыгрыш.

— И… — пробормотала Хилари, — и… что же? Я хочу сказать, что случилось…

«С тобой», — хотела сказать она, но на это ей не хватило смелости. Фраза осталась незаконченной.

— Знаешь ли, — ровным голосом продолжал Коннер, — этот положительный резус у младенца наводит на размышления. Дело в том, что у Марлин резус отрицательный. И у Томми он был отрицательным.

Хилари тихо ахнула. В дверном стекле отражалось лицо Коннера. Он улыбался… нет, скалился в жестокой, хищной усмешке.

— Да-да, — подтвердил он. — Придется тебе кое-что объяснить, Хилари. Откуда, в самом деле, взялся этот положительный резус, от которого столько неприятностей?

— Коннер… — начала Хилари. Ноги не держали ее; язык, казалось, распух и царапал рот, как наждак. — Коннер, прошу тебя… — Она зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями, но они неслись неуправляемым потоком, словно струи Пламенного водопада. — Ты… ты уже разговаривал с Марлин?

— Разумеется, — самым любезным тоном ответил Коннер. Наверно, так разговаривает дракон со своей жертвой перед тем, как опалить ее своим дыханием и проглотить. — Как же иначе? Прежде всего я пошел к Марлин и спросил, что это значит. И угадай, что она ответила?

Хилари почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

— Что?

Маска показного добродушия спала с драконьей морды, обнажив чешую и клыки. Коннер резко развернул Хилари к себе лицом.

— Она отослала меня к тебе!

Господи, его глаза! Два бездонных черных колодца, куда так страшно — и так тянет! — провалиться… Да, Хилари предпочла бы упасть в колодец, провалиться сквозь землю, умереть прямо сейчас, в его безжалостных объятиях, — все лучше предстоящего объяснения.

— Она сказала, что ты все знаешь и все мне объяснишь.

Пальцы впились в плечо так, словно он хотел переломать ей кости.

— Итак, я жду, Хилари, — нанес он последний удар. — С нетерпением жду твоих объяснений.

Все взоры обратились в их сторону. Подобные сцены происходили в родильном отделении нечасто, а гнев Коннера, должно быть, ощущался и на расстоянии сотни ярдов.

— Не здесь, — прошептала Хилари. — Не на глазах у людей.

— Как скажешь.

С оскорбительно-насмешливой галантностью он предложил ей руку и повел к лифту. Оба молчали. Раз или два с губ Хилари сорвалось что-то среднее между вздохом и стоном, но Коннер, если и слышал эти звуки, не подал виду.

На первый этаж они спускались вместе с многочисленным и шумным семейством: Хилари радовалась, что детский смех заглушает их собственное ледяное молчание.

Огромными шагами — так, что Хилари едва могла за ним угнаться, — Коннер поспешил в комнату ожидания при отделении «Скорой помощи».

— Здесь? — отпрянув от знакомых дверей, воскликнула Хилари.

— Почему бы и нет? — Он оглядел помещение. — Здесь у всех свои драмы, и на нас никто не обратит внимания.

Потерянным взглядом Хилари обвела комнату. Отчаянный детский плач, сердечники с голубыми лицами и их бледные от ужаса жены, истомленные жизнью старики в инвалидных креслах… Да, Коннер прав: их место здесь, среди страждущих.

— Хорошо, — согласилась она. В дальнем углу, откуда не было видно телевизора, ей бросилась в глаза пара пустых кресел. — Может быть, присядем там?

Они сели. Хилари молчала, не зная, с чего начать. Отчаянный взгляд ее искал в незнакомом жестком лице Коннера хоть какие-то черты человека, с которым они прошлой ночью любили друг друга. Искал — и не мог найти ни следа. Ее любимый исчез, ушел навсегда, изгнанный трусливой ложью Марлин.

— Коннер, — тяжело сглотнув, начала она наконец, — мне очень жа…

— Кто отец ребенка?

Коннер не хотел слушать объяснений и оправданий, он перешел прямо к сути дела.

— Не знаю, — ответила она. На лице его отразилось циничное недоверие, и Хилари торопливо продолжила: — Нет, в самом деле не знаю! Я никогда его не видела. Марлин познакомилась с ним вскоре после того, как убежала из дому. Они провели вместе всего несколько дней. Этот парень бросил ее, когда Марлин еще и не подозревала, что беременна.

Она рассказывала торопливо, опустив глаза, и только иногда бросала на него редкие робкие взгляды.

— Поняв, что забеременела, Марлин пришла в ужас. Она работала официанткой в кафе, и денег ей не хватало даже на себя, не то что на ребенка…

Коннер нетерпеливо махнул рукой.

— Мне приходилось смотреть мелодрамы. Переходи к следующему эпизоду.

Хилари снова опустила глаза, чувствуя, что заливается краской. Почему ее так ранит его жестокая ирония? Она ведь предчувствовала, что жалеть Марлин Коннер не станет — да и кто бы стал на его месте? Что ж, так тому и быть. Она не будет взывать к его состраданию, просто расскажет все и примет как заслуженное наказание то, что за этим последует.

— Потом она встретила Томми. По ее словам, они полюбили друг друга с первого взгляда. Марлин рассказала ему о своей беременности, и он сделал ей предложение, чтобы ее выручить.

Коннер рассмеялся хриплым, лающим смехом.

— Выручить? — саркастически повторил он. — Хилари, и ты всерьез полагаешь, что я проглочу эту слезливую сказочку? Да, мой брат был молод и наивен, к тому же падок до хорошеньких блондинок, но клиническим идиотом он не был!