Энн Вулф - Когда двое молчат

Нет, она не может просто так сбежать. Она уже не та девчонка, которая выскочила замуж за первого парня, решив, что это ее судьба и возможность сбежать из дома. И если она действительно любит Сирила, то должна его дождаться, поговорить с ним и выяснить все до конца.

Терзаемая сомнениями и страхами, Олли принялась ходить из одного угла гостиной в другой. Теперь она была бы уже рада дурацким просьбам своей будущей свекрови: дела отвлекли бы ее от постоянных мыслей о том, как и с кем ее жених проводит время.

А вдруг он вообще не придет домой? — размышляла Олли, чувствуя, как от навязчивых фантазий начинают дрожать губы и подгибаться колени. Или придет и скажет, что понял наконец, как ошибался, когда решил, что любит меня…

Конец этим мучениям положил приход Сирила. Он нашел Олли на кухне, когда она яростно кромсала ножом ни в чем не повинные овощи для салата из кулинарной книги миссис Блэкмур.

Он подкрался к Олли сзади и обнял ее. Она испуганно вскрикнула и полоснула ножом по пальцу, которым придерживала половинку авокадо.

— Олли, ты что, это же я… — виновато пробормотал Сирил и потянулся к ее руке, чтобы осмотреть порез. Но она довольно грубо оттолкнула его руку. — Прости, я не думал, что так тебя напугаю. У тебя кровь течет. Дай-ка сюда руку…

— Не дам, — рыкнула на него Олли, поняв, что он вовсе не чувствует себя виноватым ни за позднее возвращение, ни за то, что по телефону с ней болтала его бывшая подружка.

— Да что с тобой? — изумленно уставился на нее Сирил. — Я же … Так непривычно было видеть тебя на кухне, что я…

— Теперь я часто бываю на кухне, — мрачно сообщила Олли, глядя на него глазами, полными синих молний. — Колокольчик твоей матери то и дело сигнализирует о том, что мне нужно что-то приготовить или принести.

— Да что с тобой? — пробормотал Сирил. — Наверное, ты просто устала. Давай вначале займемся твоим пальцем, а потом поговорим.

— К черту палец, — решительно заявила Олли и, открыв кран, сунула порезанный палец под струю воды. — Давай поговорим сейчас. Да, я чертовски устала, Сирил. Страшно устала. Но в большей степени устала не потому, что твоя мать звонит в свой колокольчик по сто пятьдесят раз в день, а потому, что с тех пор, как ты решил жениться на мне, тебя никогда не бывает рядом. Я думала, когда я найду свою любовь, Сирил, я оживу. Мне будет хорошо и спокойно. Но вместо этого меня снова одолевают тревога и страх. Я чувствую себя одинокой. В твоем доме рядом со мной по крайней мере был Рэдди. И Говард, к которому я, как ты знаешь, очень хорошо отношусь. А теперь я заперта здесь, как в клетке, и никого не вижу, кроме лица твоей матери, которая постоянно твердит мне, что если я не позвоню флористам, которые составляют дурацкие букеты, то наша свадьба не будет «идеальной», как она хочет…

Слушая Олли, Сирил становился все мрачнее и мрачнее. Он слегка сдвинул брови и стал совсем похож на свою мать.

— Олли, по-моему, мы вместе принимали все решения. — В его голосе зазвенел холод. — Мне казалось, ты тоже хочешь выйти за меня. Ты говорила, что готова помочь моей матери. Так чего же теперь жаловаться?

— Я и не жалуюсь, — покачала головой Олли. — Я возмущаюсь. Возмущаюсь тем, что моя новая жизнь напоминает мне мой прежний брак. Я снова в клетке. Да — в красивой, да — в уютной, но в клетке. И тебя в этой клетке нет. Ты постоянно занят, Сирил, у тебя вечные дела. А ведь мы еще не женаты. Когда мы поженимся, ты переселишь меня к своей матери и исчезнешь из моей жизни навсегда? Я так не хочу. Мне нужна любовь, а не просто замужество. Понимаешь, любовь…

— Хочешь сказать, я не люблю тебя? — с укором посмотрел на нее Сирил. — Разве я не для нас стараюсь? Мне хотелось покончить с этим проектом до нашей свадьбы, чтобы не пришлось заниматься делами в медовый месяц.

— Твоя бывшая подружка здорово помогла тебе, правда? — ехидно хмыкнула Олли. — Она-то занималась делом… в отличие от меня…

— Я ничего подобного не говорил. Даже не думал. Неужели ты… ты… ревнуешь меня к ней?

— Нет, я не ревную… — Олли с трудом сдерживала гнев. — Меня просто бесит, что я торчу здесь одна в то время как ты развлекаешься с пьяненькой Тори Грендел, которая имеет наглость отвечать на твои звонки!

— Она отвечала?! — Сирил явно был ошарашен.

— Отвечала. Сказала, что тебе сейчас не до болтовни со своей невестой.

— Так и сказала?

— Нет, конечно. Сказала, что тебе не до разговоров. Спрашивала, что передать. Может, объяснишь мне, что у нее делал твой телефон?

— Я оставил его на столе в кабинете, пока беседовал с одним из важных клиентов. Тори, видно, была там и… не знаю, что на нее нашло… Кстати говоря, мы почти не общались на этой вечеринке. — Сирил бросил на Олли взгляд, полный укора. — Я разговаривал с клиентами, даже ничего не выпил. Приехал бы раньше, да дела задержали… А ты могла бы доверять мне, Олли. Ведь я ни разу тебя не обманывал.

Несмотря на то что Сирил выглядел огорченным и сердитым, она почувствовала такое облегчение, что непрошеные слезы сами полились из глаз. Как же плохо она думала о нем… Как она могла позволить себе так думать?

Сирил не мог долго на нее сердиться. Он подошел и поцеловал ее в мокрые от слез глаза, щеки, губы. Взял ее руку и прижался своими губами к саднящему порезу на пальце. Олли таяла в его объятиях, как капли росы на листве, разогретой утренним солнцем. Она верила ему. Без веры в то, что он никогда ее не предаст, невозможно было наслаждаться его поцелуями, его объятиями, его нежными прикосновениями, от которых сердце ухало, как большая сова, подпрыгивало и падало в мягкую пуховую перину…

«История болезни» миссис Блэкмур, возможно, и осталась бы тайной за семью печатями, если бы не доктор Говард, который решил навестить бывшую жену.

Сирил был весьма удивлен, увидев отца на пороге ее дома. Сам он, решив сделать приятное для Олли, организовал себе несколько выходных. Сирил чувствовал себя виноватым из-за того, что свалил на Олли заботы о матери и подготовку к свадьбе. Правда сама миссис Блэкмур его мнения не разделяла и выразила удивление по поводу того, что сын — впервые за все время существования «Регент-тура» — позволил себе передать дела заместителю.

Олли прекрасно знала, чем вызвано это недовольство: звон колокольчика раздавался теперь лишь в исключительных случаях, а откликался на него только Сирил. Поэтому, поприветствовав своего будущего свекра, Олли испытала разве что не злорадство — у Элеоноры Блэкмур появился еще один повод для раздражения.

— Решил навестить своих детей, а заодно и проведать бывшую жену, — сказал Говард удивленному сыну. — Захватил с собой кое-что, — кивнул он на небольшой чемоданчик. — Надо бы обследовать Нору. По-моему, эта ее болезнь слишком затянулась.