Хелен Бьянчин - Хочу только тебя!

Мишель почувствовала, как от одной только мысли о том, что он способен с ней сделать, ее кровь закипела и побежала быстрее по жилам, разнося жар по всему телу. Боже ты мой, что же это творится?

В этот самый момент Никос медленно повернул к ней голову.

И на какую-то долю мгновения она предстала перед ним такой, какой была, — охваченной страстным желанием, которое она тут же укрыла под маской добропорядочности, не позволяющей таких сумасбродств. Но он успел все заметить, это было видно по его потемневшим глазам.

Казалось, они одни в этом зале, только он и она, и Мишель могла поклясться, что она качнулась к нему, словно притягиваемая исходящей от него магнетической силой.

А потом он улыбнулся. Его губы, открывшиеся в улыбке, как будто что-то обещали, что-то, что будет принадлежать только им двоим.

Мишель с силой прикусила нижнюю гy6y, так, что стало больно и она почувствовала соленый вкус крови. И наваждение исчезло. Зал был снова полон людей, приглушенного говора и негромкой музыки.

Официанты, ловко лавируя между столов, убирали грязную посуду, а на сцене появился известный комик. Взяв в руки микрофон, он принялся рассказывать анекдоты, причем делал это так остроумно и весело, что невозможно было не смеяться.

Наконец подали десерт — шоколадные корзиночки с глазированной клубникой под взбитыми сливками. «Грешна, но не могу отказаться», — думала Мишель, с наслаждением поглощая ароматные ягоды. Шоколад и сливки она есть не стала и как раз потянулась к крекерам и сыру, когда объявили о начале показа мод.

По сцене заходили парами манекенщицы в деловых, послеобеденных и вечерних туалетах.

Как только последняя пара удалилась, официанты принялись разносить кофе, и это послужило сигналом для диджея включить музыку. Многие стали подниматься из-за столов, чтобы размяться и пойти подышать свежим воздухом.

— Простите… — проговорил мужской голос. — Вы не против потанцевать со мной?

Мишель с улыбкой повернулась на голос:

— С удовольствием.

Она положила салфетку и встала.

Он танцевал хорошо, просто великолепно, и она засмеялась, не слишком удачно пытаясь подстроиться к нему, когда он начал целую серию сложных па. Это было очень мило, он был само очарование, и следующие несколько минут для нее не существовало ничего, кроме музыки.

— Вы чудесно танцуете, — сказала Мишель, когда ритм замедлился.

— Мы с сестрой участвуем в соревнованиях по бальным танцам.

— Это и видно.

— Ах, если бы… — Он тряхнул головой. — Да нет, конечно… Зачем вам это?

Мишель подняла глаза. На его лице были написаны юношеский восторг и нерешительность.

— Зачем мне что!

— Ну, пойти со мной куда-нибудь. В кино, кафе… куда-нибудь.

— Если бы я была одна, пошла бы с удовольствием.

— Правда? — недоверчиво спросил он. — Пошли бы?

— Конечно, — заверила она его.

Музыка кончилась, и Мишель, воспользовавшись этим, поблагодарила юношу, всем своим видом показывая, что хочет вернуться к столу.

Молодой человек повел танцевать свою сестру, а Никос, посмотрев в глаза Мишель, когда она села рядом с ним, наполнил бокал шампанским и протянул ей.

— Надеюсь, ты не обижала его?

— Он пригласил меня в кино.

— А ты, естественно, отказалась.

Мишель захотелось поддразнить Никоса. Видит Бог, он этого заслуживает.

— Я хорошенько подумала, — проговорила она серьезным тоном, — и решила, — тут она немного помедлила и игриво улыбнулась, — еще разок с ним станцевать.

Никос прижал палец к ее губам.

— Только учти — последний танец мой.

— Постараюсь как-нибудь не забыть.

— Кокетка, вот ты кто, — сказал он. — Ты будешь кофе?

— Да, пожалуй, — ответила она жеманно. — А то ведь еще капля шампанского, и все — я больше за себя не отвечаю.

Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

— Это в каком же смысле?

— А в том, что могу что-нибудь эдакое устроить Саске.

— Но она же друг.

— Знаю, знаю. Только вот эта ее дружба с тобой, по-моему, переходит все границы.

— Это временно. Скоро все станет на свое место.

— Меня восхищает твоя вера в человеческую натуру, но не кажется ли тебе, что ты ошибаешься?

— Нет, не кажется.

Подошла официантка с кофейником и наполнила их чашки. Мишель потянулась к сахарнице и бросила себе два кусочка.

— Никос, может, потанцуем? Вы не возражаете, Мишель? — раздался голос Саски.

Мишель одарила ее ослепительной улыбкой.

— Ну что вы, конечно, нет. Я пока допью кофе.

— По-моему, у вас с Никосом все прекрасно складывается, — проговорила Шанталь, склонившись к ее уху, когда Никос с Саской удалились на достаточное расстояние.

Мишель ужасно захотелось рассказать матери все, как оно есть на самом деле, но как оно есть? Она и сама ни в чем не уверена.

— Да, — коротко ответила Мишель.

— Мы скоро уезжаем, дорогая, — сообщила Шанталь. — Уже поздно, а у твоего отца рано утром самолет. Может, мы как-нибудь встретимся за ланчем? Я тебе позвоню, хорошо?

— Хорошо, татап. Я буду ждать.

— Может, в субботу?

— Нет, не получится, — послышался голос Никоса. — Мы будем в Сиднее.

Мишель сердито обернулась.

— С чего это вдруг?

— У меня там дела, — пояснил он с наивно-простодушным видом, который, впрочем, нисколько ее не обманул.

— Ну что ж, отдых тебе не помешает, cherie, — проворковала Шанталь.

С каких это пор он распоряжается ее жизнью, словно Господь Бог? Да с самой первой встречи и распоряжается!

Это, впрочем, не означало, что она сдастся без борьбы, о чем она ему и сообщила, когда он вел ее на танцевальный круг.

— Я не люблю, когда мне указывают, что мне делать.

— Это относится особенно ко мне, да?

— Послушай…

— Нет, pedhimou. Так надо. — Его мягкий голос словно обволакивал, но во взгляде была непреклонность. — У меня в Сиднее завтра в два часа совещание, потом деловой обед. Сюда я планирую вернуться самолетом в воскресенье. Тебе придется поехать со мной.

— И каким же это образом ты собираешься объяснять мое присутствие?

Его ответ был незамедлителен, сух и вызвал легкий румянец на ее щеках.

— Я никому не подотчетен.

Мишель закрыла глаза, потом медленно открыла.

— Тут есть одна загвоздка. Я — тоже.

— Нет, это не совсем так. — Он говорил мягко и вкрадчиво, словно внушая что-то непонятливому ребенку. — Пока не прояснится ситуация с Джереми, решать буду я.

Мишель вскипела, охваченная чувством обиды и возмущения.

— Тогда не забудь и про Саску, она тоже участница представления.

Уголки его красиво очерченных губ приподнялись в легкой улыбке.

— Да, ты права. — Он явно посмеивался над ней. — Саску нельзя исключать.

Мишель остановилась, чувствуя, как от гнева у нее темнеет в глазах.