Хелен Бьянчин - Хочу только тебя!

— Я не хочу танцевать с тобой.

Он прикоснулся губами к ее виску и стал мягко поглаживать по спине, словно успокаивая.

— Хочешь.

Как можно продолжать спор, стоя вот так, в кольце его рук, когда он так близко и она чувствует, как в ней поднимается прежнее лихорадочное возбуждение?

— Это ж надо, ты всегда знаешь, чего я хочу, да, Никос?

Они смотрели друг другу в глаза, и в его взгляде она могла прочитать то потаенное, о чем знали только они двое и что привязывало ее к нему намертво.

— Да.

И Мишель снова почувствовала, что у нее нет никаких сил сопротивляться и возражать. Она промолчала. Что бы она ни сказала, это ничего не изменит.

К запаху одеколона и свежего белья примешивался почти неуловимый терпкий запах, его собственный, мужской, и Мишель, чувствуя, как от этого запаха у нее туманится в голове и она теряет самообладание, испытала острую потребность отдалиться от него, хотя бы минут на пять, чтобы как-то прийти в себя.

— Мне надо отлучиться в дамскую комнату.

Было уже поздно, вечер завершался. Еще час и все начнут расходиться, кто-то отправится по домам, другие — продолжать веселье в ночном клубе.

Мишель пересекла зал и, пройдя через холл, открыла дверь прекрасно оборудованной дамской комнаты. Юркнув сначала в туалетную кабину, она остановилась затем перед зеркалом и стала поправлять прическу. Краем глаза она увидела, что дверь открылась и кто-то вошел.

Саска. Интересно, это случайное совпадение или она пришла специально? Скорее всего, второе.

— Должна отдать вам должное, — заговорила Саска, подходя к зеркалу. — Вы очень шустрая. — (Вот так, никаких предисловий, никаких околичностей. Сразу к делу.) — Вам и недели не понадобилось, чтобы заставить Никоса вертеться вокруг в роли рыцаря в сияющих доспехах.

Мишель закрыла патрончик губной помады и бросила его в сумочку.

— Я благодарна ему за помощь.

— Очень кстати все эти сценки с Джереми. — Саска пересеклась взглядом с Мишель в зеркале. — Вы же не станете отрицать, что это наводит на некоторые сомнения.

— Вы что же, думаете, что я нарочно все это подстроила, чтобы привлечь внимание Никоса?

— Дорогая, женщины готовы и не на такое, чтобы привлечь внимание Никоса, — с нескрываемым сарказмом проговорила Саска.

— Вы тоже?

— Я бы солгала, если б сказала «нет», — кивнула Саска.

Мишель, сдерживаясь, втянула воздух и медленно выдохнула.

— И зачем вы мне все это говорите?

— Чтобы вы не забывали — я тоже участвую в гонке.

— Какой гонке? Никос — не приз победительнице.

— Вы или наивная, или дура. Тогда в какую же игру ты играете?

— Ни в какую, — сквозь зубы выдавила Мишель. — Вините во всем Никоса. Он сам решил быть моим доблестным защитником, я его не поощряла.

Не говоря больше ни слова, Мишель повернулась и вышла.

Никоса и Эмилио она застала за оживленной беседой. Садясь на свое место, она поймала быстрый взгляд Никоса и сделала непроницаемое лицо.

— Будешь еще кофе?

— Да, пожалуй.

Они вышли на улицу около полуночи, и Мишель, подняв глаза, посмотрела на громадные здания, замершие, подобно часовым, на фоне ночного неба. Там и тут светились, зажигались и гасли окна.

Задержавшись перед светофором, Никос повернул к Мейн-Бич. Через несколько минут машина остановилась перед домом Мишель.

— Я иду спать, — сказала она, глядя, как Никос закрывает дверцу машины.

— Если хочешь поссориться, давай, и покончим с этим, — улыбаясь, пробормотал он.

Мишель круто развернулась и, глядя ему в глаза, подняла руку.

— Во-первых, — начала она и загнула один палец, — я не собираюсь переселяться к тебе в пентхаус, во-вторых, — Мишель загнула еще один палец, мгновение помолчала и проговорила, делая особенное ударение на слове «не»: — …я не поеду с тобой в Сидней.

— Поедешь.

Мишель была вне себя, и ее ничто уже не могло остановить.

— Может, ты окажешь мне такую любезность и сообщишь Саске, что я не подстраивала эти сцены с Джереми?

Его глаза сузились.

— Так она…

— Она подлая! — выкрикнула Мишель.

— У нее просто своего рода навязчивая идея, — поправил ее Никос.

Он шагнул к ней и прижался губами к чувствительной ямке у основания ее шеи, и она еле сдержала стон, так это было прекрасно.

Она стояла неподвижно, вся отдавшись ощущениям: его пальцы сдвигают с ее плеч тоненькие тесемки платья и вслед за этим его губы часто-часто целуют кожу, словно оставляя за собой пылающую цепочку.

— Так мы ничего не решим, — хрипло пробормотала Мишель, превозмогая лихорадочное возбуждение, поднимающееся волной изнутри. Еще мгновение — и она больше не сможет ему сопротивляться.

— Ты хочешь, чтобы я перестал?

Нет, она этого не хочет, но так не может продолжаться, она не может этого позволить, если не собирается потерять голову окончательно.

— Хочу, — выдавила Мишель. Он отступил, и ей стало как-то холодно и неуютно. — Я не вижу необходимости в том, чтобы переселяться к тебе в пентхаус. А поездка с тобой в Сидней была бы похожа на трусливое бегство. Ты не несешь ответственности за меня. То, что произошло между мной и Джереми, все равно произошло бы рано или поздно.

Ее доводы прозвучали не очень убедительно, и Никос не преминул этим воспользоваться.

— Вот ты уверяешь, что хочешь остаться здесь одна, — начал он с подкупающей мягкостью. — А ты не думаешь, что Джереми найдет какой-то способ проникнуть в дом и ты столкнешься с ним у собственных дверей? Или спрячется в гараже под домом и выскочит, когда ты окажешься там одна?

Мишель живо представила себе то, о чем он говорит, и мысленно поежилась.

— Останешься с синяками или еще с чем похуже. И ради чего? Ради того, чтобы доказать, что способна сама защититься от неуравновешенного парня?

Ну да, если представить дело так, то ее поведение выглядит сумасшествием. Но как насчет ее чувств? Каждый новый день привязывает ее к Никосу все крепче и теснее. То, что начиналось как почти шутливый сговор, вышло из-под контроля, и она ничего с этим не может поделать.

— Ты хочешь, чтобы я отправился в Сидней и там каждую минуту трясся от беспокойства, как ты тут и не случилось ли чего? Ну уж нет, этому не бывать.

— Тебе-то чего беспокоиться? Можно подумать, это что-то для тебя значит.

Его глаза потемнели.

— Значит.

Ну все, с нее хватит! Она сыта всем по горло. Ни слова не говоря, Мишель прошла через гостиную и скрылась в спальне.

«Жаль, что тут нет замка, — подумала она, закрывая за собой дверь. — Хотя вряд ли это остановило бы его, с его-то силой; он вполне способен и дверь вышибить, если очень захочется».

Мишель дрожащими руками расстегнула молнию на платье, и оно мягко упало на пол. За платьем последовали туфли. Надев хлопчатобумажную ночную рубашку, Мишель на скорую руку стерла косметику, почистила зубы и скользнула под простыню. Затем выключила свет и замерла неподвижно, уставившись в темноту.