Линси Сэндс - Невинность и страсть

Как только Дэниел достиг совершеннолетия, мать стала уговаривать сына найти богатую невесту, и он в целом склонялся к тому, чтобы проявить послушание и последовать совету матери, но однажды, под влиянием слишком большой порции спиртного, поделился своими бедами с Ричардом. Ричард вовсе не удивился. Оказалось, усилия матери Дэниела были совсем не так успешны, как она надеялась, и друг давно начал подозревать правду о финансовом положении семьи. Но возможно, что, будучи очень близок с Дэниелом, он просто сумел заметить, сколь скуден гардероб товарища, как осторожно тот обращается с одеждой, как небогато обставлена гостиная, за пределы которой гостей вообще не пускали, в основном потому, что в других комнатах почти не осталось мебели. Не желая унижать друга, Ричард никогда не говорил на эту тему, надеясь, что Дэниел расскажет сам, а когда этот момент настал, Ричард тут же предложил свою помощь: посоветовал выгодный способ вложения денег и дал средства для инвестиций. Выплачивать ссуду Дэниел должен был с процентами. Последнее условие помогло Дэниелу проглотить свою гордость и согласиться с планом Ричарда, который, разумеется, понимал, что иначе друг ни за что не примет помощь.

Эти вложения оправдались. Даже выплатив долг и проценты, Дэниел остался с суммой, которая превышала первичный заем. Эту сумму он по совету Ричарда снова вложил в дело.

В вопросах вложения Ричард Фэргрейв был настоящим Мидасом, и он щедро делился своими деловыми качествами с друзьями. За десять лет мифическое богатство, которое мать Дэниела пыталась демонстрировать свету, стало реальностью.

— Вы богаты? — спросила Сюзетта.

Дэниел скроил недовольную гримасу — настойчивость спутницы была ему неприятна. Честный ответ звучал бы так — благодаря Ричарду он стал одним из самых богатых лордов в Англии. Теперь мать Дэниела несколько ослабила давление и не заставляла его искать богатую невесту, тем не менее ей хотелось, чтобы сын женился, — она мечтала о внуках. Самого Дэниела постоянно осаждали пронырливые мамаши и их настырные дочки. Пока Дэниел был беден и понимал, что эти несчастные женщины искренне заблуждаются, такое положение его забавляло, но в последнее время он стал испытывать раздражение. Он считал, что вовсе не является жеребцом-производителем с мешком золота. И пусть Сюзетта ему нравится, ее интерес к нему, основанный только на меркантильных расчетах, вызывал у него отвращение. А потому он сделал то, что сделал бы любой разумный человек на его месте, — солгал.

— Я беден, как церковная мышь, — с притворной горечью заявил он. — Пожалуй, даже беднее. Только в прошлом году я унаследовал от своего дяди Вудроу. Имение находится в чудовищном состоянии, требуется большой ремонт, нужны деньги на содержание, а все это мне не по карману.

Последнее заявление было не совсем ложным. Год назад Дэниел действительно унаследовал фамильное гнездо от старшего брата своего отца. И оно действительно было в очень запущенном состоянии, стены дома едва не рушились. Однако деньги на восстановление родового гнезда у Дэниела были, и весь год он занимался ремонтом. Он унаследовал имение чуть раньше предполагаемой гибели Джорджа, которая на самом деле задумывалась как гибель Ричарда. Сам Дэниел находился в только что унаследованном имении, пытаясь оценить размер необходимых вложений и объем работ для того, чтобы фамильные владения снова вернули себе прежний блеск и славу. Тут и настигло его известие о том, что Ричард погиб при пожаре в городском доме. Ко времени, когда новости достигли ушей Дэниела, погибший был уже погребен в семейном склепе Фэргрейвов, и на его могильной плите осела пыль. Дэниел послал Ричарду — вернее, тому, кого он считал Ричардом, — письмо с соболезнованиями и предложил приехать к нему, если Ричард испытывает потребность в друге. Ответа Дэниел не получил.

Тем не менее он планировал разыскать Ричарда в городе, чтобы убедиться, что он в состоянии пережить гибель своего брата-близнеца, но его все никак не отпускали неотложные дела в имении, а потом очень сильно заболела мать: К счастью, она поправилась, но выздоровление шло медленно, и прошло более шести месяцев прежде; чем Дэниел решился оставить ее и поехать в город. Добравшись до Лондона после полуночи, он хотел сразу явиться к Ричарду и посмотреть, как у него дела, но поздний час и крайнее утомление заставили его отложить визит до утра. А утро принесло с собой письмо Ричарда из далекой Америки.

Прочитав его, Дэниел больше не думал о визите в городской дом, где теперь хозяйничал Джордж, узурпатор имени и титула своего брата; Вместо этого он заказал каюту на первом же корабле, который отправлялся в Америку, и привез Ричарда назад.

— Вот как? Значит, вы бедны? — переспросила Сюзетта.

Дэниел заморгал, возвращаясь мыслями к предмету их разговора, и тут же решил приукрасить собственный рассказ правдоподобными деталями:

— Так и есть. Я явился на этот бал искать богатую невесту. Деньги нужны не только на ремонт Вудроу, но и на оплату оставшихся там слуг. — Дэниел испустил притворный вздох. — Полагаю, вы не сможете посоветовать мне приятную молодую девицу с полными карманами денег и желанием выйти замуж за человека, которому изменила удача?

— Это я!

Дэниел опешил. Радость звучала не только в голосе Сюзетты, но и светилась в ее взгляде. Весь ее облик напоминал ребенка в счастливом предвкушении Рождества. Дэниел ожидал совсем другого ответа. Он-то полагал, что его слова заставят Сюзетту вернуться в бальный зал, вернее, попытаться вернуться. Он ведь не закончил расспрашивать ее о Джордже, а потому не позволил бы ей улизнуть. Дэниел надеялся, что она перестанет думать о нем как о возможном женихе и заговорит свободнее. Вместо этого Сюзетта смотрела на него как на подарок судьбы, ниспосланный небом.

— Но ведь это чудесно! — с восторгом воскликнула она. — Мне нужен бедный муж, а вам — богатая жена. Это рука Провидения!

— Я очень сомневаюсь, что… — Дэниел не закончил фразу, потому что Сюзетта схватила его руку и стиснула в своих ладонях. Но Дэниел потерял самообладание не оттого, что она сжала его руку в своей, а оттого, что в волнении она прижала его ладонь к груди. Он видел, что Сюзетта даже не понимает, что делает. Она явно пришла в крайнее волнение, и Дэниел никак не мог понять почему, пока не дошли до его сознания ее последние слова.

— Так вы богаты? — нахмурившись, спросил он.

— Боже мой, ну, конечно! Мой дед — Сефтон. Умирая, он разделил свое состояние между мною и двумя моими сестрами. Эти средства — наше приданое. Так что, видите, у меня есть деньги, которые вам так нужны! Разве это не замечательно?!

— Вы сказали «Сефтон»? — медленно переспросил он, тотчас поняв, о ком идет речь. Каждый слышал это имя. Если вспоминать царя Мидаса, от чьего прикосновения все превращалось в золото, то у Сефтона это качество было развито даже лучше, чем у Ричарда. Уже несколько десятилетий назад он заработал прозвище «Сефтон — денежный мешок». Поговаривали, что он богаче короля. После его смерти ходили слухи, что он оставил деньги мужу и детям своей умершей дочери. Как же звали его зятя? — пытался вспомнить Дэниел, но его отвлекала рука в ложбинке между грудей Сюзетты. Рука была зажата в ладонях девушки и не касалась ее груди, но даже мысль об этом не давала ему сосредоточиться. К счастью, Сюзетта расслабила пальцы, рука Дэниела скользнула вниз, он опять смог соображать и тут же вспомнил имя.