Филис Хаусман - Наше прошлое, вернись!

Наконец она окончательно положила телефонную трубку. Горестные морщины на лбу обозначились настолько резко, словно она была готова вот-вот заплакать. Лора не заметила, что Майкл вошел за ней в комнату и стоит за спиной. И, только почувствовав прикосновение его пальцев к шее, вздрогнула.

— Что с твоей дочерью? — спросил он.

— У нее воспаление уха и острая ангина. Возможно, это результат инфекции. Такое с ней уже дважды случалось этой весной.

Лора почувствовала, как после вопроса Майкла ей сразу же стало легче, словно кто-то предложил разделить с ней груз забот. На несколько секунд она прислонилась к его теплому мускулистому телу, как бы черпая от него силы.

— Все обойдется, — прошептал Майкл. — С детьми постоянно что-нибудь случается.

— Знаю. Но каждый раз начинаю паниковать, когда дело касается моей дочери. Ведь, кроме нее, у меня в жизни ничего не осталось, Мигуэль…

Неожиданно так долго сдерживаемые слезы прорвались наружу и потекли по щекам Лоры. Возможно, причина была в чувстве надежности и защищенности, которые вселяли в нее прикосновения Майкла. Или же в том, что давно с ней рядом не было человека, с которым можно было бы поделиться заботами и печалями. Человека, которого бы она любила.

Любила? Нет, сейчас это уже было неправдой. Да, в прошлом она действительно его любила! И сейчас он ей, несомненно, нравился. Она уважает его. Особенно теперь, когда знает все, что случилось тогда в Эквадоре. Но назвать это чувство любовью? Нет!

Майкл нагнулся, подхватил Лору на руки и перенес на стоявшее рядом с журнальным столиком мягкое кресло. Почти бессознательно она обхватила руками его шею. И вдруг почувствовала себя так уютно и спокойно, как будто погрузилась в бездонное море ласки и нежности. А его голос тихо нашептывал ей на ухо какие-то бодрящие слова.

Когда копившиеся годами слезы вылились, Лора долго вытирала нос и щеки белым платком, врученным ей Майклом.

— Ну, как, милая, тебе лучше? — спросил он, улыбнувшись возникшему в глазах Лоры совсем детскому выражению.

— Да, спасибо. Но должна тебе сказать, что такое со мной случается не часто.

И она вновь зашмыгала носом, что опять вызвало улыбку на губах Майкла. Он взял из рук Лоры платок и заботливо вытер ей лицо.

— Ты так искусно все это делаешь, Мигуэль, — прошептала Лора. — Наверное, напрактиковался на своих детях.

— У меня нет детей, Лора.

— Ты женат, Мигуэль?

— Нет.

— Но был женат?

— Никогда.

— Почему?

— Для этого не было времени. А потом… потом… — Майкл замолчал, хотя все в нем твердило: «Скажи же, скажи ей…»

Но в этот момент Лора протянула руку и коснулась пальцами его щеки, затем поправила растрепавшиеся волосы и провела по ним ладонью. Майкл затаил дыхание, не в силах произнести ни слова.

— И тебе никогда не хотелось иметь семью, Мигуэль?

— Хотелось. Временами — очень. Особенно в последние годы. — Он произнес эти слова каким-то хриплым, еле слышным шепотом. Словно кто-то намеренно лишил его голоса в тот момент, когда надо было сказать самое главное. Вместо этого с его губ сорвались тривиальные фразы: — Расскажи мне о Маи. Как выглядит твоя дочь?

— Если ты отпустишь меня на секунду, я покажу ее фотографии. У меня их полный набор, начиная со дня рождения.

— Нет, опиши словами.

Майкл не хотел отпускать ее. И кроме того, не испытывал никакого желания смотреть фотографии, на которых мог быть запечатлен и муж Лоры. Ему почему-то казалось, что этот человек украл нечто такое, что по праву принадлежало только ему. И в первую очередь годы, которые он мог бы счастливо прожить вместе с Лорой, и ребенка, которого мог зачать.

— Естественно, Маи Лин — самая очаровательная девочка на свете, — говорила между тем Лора.

— Маи Лин — очень красивое имя. Оно звучит как-то…

— По-восточному? — засмеялась Лора.

— Да.

— Потому что я назвала ее в честь моей матери. В девичестве маму звали Маи Лин Олсен. Она встретилась с моим отцом в Карнеги-холле во время ее дебюта как концертирующей скрипачки. Но родилась она на Гавайях. В ее жилах текла китайская, норвежская и еще какая-то кровь. — Лора невольно улыбнулась, заметив ошеломленное выражение на лице Майкла, и чуть насмешливо сказала: — Да Мигуэль Энрике Винченце О'Брайан. В моих жилах такой же компот, как у тебя. Другое дело, что мы не говорили на эту тему в Эквадоре. Наверное, у нас есть и еще кое-что общее.

— Лора, я был глупцом, занятым лишь собственной особой. Мне казалось, что только надо мной висит извечное проклятие смешанного происхождения.

— Проклятие? О нет, Мигуэль! О каком проклятии можно говорить при таком ребенке, как у меня? С ее чистыми голубыми глазами с экзотической раскосинкой? Разве можно сетовать на гены, если она унаследовала все достоинства интеллекта моего отца и Джерри? И плюс к этому — недюжинные музыкальные способности моей матери! Ты помнишь закон развития гибридов и их живучести?

— Ты имеешь в виду, что потомки очень часто бывают красивее и талантливее своих родителей?

— Совершенно верно! Маи — прекрасное тому подтверждение. И у нас с тобой мог бы родиться такой же замечательный…

Лора осеклась и прижала ладонь к губам.

— Да, черт побери, ты права! У нас действительно могли бы быть замечательные дети!

Майкл отнял ладонь Лоры от губ, поцеловал ее пальцы и прижал их к своей груди. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце. Тогда трясущимися пальцами, почти бессознательно, Лора расстегнула пуговицы на рубашке Майкла и провела ладонью по обнаженной груди и упругому натренированному животу. Она не успела перевести дыхание, как он крепко обнял ее и впервые за пятнадцать лет прильнул к ее губам.

Мягкий теплый кончик его языка проник между ее зубами. Из груди Лоры вырвался стон. Поцелуй Майкла становился все глубже и страстнее. Руки жадно обшаривали ее тело, возбуждая его. В течение нескольких долгих минут шумные вздохи наслаждения Лоры сливались со стонами страстного желания Майкла…

А затем комнату наполнили звуки чисто механического происхождения. Скользнул вниз замок молнии. К ногам Лоры, на мягкий ковер, упал расстегнутый пояс. За ним, по одному, последовали предметы одежды: сначала — ее, затем — его. Наконец, послышался протестующий скрип матраца, сопротивлявшегося тяжести двух слившихся друг с другом тел… Вновь раздались сдавленные, страстные стоны. Вероятно, все было бы по-другому, не потеряй они столько лет…

Лора думала, что уже выплакала все свои слезы. Но в порыве страсти бессознательно продолжала рыдать, уткнувшись лицом в широкую мускулистую грудь Майкла.

Ее плач не давал Майклу возможности полностью насладиться любовью, отдаляя момент наивысшего наслаждения. Боясь причинить Лоре боль тяжестью своего тела, он попытался чуть приподняться. Но в тот же миг ее ноги обвили бедра Майкла.