Марти Джонс - Очарование

— Ну а теперь, — сказала Бренди, когда Адам закрыл за ними дверь, отгородившись от уличного шума и полуденного солнца, — мне кажется, что можно было бы договориться о разумной плате за пользование вашей землей. Я охотно заплатила бы, скажем…

— Нет.

Она замолчала на полуслове и моргнула. Не было ни малейшего сомнения в том, что шериф хотел продемонстрировать свое упрямство. Почему — она не знала. Неважно, с упрямством ей приходилось иметь дело и раньше.

— Мне не надо много места, несколько футов вполне достаточно.

— Может быть, вам следует полечиться одним из ваших снадобий, мисс Эштон. Думаю, у вас плохо со слухом. Я сказал «нет».

Он подошел к вешалке, лучшие дни которой миновали давным-давно, и закинул шляпу на шаткий крюк. Проведя руками по волосам, уселся за облезлый стол.

— Нет, вам нельзя пользоваться моей землей, чтобы разбивать на ней свой маленький цыганский лагерь. Вам нельзя ставить свой фургон на моей улице и, что более важно, нельзя заниматься своим сомнительным делом в моем городе.

Бренди заговорила, ужаснувшись наглости этого человека. Его неожиданная враждебность изумила ее, но она быстро пришла в себя.

— Как вы смеете?! — крикнула она, ударив ладонью по его столу с такой силой, что поднялось облачко пыли. — К вашему сведению, моя сестра и я не цыганки. Мы законопослушные деловые женщины. И, кроме того, что дает вам право командовать мной? Вы ведете себя так, будто весь этот благословенный городишко принадлежит вам! — Говоря, она низко склонилась над столом, с каждым словом приближая свое лицо к нему, так что носы их почти соприкоснулись.

Адам посмотрел вниз, поднял брови при виде ложбинки между ее грудей, которая стала видна, когда девушка наклонилась, потом медленно отвернулся, словно утомленный этим зрелищем. Он достал из ящика стола табак и папиросную бумагу и привычными движениями стал сворачивать сигарету.

Бренди выпрямилась, не собираясь смущаться из-за того, что этот человек не обращает на нее внимания. Она вся кипела от негодования. Хоть бы этот человек перестал вести себя так чертовски высокомерно!

Он выудил спички из кармана, но, перед тем как прикурить сигарету, встретил ледяной взгляд Бренди и ответил просто:

— Так оно и есть.

Целую вечность Бренди смотрела, как дым от сигареты поднимался и окутывал его голову. Плечи девушки напряглись, и она отступила назад, чтобы внимательно рассмотреть его.

— Вы серьезно?! — не могла она сдержать восклицания.

— Да, мэм.

— Но как такое возможно? Как один человек может владеть целым городом? Я имею в виду — эти люди, эти магазины и мастерские. Не хотите же вы на самом деле сказать…

— Именно это я и хочу сказать. — Он глубоко затянулся, и Бренди отвернулась.

Даже на расстоянии она ощущала самоуверенность, которую излучал этот человек. И от этого он казался сильным и опасным. Подойдя к крошечному грязному окну, Бренди стала смотреть на суету маленького городка.

Две главные улицы шли параллельно, и еще две параллельные улицы пересекали их, образуя небольшую площадь. Она поставила фургон на краю площади и сейчас за ним видела ряды деревянных домов.

Она с готовностью признавала, что Чарминг не был большим. Но сама мысль, что одному человеку принадлежит так много, повергла ее в изумление.

— Мой отец владел здесь землей на много миль вокруг. Но до ближайшего города надо было ехать больше недели. Тогда он дал объявление в основные торговые газеты. Каждому, кто отвечал на объявление, давалась аренда на девяносто девять лет по низкой цене и гарантировалась монополия. Перед вами все те, кто откликнулся на объявление. Каждый из них является моим арендатором, поскольку отец умер.

Мысли Бренди путались. Она еще никогда не встречала таких богатых людей. Конечно, если у торговцев и рабочих такая долгосрочная аренда, это совсем не означает, что Адам Маккаллоу держит землю под своим контролем.

— Почему аренда? — спросила она, все еще не в состоянии или, не желая посмотреть ему в лицо. — Почему бы просто не продать им эту землю?

— Отец считал, что единственным поистине ценным товаром в этом новом богатом мире является земля. Предлагая аренду, он тем самым гарантировал, что земля останется в семье на многие поколения. Он смекнул, что рано или поздно земля будет распродана, и тогда тот, у кого ее больше, будет хозяином положения.

Наконец Бренди отвернулась от окна, слегка улыбаясь своими полными губами.

— Умный человек. Я могу понять мудрость его решения, оно просто гениально.

Она не могла не вспомнить, что ее собственный отец был не в состоянии ничего удержать в руках дольше, чем это требовалось, чтобы обменять или продать за несколько монет. Отец Адама был далеко не глуп, это точно.

Так, на этот раз она проиграла. Можно было только утешаться, что ее обыграл мастер. Или, по крайней мере, сын такового.

— Я уверен, что отец оценил бы ваш комплимент. Но мы ведь здесь не для этого, да?

Бренди покачала головой:

— Нет. Мы здесь, чтобы поговорить о моем недолгом пребывании в вашем городе.

— Неверно. Мы здесь, чтобы поговорить о вашем отъезде.

Бренди, уперев руки в бока, снова шагнула к столу, глядя на Адама сверху вниз:

— Будьте благоразумны, шериф. Я уже сказала вам, что я не цыганка, не воровка и не шлюха. Люди вашего города хотят мои лекарства. Могу судить об этом по их энтузиазму. А я хочу заплатить вам любую цену, которую вы сочтете справедливой, за использование земли у площади и за городом.

— Мне жаль, — сказал он, гася сигарету в плоском металлическом блюдце, которое он извлек из хлама на столе.

«Это уж точно», — со смешком подумала Бренди.

— Я не смог бы разрешить вам, даже если бы захотел, мисс Эштон, — сказал Адам, вставая со стула. Теперь их глаза снова были на одном уровне. Его взгляд заставил Бренди почувствовать духоту в пыльной комнате.

— Почему, шериф? — из-за вспыхнувшего раздражения резко спросила она.

— Более двух лет в этом городе действует правило: на любую торговлю в Чарминге надо получить лицензию и разрешение.

— Прекрасно. Где я могу их получить?

— Прямо здесь.

Ее глаза сузились, и она попыталась посмотреть так, как смотрел ее отец, успокаивая самых пылких ее покупателей. Но с Адамом Маккаллоу это не вышло. Он просто продолжал смотреть на нее с абсолютно непроницаемым лицом.

— Так выдайте мне их или продайте, или что вы там с ними делаете! — Ее голос дрогнул и затих.

— Не могу. — Он перебирал какие-то бумаги на столе, освобождая маленькое пространство, чтобы удобно поместить на нем свой обтянутый джинсами зад.

— Это же глупо! Не думайте, что я не понимаю, чем вы занимаетесь, шериф!

Никакой реакции. Черт побери, да этот человек, должно быть, лишен всяких человеческих чувств.