Марти Джонс - Очарование

Вместо этого она дала Адаму пощечину. Его голова мотнулась назад, и он прижал ладонь к горящей щеке.

— Я говорила вам, шериф, что я не продажная женщина. Если вы позволите себе что-нибудь такое опять, я… я… скажу вашей жене! — выпалила она, не в состоянии придумать более весомой угрозы.

Адам откинул голову и расхохотался:

— Ну, так мне сначала пришлось бы жениться, чтобы вы смогли это сделать, а я не собираюсь позволять вам оставаться здесь так долго, чтобы увидеть это событие.

Бренди не обратила внимания на облегчение, которое почувствовала, узнав, что супружеская измена не входит в список недостатков шерифа. Она повернулась на каблуках и направилась к двери. Взявшись за ручку, обернулась:

— Это мы еще посмотрим, шериф.

Когда Адам быстро шел по улице, несколько человек попытались заговорить с ним, но он никого не замечал и не отвечал на приветствия. Щеку все еще жгла пощечина, которую ему залепила бродячая торговка, в ушах стоял ее обвиняющий голос, напоминающий ему, что она не шлюха.

Его башмаки тяжело стучали по деревянным доскам тротуара, а в голове метались беспорядочные мысли. Что побудило его сделать это? Почему он поцеловал ее? Он говорил себе, что хотел убедиться, насколько она опытная шлюха. И, кроме того, такие губы, как у нее, просто созданы для поцелуев.

Но когда он поцеловал ее долгим страстным поцелуем, то сразу понял, что был совершенно не прав. Он был готов поспорить на свою звезду шерифа, что ее опыта хватало только на легкий флирт. И он заподозрил даже, что ее кокетство было попыткой уговорить его разрешить ей остановиться на его земле. Страх и гнев, которые он прочитал в ее глазах, когда она залепила ему болезненную оплеуху, казалось, подтверждали эту догадку, и его это поразило.

— Привет, шериф, — сказала Мэгги Беллоуз, столкнувшись с ним на узком тротуаре возле универсального магазина.

Адам, не поворачивая головы, пробурчал приветствие и прошествовал дальше. Мэгги и ее мальчишки-близнецы Даррел и Дэвид уставились ему вслед. Они поняли, что шериф в ярости, и Мэгги быстро проводила малышей в магазин.

Перейдя ухабистую грязную мостовую, Адам дошел до конца главной улицы города. Остановившись на секунду перед белой кованой калиткой, он посмотрел на дом с колоннами.

В городке типа Чарминг этот дом заметно выделялся среди других, как яблоня среди апельсиновых деревьев. Адам считал, что и веранда вокруг дома, и балкон на втором этаже смотрятся претенциозно. Он снова спросил себя, почему его отец, грубый бывший ковбой, построил такой дом.

Калитка заскрипела, когда он толкнул ее, напоминая, что он уже давно пренебрегает домом. Ему следует заняться мелкими домашними делами как можно скорее. Но сначала надо разобраться с гораздо более важным делом. Бродячая торговка могла очень «легко втереться в доверие горожанам, как она и грозилась. Адам знал жителей своего городка: в большинстве своем это были мягкосердечные доверчивые люди. Это происходило оттого, что городок по существу не затронули дикие нравы Запада.

Он выдворил из города все салуны — кроме «Лимонадного зала» Нелл, в котором продавалось очень мало лимонада, — а также торговцев скотом и ковбоев-крикунов. Человек мог выпить у Нелл и, может быть, найти сочувственного слушателя, но не более того. Чарминг и был именно таким — очаровательным. И шериф Маккаллоу позаботился, чтобы он таким и оставался.

Шериф открыл стеклянную дверь и сбросил пыльные башмаки, оставив их на крыльце. Он едва успел повесить свою шляпу на полированную дубовую вешалку, когда из-за угла вылетела его тетка.

Адам отскочил, чтобы высокие тонкие колеса ее инвалидной коляски не стукнули его по коленям, и ударился о дверь, которая с грохотом захлопнулась. Стекла жалобно задребезжали, но тетя будто и не заметила ничего.

— Я уже начала волноваться о тебе, мальчуган, — сказала она, откатываясь назад так, чтобы он не смог пройти в холл. — Эта Сюзанна была здесь почти целый день, тараща свои бараньи глаза на новый журнал, который я получила. Словно ей нужны еще платья! — громко фыркнув, пожаловалась она.

— Добрый день, тетя Кармел. Я чудесно съездил, спасибо, но рад вернуться.

Он уперся руками в бедра и ехидно улыбнулся в недовольное, раскрасневшееся лицо.

— Конечно, рад. Что за глупость ты сказал! И не воображай, что я не уловлю дерзость, когда ее слышу. Был уже у себя?

— Нет, мэм. Я решил прийти сюда и помыться. Я иду обедать к доктору, и у меня не хватит времени доехать до хижины и обратно.

— Ха, ты обедаешь с Сюзанной! Она избавится от своего дряхлого слабоумного папаши еще до того, как подадут кофе. Я думаю, что, если бы этому человеку не надо было есть, чтобы выжить, она даже не пустила бы его в столовую, когда вы там вдвоем.

— В плохом настроении сегодня, тетя? — предположил Адам, сбрасывая кожаный жилет.

— Мне надо поговорить с тобой, и немедленно.

Адам заметил, что тетка, как обычно, проигнорировала его едкое замечание и продолжала говорить о том, что ее волновало. Однако на этот раз он знал, о чем пойдет речь, и не собирался обсуждать этот вопрос прямо сейчас.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и сказал:

— Позже. Я опоздаю.

Когда он выпрямился, она схватила его за рубашку и притянула к себе:

— Нечего умничать со мной, парень. Эта девица может и подождать пару минут. Это важно.

Он легко мог бы высвободить рубашку из ее слабых рук, но только улыбнулся ее горячности и решительности.

— Ты всегда слишком любила командовать, — сказал он, выпрямляясь. — Ладно, пошли. — Он взялся за спинку ее инвалидной коляски, только чтобы досадить ей. — Думаю, что смогу найти пару минут.

— Отпусти мою коляску, ты, юный негодяй, или я проедусь по твоим босым ногам. В тот день, когда мне потребуется помощь, чтобы ездить в этой проклятой коляске, я просто лягу и помру.

Адам хмыкнул, но отошел от коляски. Он знал, что тетка выполнит свои угрозы, так же как понимал, что вызвал их своими действиями. Но он не мог не сердить ее немного, чтобы сохранить их отношения в будущем. Она сразу же воспользуется его любовью и заботой о ней и сядет ему на голову, если он допустит до этого.

А он не мог не любить старую ворчунью. Она пыталась быть вздорной и частенько ей это удавалось, но он видел ее насквозь. Седина в ее некогда светлых волосах не могла скрыть их красоту. Старческие морщинки не портили прекрасные черты, за которые когда-то поднимали тосты в Бостоне. А ее желчные замечания никогда не обманывали его.

Он подошел к буфету в гостиной и налил себе стакан виски.

— Я буду шерри, спасибо, — сказала Кармел, выгнув бровь.

Адам покачал головой и ухмыльнулся. Он проглотил глоток спиртного и отставил стакан.