Кэролин Грин - Настоящая любовь (Сборник)

— Нет. Я звонил полчаса назад. Девочки чувствуют себя неплохо. — Он толкнул дверь и вошел. — Вы злитесь на меня?

— Почему я должна злиться? — Слава богу, голос ее не подвел!

— Я прогнал вас, — прямо сказал он и закрыл за собой дверь.

— Нет, ничего подобного.

— Тогда как вы назовете мое поведение?

— Абсолютно понятная ситуация. Вы устали. Трент и Тони требуют внимания. У вас был долгий невероятно трудный день. — Холли пожала плечами. — Я не восприняла это как личное. Конечно, я не ждала, что…

— Я прогнал вас, и вы восприняли это как личное, — прервал ее Рейф. — Когда я уходил, вы стрельнули в меня взглядом, от которого замерз бы костер. — Холли пыталась протестовать, но он поднял руку, призывая ее замолчать. — О да, я видел этот взгляд. Это определенно было личное. Вы ожидали… — он помолчал, — что я поступлю иначе. Простите меня, Холли.

— Не стоило, Рейф, проделывать такой путь, чтобы сказать мне об этом. — Холли стало жаль его. Он выглядел несчастным, усталым, напряженным и виноватым. У него было немало проблем, и он относился к ним на редкость серьезно.

— Не стоило?

— Где мальчики? — Холли чуть отступила. Ее голос вдруг сел от волнения.

— Когда мы вернулись домой, их ждали дети Стинов. Они предложили разбить лагерь на заднем дворе. Их родители, Курт и Марджи, приготовили палатки и спальные мешки, фонарики и бутерброды. Как я мог отказать?

— И правда, как? — От его улыбки у нее в два раза быстрее забилось сердце. — Похоже, эти Стины — хорошие люди.

— Да. Завтра вы познакомитесь с ними. — Он потер шею и покрутил плечами, чтобы снять мышечное напряжение.

— Последствия вашей спасательной миссии? — Холли внимательно следила за ним.

— У меня такое чувство, будто я провел несколько раундов боксерского поединка с Тайсоном. — Рейф усмехнулся, потер поясницу и поморщился. — Никогда не думал, что столько мышц могут болеть и натягиваться в одно и то же время.

— Когда вы плыли против течения и тащили девочек к берегу, вы перенапряглись. А все остальное в порядке? Сердце, дыхание… — мягко спросила Холли.

— Конечно, я в полном порядке.

— А вы бы признались, если бы был непорядок?

— Конечно, нет, — Рейф покачал головой.

— Мужчины — отвратительные пациенты. Они разыгрывают суперменов, а потом стонут от малейшей боли.

— Вы говорите как Ева. — Рейф широко улыбнулся.

— Передайте ей, что дальше будет еще хуже. У меня в сумке есть и болеутоляющие таблетки и расслабляющая мышцы мазь.

— Болеутоляющие возьму, а о мази, расслабляющей мышцы, забудьте. Лучше бы массаж. — Он сел на кровать. — Вас, доктор, учили делать массаж?

Холли протянула ему таблетку и стакан воды, стараясь не замечать сухость в горле и сердцебиение. Он ведь подшучивает над ней! Или нет?

Проглотив болеутоляющее, Рейф стянул бело‑голубую рубашку и обнажил мускулистую бронзовую грудь. У Холли перехватило дыхание. Вроде бы он не шутил.

— Мне надо лечь?

Не дожидаясь ответа, Рейф улегся животом на кровать, растянувшись во весь рост. Спина была такая же гладкая, мускулистая и бронзовая, как и грудь. Какое красивое тело! Холли окончательно растерялась.

— Забыли, как это делается? — Рейф поднялся на локтях, повернул голову и посмотрел на нее.

В его голосе звучали одновременно и вызов и поддразнивание. Как лучше ответить?

— Конечно, нет.

— Вы отправили Еву читать учебник. Может быть, и вам, доктор, стоит подготовиться. Вспомнить мышцы…

— Я была лучшей студенткой анатомического класса, и я не забыла ни единой мышцы, нерва или кости, — парировала Холли.

Она ведет себя как школьница, а не как врач, который видел великое множество мужских тел, в том числе и абсолютно голых. Конечно, эти тела принадлежали пациентам больницы, и ее совершенно не влекло к ним.

Холли попыталась успокоиться. Не стоит выставлять себя полной дурой. Массаж. Это все, о чем он просил. От нее требуется только сделать массаж.

Она врач и способна управлять своими чувствами. В студенческие годы в Мичигане об ее умении контролировать себя ходили легенды. Холли не позволит глупым импульсам толкнуть ее на глупый поступок.

Массаж. Она может его сделать. И ничего больше.

Холли устроилась на коленях на кровати рядом с ним. Начав с шеи, она медленно обрабатывала напряженные, будто стянутые в узел мышцы. Раздался стон, похожий на рычание. Боль в спине? Закусив губу, Холли последовательно продвигалась к плечам.

Вскоре она поняла, что, стоя на коленях рядом с ним, она не может дотянуться до противоположного плеча. Пришлось забраться на его широко раскинутые ноги. Она старалась не замечать, что грубая ткань его джинсов трется об ее голые ноги. Когда она наклонялась вперед, ее просторная ночная рубашка немного задиралась.

Мелькнула мысль: надо о чем‑то говорить, прервать сладострастное молчание.

— Наверное, ммм, мне следует взять лосьон. Профессиональные массажисты обычно пользуются такими средствами. Но здесь у меня нет лосьона, только ночной крем для лица. По‑моему, он сгодится и для других частей тела… — Она поняла, что начала заговариваться, и лицо ее вспыхнуло.

Сохраняй спокойствие, сосредоточься на мышцах, представь, что ты сдаешь экзамен по анатомии, приказала себе Холли. Произноси мысленно название и функцию каждой мышцы.

Полезный способ отвлечься, но он не помогал. Возбуждала и поза: она сидела на нем, расставив ноги, и постепенно теряла голову.

— Придется сделать перерыв, — чужим голосом произнесла она. — У меня устали руки.

Она сказала правду, но не всю. Холли чувствовала такой внутренний жар, какой не испытывала ни разу в жизни. Если она сейчас не встанет, если она не уйдет…

— А как быть с мышцами груди? — Голос Рейфа звучал сдавленно и словно издали. — После таких нагрузок они тоже дают о себе знать.

Рейф лежал с закрытыми глазами. Напряжение, стягивавшее его тело, не имело никакого отношения к реке и плаванию. Ничего подобного он в жизни не испытывал. Прикосновение нежных пальцев к коже, ее поза с широко расставленными ногами, крепкие ягодицы, двигавшиеся взад‑вперед, умелые движения привели его в состояние, близкое к эротической нирване.

— По‑моему… — Слова застряли у Холли в горле, когда он неожиданно перевернулся на спину. Хорошо, что у него закрыты глаза и он не видит, как она уставилась на его возбужденную плоть, обтянутую джинсами.

— Иди ко мне, — хрипло пробормотал он, открыв глаза и поймав ее взгляд. Глаза у Холли горели. — Давай, Холли, закончим то, что мы начали. — Он нежно притянул ее к себе.

Она сознательно обманывала себя, что их физический контакт закончится на массаже. Конечно, он мог иметь в виду только массаж. Но теперь Холли видела в его глазах голод, который испытывала сама. Она перестала искать разумный смысл в каждом движении и подчинилась ему.