Ли Майклс - Свадьба с препятствиями

— Конечно, ты всегда на их стороне, — злорадно заметила Эбби. — Потому, что сам Богом обиженный! Самый настоящий неудачник!

И тотчас пожалела о сказанном. Но слова уже вырвались — не воротишь. Брякнуть такое — непростительная жестокость, даже если Флинн и толкнул ее на грубость. Даже если бы Эбби и в самом деле верила в то, что говорила. Так ведь нет, наоборот: она ни секунды не сомневалась в том, что у ее друга, явный талант художника. И если он не достигнет поставленных перед собой целей силой своего искусства, то железная воля и независимость взглядов все равно обязательно приведут его к победе. Живи Флинн Грэйнджер впроголодь в жалкой лачуге, и то психология затравленного неудачника ему не грозит, он просто-напросто не способен видеть мир в черном свете. Парень долго смотрел на нее, потом спрыгнул с дерева и зашагал по поляне в сторону подлеска.

— Флинн! — крикнула Эбби.

Он не мог ее не услышать, но даже не оглянулся и уходил все дальше и дальше.

Внезапно у нее закружилась голова. Она прижалась лицом к шершавой коре ствола и крепко зажмурилась. Не помогло, ей по-прежнему казалось, что все вокруг вертится и расплывается разноцветными пятнами. Лишь царапанье коры о щеку помогало ей сохранять ощущение реальности происходящего и не обращать внимания на болезненную пустоту в груди.

Неважно, кто кого спровоцировал. Но именно она произнесла эти отвратительные слова. Даже хуже чем отвратительные: они еще были к тому же совершенно несправедливыми. Единственное, чего она сумела добиться, так это доказать Флинну, что она и вправду сноб и бессердечная дрянь, какой он и считал ее.

— Но я ведь не такая, — прошептала она. — Ей-Богу, не такая. — Горячие сердитые слезы брызнули из глаз. Флинн даже не попытался понять, как она переживает все происшедшее…

Слезы вскоре сами собой высохли, но тошнотворное чувство пустоты осталось. Его порождала жестокая правда, от которой она была не в силах отмахнуться. Флинн заглянул ей в душу, и он абсолютно прав: она глупая, вздорная девчонка, эгоистичная и лишенная какого-либо обаяния.

Какое горькое и обидное признание! Более того, Эбби оказалась неспособной заметить в себе изъяны, другой осветил темные уголки ее души. Особенно огорчало, что этим другим стал Флинн. Она еще могла бы принять урок от матери. Такого сорта работа — родительское дело. Но со стороны Флинна… так все вывернуть наизнанку… Она чувствовала себя, чуть ли не преданной.

— А я-то, дура, считала, что он хорошо ко мне относится, — шептала она. — Думала, мы с ним друзья. И вдруг на тебе!

Впрочем, что это с ней такое происходит? — вдруг спохватилась Эбби. Она выпрямилась, вытерла глаза и стряхнула с лица чешуйки коры. «Какая мне разница, что он обо мне думает? — принялась убеждать себя девушка. — Да никакой!» Но где-то внутри затаился страх. И что бы она потом ни говорила себе, ей никак не удавалось избавиться от подозрения, что ссора с Флинном имеет для нее гораздо большее значение, чем ей хотелось бы думать.

Когда во второй половине дня Эбби вернулась к палаткам, никого из мужчин видно не было.

— Ты как раз вовремя, поможешь приготовить ужин. — Дженис отложила в сторону книгу и окинула дочь понимающим взглядом.

Эбби, ожидавшая, что мать засыплет ее вопросами, обрадованно кивнула. Мать восприняла ее возвращение как само собой разумеющееся. Девушка взяла нож и принялась очищать от листьев кочан цветной капусты.

— Фрэнк и Флинн пошли порыбачить или еще куда? — спросила она как можно более непринужденно.

— Фрэнк на рыбалке, — Дженис открыла пакет с морковью, — а Флинн уехал в город.

Эбби удивленно моргнула.

— Он разве не предупредил тебя? Представляешь, начисто забыл, что вечером должен встретиться с представителем художественной комиссии и показать тому свои работы.

— Было бы чертовски жаль, если бы он пропустил такую важную встречу, — ухитрилась выговорить Эбби.

Значит, Флинн вернулся в лагерь, рассказал Дженис выдуманную им наспех историю, а о том, что они поссорились, и не заикнулся. Только вот одно Эбби никак не могла понять: радоваться ей или печалиться по поводу столь неожиданного отъезда Флинна? Конечно, встреча с ним не вызвала бы у нее восторга. И все же…

Я хочу, чтобы он вернулся, призналась себе Эбби. И не хочу, чтобы он сердился на меня. Пусть все будет, по-прежнему. Но как этого добиться, она не имела ни малейшего представления.

Вечером Эбби подошла к матери.

— Дженис Стэффорд, неужели тебе нравится портить глаза, читая при таком свете? — фыркнула она. — Хочешь, погуляем вместе?

На мгновение на лице Дженис мелькнуло выражение озабоченности. Сердце у Эбби заныло.

— Конечно. Куда пойдем? — Дженис отложила книгу.

— Может быть, покажешь мне, где вы собираетесь строить коттедж? — Эбби наконец, полностью расслабилась и с облегчением вздохнула.

Несколько минут они медленно шагали в сумерках почти в полной тишине. Дженис была вроде не склонна вести беседу. А Эбби боялась начать разговор. Неужели уже слишком поздно и им не удастся возвратить былую близость?

— Здесь, — сказала Дженис и остановилась в центре полянки. — Это довольно далеко от реки и безопасно, на случай если вода поднимется слишком высоко. Но в то же время достаточно близко, чтобы видеть ее. И не придется рубить много деревьев.

— Здесь красиво, мама.

— Фасад дома будет обращен к реке. — Дженис вроде не слушала дочь. — Зимой дом будет частично согреваться солнечными лучами, что позволит экономить электричество…

— Я действительно думаю, что здесь очень красиво, это сказано не из вежливости.

Эбби подошла к матери и дотронулась до ее руки. Даже при тусклом свете сумерек она заметила, как сразу повлажнели глаза Дженис.

— Я очень рада, дорогая, что ты изменила свое мнение о нашем будущем доме.

— Это вовсе не по мановению волшебной палочки, — поспешно добавила Эбби. — Я стараюсь.

— Это все, чего я от тебя прошу. — Дженис прикусила губу. — Ты, очень нужна мне, Эбби…

— Странно, ты никогда раньше не говорила этого. — Что-то будто растаяло в душе Эбби.

— Что ты нужна мне? Конечно, нужна, дорогая! — Дженис обняла дочь. — Неужели тебе хоть на секунду могла прийти в голову мысль, что ты мне не нужна?

— Не знаю. — Эбби прижалась к плечу матери. — Иногда мне начинало казаться, что тебе вообще никто не нужен. Когда папа умер, ты стала такой сильной и самостоятельной…

— И ты решила, что я научилась обходиться без него и не грущу?

— Не совсем так. — Эбби с трудом находила слова, чтобы сформулировать то, о чем раньше всегда старалась не думать. — Но я пришла к выводу, будто ты не хочешь, чтобы я находилась рядом с тобой. Недаром ты отправила меня назад в школу.