Несси Остин - Золотая рыбка

Разумеется, ей было не все равно, но слова ее возымели требуемый эффект. Натан вроде бы чуть расслабился. Судя по всему, он принадлежал к нередкому типу мужчин, которые упираются тем сильнее, чем больше давления на них оказывают. Единственный способ добыть у такого хоть какую-то информацию — сделать вид, что тебе вовсе и не интересно.

— Кроме того, — продолжила Габриель, — бедность отнюдь не всегда сопряжена с горестями. И бедняки бывают счастливы своим скромным уделом.

Натан рассмеялся, но горьким, насмешливым смехом.

— О да! Широко распространенная байка, особенно убедительно звучащая в устах человека, в жизни не знавшего, что такое настоящая нищета. Уж вы-то в детстве не голодали. И не ходили в обносках. Вашей семье всегда хватало на хлеб, а чаще всего — и на масло.

— Как вы можете говорить столь уверенно? — возразила она.

Но Натан снова рассмеялся.

— А что, я не прав? Готов биться об заклад, вы были любимым ребенком в хорошо обеспеченной семье. Каждое лето вас непременно вывозили на море. А когда вы возвращались домой из школы, вас встречала любимая собака, а из кухни плыл аромат домашнего пирога.

Габриель окаменела. Он попал пальцем в небо! Хотя… как посмотреть. Да, ее родители рано погибли, но до их смерти она действительно была любимым балуемым ребенком, а потом Делия сделала все, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. И да, Делия костьми ложилась, чтобы племянница могла летом отдохнуть как следует. А иногда, когда ухитрялась уйти из редакции пораньше, затворялась в кухне, засучивала рукава и пекла вкуснейшие пироги. Так что узор чуть иной, но канва та же самая!

— И все-таки откуда такая уверенность? — прошептала Габриель.

Натан усмехнулся.

— Про поездки к морю? Про то, что вас любили и баловали? Габриель, взгляните в зеркало: такого цвета лица не бывает у тех, кто все детство глотал городскую пыль или перебивался с хлеба на воду. Да у вас кожа буквально светится нежнейшими переливами бело-розового цвета. — Протянув руку, он поднял на ладони прядь волос молодой женщины. — И локоны точно золото.

Габриель сама поражалась тому, как приятно ей слышать эти похвалы своей внешности. Да, ей не раз говорили, что она красива, но она никогда не придавала этому значения. Так почему же сейчас таяла, точно воск под лучами жаркого солнца? Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить, с какой целью она явилась сюда.

— Отлично. У вас чудесно получается отгадывать, — небрежно произнесла молодая женщина. — Теперь моя очередь.

— А что, мы играем в угадайку? — насмешливо осведомился Натан.

— Почему бы и нет? — Набрав в грудь побольше воздуха, Габриель бросилась в атаку. — Итак, я уже знаю, что вы родились в бедном предместье. Мне кажется, вы были единственным ребенком и росли в… в неполной семье.

Наступила странная, напряженная тишина.

— Неужели это столь очевидно? На мне что, написано? — поинтересовался наконец Натан. В голосе его снова появились прежние нотки горечи.

Сердце Габриель сжалось от острого укола вины.

— Нет-нет, — торопливо заверила она. — Это всего лишь гипотеза, причем довольно смелая и сделанная на основе недостаточной информации. Просто… просто все, что вы пока говорили, как-то не вяжется с представлением о благополучной семье.

Зато прекрасно вяжется с образом матери-одиночки, из сил выбивающейся, чтобы прокормить вечно голодного ребенка? — саркастически спросил Натан. — Жаль вас разочаровывать, но все было даже не так. Моя мать умерла, когда я был младенцем. Отца я не знал вовсе. Ни разу не видел. Не слышал его имени. Меня воспитывала бабушка.

Габриель еле слышно ахнула. Она ждала подобного признания, но почему-то в реальности все вышло куда ужаснее, чем она предполагала.

— Ну что, — все так же саркастически продолжил Натан, — это сообщение удовлетворило вашу тягу к мрачным подробностям моего прошлого? Или еще какие-нибудь требуются?

— И снова вы надо мной издеваетесь!

— А разве не все женщины любят, когда их поддразнивают?

Габриель даже не нашлась, что ответить. Его вечные упоминания о «женщинах» во множественном числе действовали на нее угнетающе. Он словно задался целью поставить ее в бесконечный ряд безликих особ женского пола, что проходили через его жизнь, не задерживаясь ни на долю секунды сверх положенного. В сущности, так оно и было, но осознание этого факта больно задевало Габриель. И все же, напомнила она себе, нельзя забывать о цели моего визита.

— Так вы и правда были очень бедны? — напрямик спросила она.

Глаза Натана сощурились, превратились в две узкие щелки.

— Желаете получить понедельный отчет о наших доходах? — не скрывая недовольства, процедил он.

Габриель не осуждала его — кого бы порадовала такая назойливость? Ее вопросы явно заходили за черту, дозволяемую правилами приличия. Нельзя продолжать в том же духе!

— Простите, — смиренно извинилась она, — я и впрямь забылась. Больше не буду совать нос не в свои дела.

Натан заметил, что розовые губы молодой женщины подрагивают, как у расстроенного ребенка. Ему захотелось немедленно поцеловать их, стереть печать тревоги с ее хорошенького личика.

— Знаете, Габриель, а вы и в самом деле просто прелесть, — негромко произнес он.

Сердце ее сжалось от боли. Что бы сказал Натан, узнай он о цели ее визита? Наверняка счел бы ее гнусной лгуньей, втершейся к нему в доверие и проникшей в его дом обманным путем. И был бы прав! Но ведь она не может просто так взять и открыть ему всю правду!

— И вовсе я никакая не прелесть, — расстроенно произнесла она, ставя бокал на столик и поднимаясь.

— И такая скромная, — поддразнил Натан.

Не помня себя от смущения, стыда и растерянности, Габриель шагнула к двери в сад. Лучше бы она этого не делала! В смятении она не смотрела под ноги, зацепилась каблуком за порог… и, подвернув ногу, с тихим вскриком полетела на пол.

Крепкие руки Натана подхватили ее, не дали упасть. Габриель не успела опомниться, как он уже отнес ее к дивану и бережно усадил на мягкие подушки. Нервное напряжение, внезапный испуг нашли выход в слезах. Всхлипывая, Габи глядела на своего спасителя. Тот тоже смотрел на нее. Губы его улыбались, но глаза были бесконечно серьезны. Одна рука словно по забывчивости так и осталась лежать на талии молодой женщины, и прикосновение этой руки обжигало точно огнем.

— Ай-ай-ай, — покачал головой Натан. — Нельзя быть такой неосторожной! Хорошо, я успел подскочить, а то вы могли бы сильно ушибиться. Ничего не болит?

— Да… спасибо… Нет… все в полном порядке.

Габриель попыталась отодвинуться и вскрикнула. Неосторожное движение отозвалось резкой болью в ноге. Натан обеспокоенно взглянул на молодую женщину.