Ребекка Джинсен - Как подсказало сердце

— Я пришел посмотреть, довольна ли ты. А ты ничего не говоришь.

— А какое имеет значение, нравится мне комната или нет? ― голос звучал горько.

— Эта хижина построена основательнее, чем та, к которой ты привыкла в Лоруа.

— Много ты знаешь о ней, — прошипела она. — Ты видел только, как я туда входила.

— Надеюсь, ты не станешь утверждать, что это было не твое жилье?

— Я больше ничего не собираюсь тебе доказывать. Разговаривать с тобой — все равно, что объясняться с каменной стеной.

Роуланд пропустил мимо ушей очередное оскорбление.

— А если то была не твоя хижина, почему ты туда пошла?

— Из-за упрямства. Или ты еще этого не заметил?

— Ага, заметил, — засмеялся он.

— Ничего смешного, Роуланд. Тебя убеждает в том, что я служанка, простое стечение обстоятельств. И опять-таки из- замоего собственного упрямства!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты мне не веришь, и я уже устала от этого.

Роуланд большими шагами пересек комнату и встал перед Бригиттой. Он поднял пальцем ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Не думаешь ли ты, что пришло время изменить отношение ко мне, — сказал он тихо.

— Ты играешь со мной, Роуланд, и мне это не нравится. Я не собираюсь ублажать тебя, даже если бы это было единственным выходом из положения.

Роуланд схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Ублажать меня, драгоценная? Но ты уже это сделала. Он взял ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал в губы. Бригитта удивилась, какое приятное ощущение вызвал его поцелуй.

Ипрошло несколько мгновений прежде, чем она остановила его, упершись кулаками в грудь.

— Если в тебе есть хоть капля благородства, ты не станешь подчинять меня своей похоти! — воскликнула она.

― Ах, Бригитта! Ты не выполняешь правила игры, — разочарованно вздохнул он.

― Явообще не собираюсь играть в твои игры! — с негодова ниемответила она. — Ты можешь называть меня служанкой, но не можешь отрицать, что я была девственницей, когда ты взял меня. И я не стану твоей шлюхой.

— Но ведь ты была только со мной, и только со мной будешь… А это значит, что ты не шлюха.

― А для меня — значит.

Роуланд вздохнул:

— А что надо сделать, чтобы ты была податливой?

― Ты все шутишь и насмехаешься, — она презрительно посмотрела на него и отшатнулась. Отойдя на несколько шагов, повернулась к нему, посмотрела прямо в лицо, подбоченилась, глаза ее засверкали. — Ты погубил мою невинность, а теперь говоришь, чтоэто ничего не значит. Ты унижаешь меня, заставляешь прислуживать и после этого полагаешь, что я скажу тебе спасибо?

― Черт возьми! — прорычал Роуланд. — Я пришел сюда исправить кое-что, а нарвался на ругань.

― Ты никогда уже не сможешь исправить то, что сделал. Ни когда!

― Значит, я зря трачу время. — Он направился к двери и остановился, посмотрел на нее мрачным взглядом. — Я предупреждаю тебя, девка. Я могу сделать твою жизнь или приятной, или невыносимой. Это зависит только от твоего поведения. Потому что я начинаю уставать от бесконечного упрямства.

Хлопнув дверью, он ушел. Бригитта села на кровать, и волна жалости к себе захлестнула ее. Подошел Вульф и лизнул ее в лицо.

— Что мне теперь делать, Вульф? — удрученно спросила она. — Он ждет, что я перестану бороться за себя и начну ему прислуживать с улыбкой. Как я могу?

Глаза наполнились слезами:

— Я ненавижу его! Мне надо было бросить его. Пусть бы умер! Почему я этого не сделала? Мы должны убежать отсюда, Вульф, мы должны!

На следующее утро Роуланд встретился с отцом во дворе на месте предстоящего боя. Настроение его было чуть лучше. Он провел дома всего один день и уже мог показать свою силу. Но оставалась причина, по которой на его лице появились угрюмые складки. Опять Амелия.

Она пришла к нему прошлой ночью; как горничная госпожи, она спала в комнате рядом с Хеддой, что недалеко от спальни Роуланда. Когда-то это казалось очень удобным. Но Роуланд не хотел возобновлять связь.

Когда она тихо постучала в дверь, он подумал, что это Бригитта пришла признать поражение. Эта мысль возбудила его, но когда открылась дверь, лицо его вытянулось.

— Твое разочарование слишком очевидно, Роуланд, — огорченно сказала Амелия. — Ты надеялся, что идет твоя светловолосая девка?

— Уходи, Амелия, — рассердился Роуланд. — Тебя никто не приглашал.

— Пригласишь, как только устанешь от ее сопротивления, — сказала она уверенно. — Ее упрямство тебя очаровывает и больше ничего. — Амелия хихикнула: — Я знаю, что ты грубоват, друг мой. Ты обращаешься с женщиной, как со своим мечом. Крепкой хваткой. Я-то ничего не имею против. А она, видимо, имеет. Я права?

Он сказал:

— Тебе лучше поискать другого, кто согреет тебя холодной ночью.

— Из-за нее? — прошипела она.

— Она ни при чем. Мы провели с тобой много приятных ночей. Но все кончилось, как только я уехал отсюда. Мне очень жаль, что ты думала иначе.

Он не хотел обсуждать с ней Бригитту.

Амелия развернулась и выбежала. Роуланд захлопнул дверь, злясь на себя, что не может взять то, что само плывет в руки. Правда заключалась в том, что он хотел другую, хотел женщину, которую мог взять только силой. И сам себе был отвратителен из-за этого.

Холодным утром, встретившись лицом к лицу с отцом, он грустно размышлял о разговоре с Амелией этой ночью. Отец заметил хмурую задумчивость.

— Что тебя беспокоит, Роуланд? — спросил Лютер. — Или ты ослабел за эти годы и боишься, что не сможешь хорошо себя показать?

— Если кто и боится, так это ты, старик, — грубо ответил Роуланд.

— Посмотрим, — хмыкнул Лютер и продолжал: — Я наслышан о твоих приключениях. Ты, должно быть, утомлен упорством короля Лотера вернуть Лотарингию?

Роуланд пожал плечами:

— Ну это не было тяжким испытанием. Стрелком больше, стрелком меньше. Битва должна чем-то завершаться. А я сомневаюсь, что та самая битва дала результат.

— И тогда ты пошел в Шампань, а потом в Бургундию? — спросил Лютер.

— А ты неплохо знаешь мой путь, — проворчал Роуланд.

— У меня много друзей. И они слали известия о тебе время от времени. Все, чему я тебя учил, пригодилось в Провансе. Я бы сам насладился той битвой.

— Она кончилась быстро.

— А какой дорогой ты ехал домой через Центральную Францию?

Роуланд удивился любопытству Лютера, но ответил:

— Я плыл по Луаре до Берри. Там передал послание, доверенное мне. Там же мне и навязали девицу.

— А затем ты пересек Блуа и Мейн в направлении к Монтвилю.

— Нет. Я плыл по Луаре от Орлеана до слияния с рекой Мейн. А потом ехал на лошади точно на север.

— Значит, ты проехал через Ангерс?

Роуланд заметил тревогу в голосе Лютера и нахмурился