Элен Кэнди - Сказочное Рождество

— Меня зовут Бенджамин. Можно просто Бен. А вас?

— Оливия, — выдавила из себя она. И, взглянув на протянутую руку, она равнодушно пожала влажную ладонь.

— Красивое у вас имя. Да и вы сама очень хорошенькая... — Бен глухо посмеялся, когда увидел, что она покраснела.

— Это комплимент? — резко перебила его она. — Если да, то не пытайтесь повторить это снова. Из ваших уст подобные слова кажутся насмешкой!

— Я от чистого сердца! Ну как хотите... — подавленно пояснил Бенджамин. Он глотнул рома и вытер подбородок, по которому скользнула капля терпкого напитка: — Так-то я не пью...

— С трудом верится! — с ядом в голосе буркнула Оливия и захлопнула книгу «Лики прошлого».

— Сегодня решится моя судьба. Либо я буду счастлив до конца дней, либо продолжу свое жалкое существование в одиночестве! Я лечу к любимой женщине! — шепотом признался Бен, наклонившись к Оливии.

— Удачи! — обронила она, неестественно улыбнулась и, отвернувшись к иллюминатору, закатила глаза.

— Что вы читаете? — поинтересовался Бен, взглянув на книгу, лежавшую на ее коленях.

Но Оливия ничего не ответила соседу, а только перевернула книгу обложкой вниз. Таким образом Бен смог разглядеть фотографию писателя Дика Шина и его краткую биографию, расположенную на оборотной стороне книги.

— О! — Бен посмеялся. — Как этот юноша похож на меня! Ну... в молодости, конечно. — Он снова всмотрелся в обложку книги.

Оливия опустила глаза на фотографию автора, потом взглянула на соседа и с усмешкой покачала головой. Ничего общего она не нашла.

— В таком случае вы очень изменились! — язвительно прошептала она и убрала книгу в сумку.

— Время меняет людей, — философски произнес Бен. Спустя несколько минут он допил вторую бутылочку рома и позвал стюардессу.

Оливия же тяжело вздохнула. Ей хотелось только одного: скорее оказаться дома и смыть с себя этот неприятный запах, который, как ей казалось, уже впитался в одежду и в волосы.

Из радиоприемника такси звучала рождественская музыка. Сам водитель, коренастый чернокожий мужчина, подпевал басом и качал головой, отчего маленький пушистый белый помпон на кончике его красной праздничной шапки летал из стороны в сторону.

На улицах расхаживали актеры, переодетые в костюмы Санта-Клауса, звонко смеялись и звонили в золотые колокольчики.

У продуктового магазина на Даун-стрит пел хор, состоявший из восьми подростков, наряженных в длинные темно-зеленые платья с фиолетовым треугольником на груди.

Все витрины магазинов переливались разноцветными огнями. Повсюду стояли елки, украшенные бумажными ангелочками.

Из торгового центра на Гейн-стрит, как с конвейера, выходили семьи с упакованными в красную оберточную бумагу подарками.

Повсюду чувствовалось Рождество: и в воздухе, где смешались ароматы мандарина, корицы, глинтвейна, и на земле в образе нарядных артистов и счастливых горожан.

Оливия печально улыбнулась. Когда-то и она радовалась Рождеству.

Сейчас, находясь в такси, которое застряло в пробке на центральной улице, Оливия даже успела немного пофилософствовать.

Она разделила этот праздник на три возрастных периода. Первый, когда веришь в Санта-Клауса, ждешь подарков и с радостью ложишься до полуночи.

Второй период, когда с веселой компанией можно праздновать до утра. И уже все равно, что Санты на самом деле нет. Теперь в жизни другой Санта. Тот, кому принадлежит сердце, и жизнь рядом с которым кажется разноцветной, как радуга после дождя.

А вот третий период подразумевает, что роль Санты в Рождество играть тебе самой. И еще нужно уложить детей спать, правдоподобно объяснить им, как Санта-Клаус появится в квартире, в которой нет камина, но есть батареи, незаметно подсунуть подарки под елку и наконец-то провести остаток праздника в кругу взрослых членов семьи.

Оливия, к ее сожалению, не попадала ни в один из этих периодов. Она как бы повисла между ними. И как долго будет продолжаться это состояние невесомости, ей было неизвестно.

Спустя полчаса такси остановилось у подъезда пятиэтажного дома в спальном районе в восточной части города. Оливия, завернувшись в длинный пуховик, вышла из машины и протянула таксисту деньги.

— С наступающим Рождеством! — радостно пожелал водитель.

Оливия только широко ему улыбнулась и зашла в подъезд.

За два дня, пока она отсутствовала дома, мебель уже успела покрыться тонким слоем пыли. Оливии сразу же бросилось это в глаза. Она ненавидела пыль и поэтому первым делом сняла пуховик, взяла из ванной комнаты влажную тряпочку и протерла поверхность лакового стола, полок и тумбочек.

Потом она плюхнулась на диван и, оперевшись руками на колени, огляделась по сторонам. Что же в ее квартире напоминало, что сегодня канун Рождества?

Ничего, кроме маленькой пластмассовой елочки, стоявшей у прикроватной тумбочки. Она слегка улыбнулась и закрыла лицо ладонями. Сердце сжалось, внутри чувствовалась пустота, такая же, как и в квартире. Оливия одновременно и пожалела себя, и поругала.

Решив успокоиться, она нащупала телевизионный пульт и включила первый попавшийся канал.

— ...Чтобы поднять настроение, вспомните, чего вы добились в этом году...

Оливия подняла глаза и увидела на экране седовласого мужчину. Он сидел за столом, на котором стояла маленькая игрушечная елочка и чашка с кофе. Внизу экрана была подпись: «Эдвард Зельгебан, психолог».

Оливия поджала под себя ноги и поудобнее устроилась на диване.

— Также я рекомендую окунуться в детство. Вспомните, как праздновали Рождество в родительском доме...

Оливия закрыла глаза. В ее памяти сразу всплыл эпизод, когда ее отец, разозлившись на соседа, вырубил елку у него в саду и поставил в собственную гостиную. Сосед тоже не стал терпеть и в свою очередь перерезал гирлянды, которые служили украшением дома Уильямсов. Произошло замыкание. Таким образом в то Рождество сосед остался без елки, а семья Оливии без электричества.

Оливия даже улыбнулась. Потом открыла глаза и снова посмотрела на экран телевизора. Там уже шла реклама зубной пасты со вкусом мандарина.

Оливия вздохнула и выключила телевизор.

В больнице святой Дианы Оливия сняла длинный пуховик и подошла к зеркалу. Достав из сумочки расческу, она уложила челку и поправила косу. Потом провела салфеткой под глазами, чтобы убрать растекшуюся тушь. У Оливии на холодном ветру всегда слезились глаза.

Приведя себя в порядок, она накинула на плечи белую накидку и отправилась по коридору к лестнице.

Поднявшись на третий этаж, Оливия остановилась, чтобы дать рукам отдохнуть. Две тяжелые сумки казались неподъемными.

Спустя несколько минут она натянула на лицо жизнерадостную улыбку и зашла в палату.