Жанна Аллан - Независимая леди

— А на каких лошадях вы катаетесь в парке?

— Мы любим просто рассматривать их. — Она усмехнулась. — Представляю, какие у них были бы глаза, если бы они увидели Хондо и Джонни. Я хочу сфотографироваться рядом с ними и послать племянникам. Только без куртки твоего дяди.

— Обязательно.

Люк помог ей поставить грязную посуду в посудомоечную машину.

— У тебя в семье все врачи. Удивительно, почему ты не пошла в медицину, не стала доктором или фельдшером.

— Я всегда хотела быть адвокатом, сильным и влиятельным человеком. Наверно, из-за политических дискуссий, которые велись у нас за обеденным столом. Моя мама — медсестра, она хотела, чтобы я тоже стала медсестрой. Я ничего против этой профессии не имею, но мне не хотелось всю свою жизнь выполнять то, что велят делать мужчины.

— Ты говоришь, как моя сестра Сара, — засмеялся Люк.

— Я не знала, что у тебя есть сестра.

— Две. И обе — летчицы в Военно-Воздушных Силах. Мишель — в Делавэре, в отряде истребителей. Сара, она на три года моложе, тоже на истребителях, летает в Калифорнии.

— У тебя две сестры, и обе военные летчицы? — Джей-Джей вытаращила от удивления глаза.

— Пока — да. Но когда выйдут замуж, наверняка сменят профессию.

— Ты хочешь сказать, что они станут домохозяйками? — не без ехидства спросила Джей-Джей.

— Моя мать говорила, что ее профессия — заботиться о папе и о нас, детях. Она всюду ездила за папой и, где бы мы ни жили, какие бы ни были условия, создавала для нас уют. Она не называла это жертвой, она называла это привилегией, — сдержанно проговорил Люк, выходя из кухни.

— И этого же она хочет для твоих сестер? Быть личной горничной и любовницей какого-то мужчины? — вслед ему спросила Джей-Джей.

— О'Брайн, проснись, О'Брайн!

— Что? — Джей-Джей открыла глаза. Нос Люка был в нескольких дюймах от ее лица. Остатки сна еще туманили мозг.

— Тебе снился кошмар. Ты кричала «нет». — Он сел на край кровати.

Клочки и обрывки сна опять вспыхнули перед глазами, а сердце стучало так, будто хотело вырваться из грудной клетки.

— Я принимала у Берди роды, и все шло плохо, — начала она, еще не придя в себя от сна. — Ребенок не ребенок, а огромная лошадь с рогами. Рога превратились в ножи. Берди кричала, что ее ребенок умер. Я не знала, что делать. А ее муж без конца повторял, что я юрист, а не доктор и что я убила ребенка и убила ее. А на мне был только фартук, и Паркер все время ходил у меня за спиной. Я знала, что мне надо найти тебя, но я забыла, где конюшня, и искала, искала… — Джей-Джей закрыла рот кулаком и прикусила костяшки пальцев, чтобы остановить поток слов.

— Уже все в порядке, О'Брайн. — Люк взял ее руку.

Слова не принесли успокоения затуманенному кошмаром сознанию.

— Прежде чем уснуть, я лежала и думала обо всех катастрофических случаях, какие могли произойти. Ребенок мог пойти ногами вперед. Пуповина могла обмотаться вокруг шеи. Я могла уронить девочку. — Ужасные картины вспыхивали у нее в голове. Не подумав, она подвинулась к нему и мертвой хваткой вцепилась в руку. — У Берди могло начаться кровотечение, и она бы умерла от потери крови, или младенец не закричал бы. И разве новорожденные не остаются на всю жизнь слепыми, если им не прочистить глаза? А я не помню, прочистила ли ей глаза. Почему она так много плакала? Может быть, я повредила ей шею и она останется парализованной?

— О'Брайн…

— Знаю, надо прекратить придумывать ужасы. Но стоит мне закрыть глаза… Что ты делаешь? — Джей-Джей вдруг проснулась окончательно. Люк поднимал ее, а одеяла каскадом падали на пол.

— Пытаюсь улучшить твой сон. — Он пинком отшвырнул с пути одеяла, пронес Джей-Джей через холл и положил на середину своей разостланной постели.

Простыни там, где он лежал, еще сохраняли тепло.

— Я не могу здесь спать, — запротестовала Джей-Джей.

— Но ты и там тоже не можешь. — Люк обошел кровать. — По крайней мере здесь, когда ты начнешь кричать, будто тебя убивают, я не буду вскакивать в смертельном страхе и бежать к тебе. — Подоткнув ей под спину теплое ватное одеяло, он лег в постель и подтянул Джей-Джей поближе к себе. — Знаешь, я звонил в больницу, там сказали, что Берди и девочка чувствуют себя хорошо. Все волнения закончились. Спи.

От теплого тела Люка стало так уютно. Конечно, это слабость, в которой она никогда бы не призналась Люку.

— Тебе легко быть таким спокойным. Ты, наверно, принимал роды у сотен коров и лошадей. А я принимала только щенков у собаки. Не то чтобы я испугалась. Я ведь не побоялась даже на «русских горках» кататься, а Блейн сказал, что все девочки боятся. Тогда я ответила, что я не боюсь, и каталась, а потом два дня не могла пошевелить шеей, так она болела, но это не потому, что я боялась. И когда я сдавала экзамен в юридическую школу, меня чуть не стошнило, но не потому, что я боялась, просто, наверно, я что-то съела…

— Ты собираешься всю ночь говорить? — Люк обнял ее и прижал ее голову к своей груди.

Джей-Джей повернулась, чтобы было чем дышать и чтобы волосы на его груди не щекотали ей нос.

— Нет, я не буду, правда не буду. Просто я никогда раньше не делала ничего подобного…

— Есть только один способ заставить тебя замолчать. — Люк ладонью остановил поток слов и подтянул ее к изголовью кровати на уровень своего лица. — Или нет?

— Прости. — Она сбросила его руку. — Я буду тихо. Не скажу больше ни единого слова. Обещаю… ты спи. Я буду тихая, как мышка… ты не услышишь больше ни…

Прижавшись губами к ее рту, Люк проглотил остальные обещания.

Прикосновение его губ произвело такой же эффект, как зажженная спичка, брошенная в сухую траву. Джей-Джей прижалась к твердому, мускулистому телу, жадно поглощая поцелуи. Весь день ее обуревали самые разные эмоции, большинство из которых ей приходилось подавлять или сдерживать. Теперь же ей и в голову не пришло отказываться от Люка. Ей было все равно, кто из них сорвал с него пижаму, а с нее ночную рубашку. Она знала только, что больше не вынесет никаких преград между ними.

Люк и Джей-Джей любили друг друга с такой жадностью, которая не знает правил и не позволяет отступать. Утолив страсть, они лежали удовлетворенные и усталые.

Джей-Джей угнездилась в нем, без смущения наслаждаясь теплом его тела. Она пыталась привести в порядок мысли, подумать о том, что сделала. Она не выстояла против лобовой атаки Люка. Джей-Джей разбирал смех. Атаки его тела, так будет верней.

Даже когда она думала об этом, сосок наливался, прижатый ладонью Люка. Ее ноги переплелись с его ногами. Волосы на его ногах щекотали чувствительную кожу под коленками. Джей-Джей еще тесней прижалась к нему спиной. Он пах мылом и лосьоном после бритья. И их свадебной ночью. Убаюкивающий звук его глубокого дыхания успокоил Джей-Джей. Глаза закрывались. Невозможно держать под контролем мысли или тело, когда ты так устала. Надо спать. Завтра у нее будет ясная голова. Завтра начнется совсем скоро, и тогда она сможет дать здравую оценку происшедшему.