Джейн Донелли - В плену грез

— В случае с Блэйни, я думаю, вы можете быть спокойны. Он, быть может, и почувствует себя на грани того, чтобы покуситься на вашу жизнь, но сомневаюсь, что сделает это. — Он говорил несусветную чушь, и ей хотелось, чтобы он прекратил это.

— Вы что, пытаетесь меня напугать? — с вызовом спросила она.

— Нет, просто предупредить, что вам предстоят трудные времена.

— В связи с Яном?

— И с вашим дядей. Бьюсь об заклад, что он намерен выдать вас замуж за Блэйни. С того самого момента, когда представил вас друг другу, он надеется на это.

— Дядя Грэй — в роли свахи? — прыснула она от смеха. — Он постоянно принимает дома гостей. А Ян был по делам на заводе, и дядя в порядке простой любезности пригласил его к себе на ужин.

— Ваш дядя хочет вашей женитьбы. Они так подходят друг другу.

— Откуда вам известно об этом?

— Я познакомился с Блэйни, а о дяде вы мне сами рассказывали.

Они, несомненно, были очень похожи, но она не хотела сдаваться без боя.

— Вы многого не знаете о дяде Грэе. И я могу сказать вам, что он не торопится выдать меня за кого-либо. А сейчас, если вы собираетесь есть то, что стоит на столе, то, ради Бога, садитесь за стол и приступайте к еде.

Он сел и взял ложку.

— Очень вкусно, — похвалил он.

— Конечно, вкусно. — Она стояла у окна, покуда он ел, и наблюдала, как длинные тени возвещают наступление вечера. — Мне нужно собираться, — проговорила она. — Мне нужно быть дома к ужину.

— Очень жаль.

Это было действительно так. Ей самой так хотелось побыть здесь хоть еще немного. Она пояснила:

— Дядя Грэй хочет поговорить со мной — о Яне.

— Понятно.

— Ян позвонил ему, и он вынужден поговорить со мной об этом, разве не так? Но я все ему скажу, что думаю по этому поводу, и…

Адам поднялся, и нервный ком подступил у нее к горлу, пронзив острой болью так, что она не могла произнести ни слова, когда Адам приблизился к ней.

— Не позволяйте им заставить вас выйти за него замуж, — попросил он тихим голосом.

— Они не станут делать этого. Мой дядя не будет себя вести подобно Эми. Он даже не пытается.

— Он попытается.

— Адам, послушайте…

— Нет уж, ты послушай меня. — Глаза у него стали совсем темными. В них она увидела крошечное отражение своего собственного лица. — Твой дядя — умный человек и постарается использовать всевозможные аргументы.

— Он не захочет. — В ее голосе прозвучало глубокое возмущение.

— Если ты уступишь им, они запрут тебя в четырех стенах на всю жизнь. Или до того момента, покуда ты не поймешь, что с тобой сделали, и не попытаешься взорвать эти стены и вырваться на волю.

Вдруг ей показалось, что кругом наступила мертвая тишина.

— Вы полагаете, что это может произойти со мной?

— Думаю, да.

— Вам будет безразлично, если это произойдет?

— Нет.

— Почему, Адам?

Он крепко, до боли сжал ее плечи.

— Черт возьми, ты же прекрасно знаешь, почему. Ведь я люблю тебя.

У нее перехватило дыхание.

— Но ведь мы знаем друг друга всего несколько дней.

— Разве это имеет какое-либо значение?

Ее вновь охватило то же паническое чувство, которое она испытала в первый день их знакомства. Но сейчас оно было более сильным, всепроникающим, таким, что у нее пересохло во рту, и она проговорила сдавленным голосом:

— Мы не могли узнать друг друга достаточно хорошо за несколько дней.

Его руки продолжали сжимать ее плечи.

— Тогда расскажи мне о себе. Чего ты хочешь от жизни, Либби?

Она вспомнила, каким ласковым было лицо Яна, когда он вот так же держал ее за плечи, с какой нежностью смотрел на нее. Но здесь и намека не было на чуткость и на нежность. Здесь был жесткий, испытующий взгляд, который было трудно выдержать.

Напрягшись всем телом, она попыталась отшатнуться от него, в результате чего ее голова резко откинулась назад.

— Я хочу… — начала она.

Он крепко поцеловал ее в губы, и ее словно обдало жаром. Только он был нужен ей, только его она страстно желала, единственного во всем мире. Все остальные — Ян, дядя Грэй и прочие — были просто тенями. Реальным было только это, но оно внушало страх.

Упершись ему в грудь обеими руками, она с трудом высвободилась из его объятий. Она была готова закричать, если бы он не отпустил ее.

— Не надо, — прошептала она, — прошу тебя.

В изгибе его губ появился намек на улыбку, означавшую, что он смеется над ней.

— Ладно, будь по-твоему, — сказал он, — будем считать, что между нами ничего не было.

Дженни говорила, что никогда не знаешь, когда он дурачится. Быть может, все это время он только этим и занимался с ней? Либби проговорила охрипшим голосом:

— Ты заблуждаешься в отношении дяди Грэя, но в любом случае я не изменю своего решения в отношении Яна.

— В противном случае ты совершишь непоправимую ошибку, — ответил он так спокойно, словно они обсуждали что-то такое, что не касалось ни одного из них, и казалось невероятным, что ее губы все еще ощущали боль от его поцелуя.

— Ты самый непредсказуемый человек, — произнесла она в смятении.

— А как ты относишься к такого рода людям?

— Не знаю. Я о тебе так мало знаю. И здесь ничего не поделаешь. — Постепенно к ней возвращалось самообладание. Она даже смогла улыбнуться и, как бы поглядев на себя со стороны, осталась довольна собой. — Особенно если учесть, что никогда не знаешь, шутишь ты или говоришь всерьез.

Он взял ее жакет и помог ей одеться.

— Не заблуждайся по этому поводу, — предупредил он, — ни в коем случае.

Раздался яростный лай Каффы, и Либби, повернувшись к окну, увидела, что через вырубку к дому направляется Дженни Драйвер. На ней был пурпурного цвета костюм и лимонно-зеленый шарф, на плече висела завершающая ансамбль замшевая сумка. Ее гладкие волосы выглядели так, будто всего несколько секунд назад она их тщательно причесала.

— К тебе еще один гость, — сообщила Либби.

— Не думаю.

— Кто же это может быть, как не гость? Она же пришла не для того, чтобы встретиться со мной. Она даже не знает, что я здесь.

— Гость — это человек, который вошел в дом, а она не войдет.

Либби была уверена, что он говорит то, что думает, и была так рада этому, что испытала мимолетное сочувствие к Дженни. Он открыл дверь, и Дженни подошла, улыбаясь.

— Привет хозяину этого дома, — услышала Либби ее обращение.

— Привет и вам, — ответил Адам.

— Мне здорово повезло, не так ли? — Она уже была рядом с дверью. — Застать вас дома с первой же попытки? А у вас прелестный домик здесь.

Либби выступила вперед, и улыбка на лице Дженни моментально угасла, правда, сразу же появилась вновь.

— Здесь что, целая компания или только мы?

— Только мы, — отпарировала Либби, — и я собираюсь домой.

Дженни не очень-то улыбалась перспектива возвращаться назад, через холмы, не отдохнув хотя бы несколько минут. Но коль скоро Либби уходит, то Адам, по всей вероятности, остаток вечера будет один.