Донна Олвард - Ангельские глазки

— Приятно снова обрести семью, — просто ответил он.

— Да, приятно. И я знаю, что тебе помогали. Где Эллисон?

Вьятт внезапно сосредоточился на тарелке с супом, испытывая душевную боль при одном упоминании ее имени и не желая демонстрировать Барбаре свои чувства.

— Она ушла домой.

— Я хочу поблагодарить ее за все, что она сделала.

«Конечно, она хочет поблагодарить, — подумал Вьятт. — Но не сегодня».

— Вероятно, сейчас неподходящее время, Барб. Я думаю, ей было очень трудно расставаться с Дарси.

Почувствовав на себе оценивающий взгляд Барбары, он поднялся и понес свою тарелку в раковину.

— Только с Дарси?

У него стало тяжело на душе, он уперся руками в края раковины.

— Я не знаю.

— Между вами что-то происходит?

Вьятт повернулся. Пусть он и Барб долго не общались, но она знает его с детства.

— Если и происходило, то теперь все закончилось.

— Извини, Вьятт. Ты ее любишь?

Вьятт не забыл о жестокости своего отца. Барбара испытала на себе отцовское равнодушие. Теперь ей придется смириться с неудавшимися любовными отношениями и растить ребенка одной. Судя по тому, как Барбара смотрела на Вьятта, она немного догадывалась о том, что его терзает.

— Люблю.

— Тогда что мешает тебе за нее бороться?

— В этой истории не только мы с тобой пострадавшие, Барб. Элли нужно справиться с собственными проблемами. Она еще не готова отпустить прошлое. А я не могу сделать это за нее.

Дарси, лежащая в люльке, довольно загулила, и Барбара улыбнулась:

— Я должна отвезти ее домой.

Она поднялась и укрыла Дарси одеялом.

— Ты справишься?

— Справлюсь.

— Позвонишь мне завтра?

Барбара улыбнулась:

— Ты становишься настоящим старшим братом?

Вьятт усмехнулся:

— Нечто сверхъестественное, да? Но полагаю, да.

К его удивлению, Барбара подошла к нему и обняла.

— Спасибо тебе, — тихо сказала она и слегка отступила назад. — Иногда одиночество — самое ужасное из того, — что происходит. Я думаю, что соглашусь иметь старшего брата.

Он проводил Барбару, взяв сумку с одеждой, пока она несла люльку. Когда они разместили Дарси на заднем сиденье, Вьятт прибавил:

— Я оставлю в доме детский манеж и пеленальный столик. В любое время, когда ты захочешь отдохнуть, привози Дарси к дядюшке Вьятту.

— Спасибо.

Барбара завела двигатель и отправилась в путь. Вьятт поднял руку на прощание.

Когда она уехала, он вернулся домой, и внезапно дом показался ему иным. Пустым и безжизненным. В течение двух недель его наполняли шум и беспорядок, а также счастливые переживания и некое ощущение семейного уюта. Дарси отправилась домой со своей матерью, но Вьятт снова с ней увидится, ведь он ее дядя. Но Элли вскоре уедет и направится туда, куда поведет ее жизнь. По ней Вьятт скучал сильнее всего. По тому, как она сидела за столом напротив него, шутила по поводу его пристрастия к сладостям. По тому, как она укачивала Дарси, держа ее на руках, кормя ее из бутылочки. Он скучал по ее сладким поцелуям.

Он уставился в кухонное окно на темные поля. Они стали напоминать чернильные кляксу, когда луна зашла за облако. По оконному сливу забарабанили капельки дождя, словно дополняя мрачное настроение Вьятта. Он пытался признаться Элли во всем, но она слишком испугалась, чтобы его слушать. Он понимал, что не может вынудить ее измениться.

Но он также понимал, что не желает сдаваться.

Элли по-прежнему в доме Камеронов, а он — здесь. Оба одиноки. Что за бессмыслица, ведь он так хочет быть рядом с ней!

Вьятт подошел к двери и надел сапоги и плащ-дождевик. Он уже поднимал ворот плаща, когда увидел Элли.

Она стояла у основания лестницы крыльца, ее волосы были мокрыми от дождя, она ежилась от холода.

Долю секунды оба медлили, пристально глядя друг на друга. Затем он вышел наружу и протянул ей руку.

Поднявшись по ступенькам, она взяла ее; он обхватил ее ледяные пальцы. Не произнося ни слова, Вьятт обнял Элли.

Они стояли, обнявшись, долгое время, пока капли дождя ритмично барабанили по крыше веранды и широко открытой двери позади Вьятта. В конце концов, он поцеловал Элли в макушку, аромат ванили и цитрусовых наполнил его ноздри.

— Пошли в дом, — тихо сказал он, уводя ее с холода и сырости.

Оказавшись внутри, он заметил на ее лице следы слез, и в его душе затеплилась надежда. Сегодня Элли была такой сдержанной и холодной, что он задался вопросом, не вообразил ли он их взаимное влечение.

И потом, не следовало забывать о Дарси. Вьятт знал, что Элли предпочла поскорее уйти отчасти из-за того, чтобы не видеть, как увозят Дарси.

— Дарси уехала домой с Барб, — произнес он, наблюдая за ней и ожидая ее реакции.

— Я знаю.

— Дом без нее кажется пустым.

— Я знаю.

Она отвечала так печально, что он подумал, будто Дарси причина ее грусти, а совсем не он.

— Куда ты сейчас направлялся? — Она подняла голову, капельки дождя потекли по ее розовым щекам.

— Я шел к тебе.

После его слов мир заиграл для Элли новыми красками. Ее душа, такая изнуренная и испуганная, раскрылась навстречу теплу и красоте. Элли шла к Вьятту, как и он к ней. Но, услышав об этом от него, увидев напряженные черты его лица, она начала надеяться.

Элли протянула к Вьятту руки и обняла его, а он запустил пальцы в ее волосы. Решительным жестом он приподнял ее голову, заставляя ее встретиться с его пристальным взглядом.

— Я шел к тебе, — повторил он и поцеловал ее. Когда он наконец ее отпустил, она призналась:

— Я тоже к тебе шла.

Несколько часов Элли плакала и упивалась обидой, однако выхода из ситуации так и не нашла. Она страшилась того, что будет переживать, когда увезут Дарси. Но, в конце концов, сильнее всего ее ранил не отъезд Дарси, а Вьятт. Она больше не хотела быть пленницей страха. Элли понимала, что, даже если Вьятт никогда не ответит ей взаимностью, она обязана сделать важный шаг и рассказать ему правду.

Она никогда не узнает о его чувствах до тех пор, пока не спросит о них. Она мечтать не смела о том, что Вьятт снова пригласит ее в дом.

— Вьятт, я… я хочу ответить на вопрос, который ты задал мне сегодня утром.

Они стояли у входной двери, вода капала с их одежды, но Элли было все равно.

— Ладно.

— Ты спросил, чего я хочу от жизни, — начала она, заправляя за уши мокрые пряди волос. — И я отвечу так же честно, как и ты. Я всегда этого хотела, всю свою жизнь. Я была постоянной загадкой для своей мамы, моих друзей, а потом для сослуживцев. У меня не было возвышенных стремлений, как у них. Я не желала быть юристом, или доктором, или моделью, даже богатой не хотела быть. Я лишь желала, чтобы у меня были дом, любимый муж и двое детей. Я хотела, чтобы у меня была семья, как у моих родителей. Больше всего на свете я стремилась стать матерью. И на какое-то время я все это получила, вернее, почти получила. Все развеялось, как дым. И теперь, наконец, я понимаю почему.