Джан Макдэниел - Вернуться навсегда

Без Уилла в доме было странно тихо и пусто. Всю свою жизнь она не сомневалась, что отец любит ее, что бы он ни делал. Она всегда мирилась с тем, что он уезжал надолго, оставляя ее с экономкой. Считала его важным человеком, делающим серьезную работу. И он никогда не забывал что-нибудь ей привезти.

Теперь Сьерра поняла, что отец доверил воспитание дочери чужим людям, которым платил, лишив ее любви и заботы собственной матери. Когда она была маленькой, то с завистью смотрела на других девочек, вокруг которых суетились матери, поправляли им воротнички и заплетали косы. Ей же приходилось довольствоваться оплаченной безразличной заботой наемной прислуги и лишь пытаться сделать вид, что и у нее есть мать.

Может быть, поэтому ей так хотелось детей? Чтобы узнать ту сторону взаимоотношений, которой она была лишена.

— Черт возьми, — внезапно вслух произнесла Сьерра и снова стукнула кулаком по подушке.

Она понимала, что сделал с ней отец, возмущалась тем, как далеко он зашел, но одновременно у нее возникало неприятное чувство, что она смотрит в зеркало. Разве может она презирать отца за поступки, совершенные, по его словам, в ее интересах, если делает то же самое в отношении своего сына?

Неужели никогда не удастся распутать все ошибки ее жизни? В душе Сьерра признавала, что Бен женился, потому что его родители одобряли ее семью, потому что с ней он ощущал себя значительнее. Именно поэтому он сквозь пальцы смотрел на ее беременность. Он знал, что в других обстоятельствах она никогда не вышла бы за него замуж. Бен любил Уилла, так как сам, в сущности, был еще ребенком. Но у него не было сил стать настоящим отцом, поставить интересы ребенка превыше своих.

Родители Бена относились к Уиллу с некоторой отчужденностью. Миссис Давенпорт не раз прозрачно намекала, как скоро после свадьбы ее сын стал отцом. С рождения Уилла она рассматривала его крошечное личико, будто разыскивая хоть какую-то черту сына. Да, Давенпорты всегда скептически относились к Уиллу, никогда по-настоящему не считали его внуком, хотя, кроме него, у них никого не было.

Она никому ничего не должна и может покончить с ложью. Мэтт и Уилл заслуживают правды.

Сьерра вспомнила, как накануне Мэтта не оказалось на месте, когда так хотелось броситься ему в объятия. А ей еще придется выдержать его гнев, когда он узнает, что она все время лгала. Сьерра знала, как он будет расстроен, и принимала как должное. Она и сама себя за это ненавидела.

И тогда Мэтту придется разбираться, что делать с сыном, которого он никогда не хотел. Уилл уже привязался к нему, так что Мэтт вряд ли оттолкнет мальчика.

Сьерра почувствовала, что покрылась холодным потом. Она с ужасом думала о необходимости сказать правду и одновременно с нетерпением ждала возможности освободиться от лжи, в которой запуталась много лет назад из страха и под влиянием угроз.

— Что такое?.. — удивилась Сьерра, заслышав странный гудок за дверью, не похожий на автомобильный. Она поставила на стол банку с мукой и мерную чашку и, сгорая от любопытства, кинулась к двери.

Чисто выбритый — только усы остались, — в цилиндре и фраке, Мэтт сидел на козлах прелестной свежевыкрашенной белой коляски.

Она выбежала на веранду. Он усмехнулся и приподнял цилиндр.

— Мэтт… какая прелесть! Ты выглядишь потрясающе!

Сердце его сжалось при виде просиявшего лица Сьерры. Она улыбнулась впервые после того, как отец попал в больницу.

— Карета ждет вас, мэм, — пригласил он, снова приподняв шляпу.

Сьерра недоверчиво провела рукой по краю коляски. Бортики были обведены золотой краской.

— Это та старая развалюха из сарая Сэма?

— Я ее немного подправил.

Неудивительно, что она почти не видела его последние несколько дней. Он, наверное, все свободное время пропадал у Сэма.

— Откуда такой наряд?

— От Данкана.

— Но это не мои лошади, — заметила она, рассматривая впряженную пару. Их хомуты были украшены зелеными гирляндами.

— Сэм одолжил. Они приучены ходить в упряжке. На будущий год мы начнем пораньше. И к тому времени выучим твоих.

На будущий год. Будет ли он здесь на следующее Рождество?

— Ты выглядишь сногсшибательно, — сказала она. — Мне даже не жаль твою бороду.

— Мне тоже. Прыгай сюда, Сьерра. Может, это единственная возможность прокатиться до Рождества.

Она заколебалась:

— У меня печенье в духовке.

— Выключи.

— Хорошо. Сейчас вернусь.

Она исчезла в доме и вернулась уже в джинсовой куртке. Забралась рядом с ним на козлы.

Мэтт внимательно посмотрел на нее. Протянул руку и стер муку с ее щеки. Она почувствовала знакомую теплоту его прикосновения.

Сьерра с трудом отвела глаза. Она так его любила, что сердце готово было разорваться. Это уже чересчур, подумала она. Ей хотелось быть в его объятиях, заниматься с ним любовью. Но она слишком стыдилась своего обмана и не считала себя достойной его любви. Каждый раз, когда Сьерра бывала с ним и не открывала всей правды, она еще глубже погрязала во лжи.

Мэтт же недоумевал, что он такое сделал и почему она так дергается, держится отчужденно. Естественно, она беспокоится об отце, но он надеялся, что она позволит себя утешить. Он уже решил, когда отец поправится, рассказать ей о его происках и о том, что, возможно, ее мать жива. Не очень хотелось это делать — он боялся, что она ему не поверит. Но Мэтт любил Сьерру и Уилла слишком сильно, чтобы не попытаться ее предупредить.

— Как чувствует себя отец? — спросил он, пуская лошадей рысью.

— Замечательно. Он слишком непоседлив, чтобы долго торчать в больнице. Врач говорит, что, возможно, отец вернется домой уже к Рождеству.

Все жаждут вернуться домой к Рождеству. Подумаешь, большое дело! У него никогда не было дома, куда хотелось бы вернуться.

— Куда мы едем? — спросила она.

— К моему дому. — Сьерра удивленно подняла брови. — Это не слишком далеко.

— Твоему старому дому? — переспросила она.

Мэтт кивнул:

— Даже не знаю, что с ним стало после смерти мамы. Наверное, кто-то там живет. Я ведь сбежал не оглядываясь. Может быть, самое время. Ты не возражаешь, если мы туда съездим?

— Я бы хотела на него посмотреть. Он — часть тебя.

Мэтт рассмеялся:

— Нравится мне это или нет? Как и моя семья?

Сьерра ободряюще взглянула на него:

— Ты никогда не прощаешь того, кто причинил тебе боль?

— Я постоянно пытаюсь, Сьерра. Сэм заставил меня понять, что это необходимо. Мы с ним много говорили, пока я возился с коляской. Только, думаю, это очень трудно. Я впервые попытался, но все снова возвращается, оставляя горький привкус.

Сьерра подумала о своем отце. Она поняла, что ее освободит лишь прощение, но способность прощать притупилась в ней после его исповеди. Она не могла заставить себя простить или даже пожалеть его. Отец совершил недопустимое — лишил ее матери. И разлучил ее с любимым…