Кейт Уолкер - Жена в нагрузку

Винить ей некого! Она сама предложила себя этому мужчине в качестве цены за телевизионную компанию. И у нее нет права жаловаться, если он, в конце концов, принял это предложение на ее условиях. Большего он от нее и не хотел.

— Что случилось, Эстрелла? — поддел ее Рамон. — Раздумываешь над сделкой, которую ты предложила? Думаешь, что продала себя слишком дешево? Или, может быть, ты хочешь, чтобы я встал на колено и попросил тебя выйти за меня замуж?

— Нет!

Слово само слетело с ее губ. Мысль о том, что этот гордый мужчина преклонит перед ней колено, ее покоробила. Зачем еще одна ложь?

— Нет? Ты действительно считаешь, что не стоит?

— Мой отец, видимо, предполагал такое развитие событий, оставив нас наедине. Ты для него стараешься?

Волнение сделало голос Эстреллы еще более холодным, чем она ожидала.

— Твой отец и так получил больше, чем заслуживает, — недовольно проворчал Рамон. — С этой минуты мы вдвоем решаем нашу судьбу и никто больше.

— Это меня устраивает. Но предупреждаю, мой отец будет ждать кольца у меня на пальце.

Огромный обеденный стол разделял их, может, поэтому, несмотря на их соглашение, она чувствовала себя потерянной и одинокой. И не знала, как сократить это расстояние между ними. В принципе, не было ничего проще! Ей надо было лишь встать и сделать несколько шагов в его сторону. Но где найти в себе силы для этого?

— Конечно. Мы выберем какой-нибудь день, если собираемся пройти через это.

— А мы собираемся?

Он бросил на нее взгляд, в котором была странная смесь цинизма и скрытой усмешки.

— Думаешь, что твой отец позволит мне повернуть назад?

Трудно представить себе более нелепый разговор после обручения, невесело размышлял Рамон.

Эстрелла все еще сидела за столом, а он, хотя и находился с ней в одной комнате, словно был отделен от нее стеклянной стеной. Так, по крайней мере, ему казалось. Ведь они собрались заключить настоящий брак, значит, невеста должна была броситься в его объятия, а их разговор должен прерываться страстными поцелуями.

Господи, ему так хотелось ее обнять!

— Итак, что заставило тебя изменить свое решение?

Как он мог на это ответить?

Рамон понял, что поступит именно таким образом, когда очутился в машине по пути сюда. Но еще и тогда он говорил себе, что надо вначале посмотреть, как обстоят дела, а уже потом действовать по обстоятельствам. Всегда ведь не поздно остановиться и повернуть обратно.

Рамон принял окончательное решение только тогда, когда вошел в комнату и увидел Эстреллу. В этот момент он понял, что должен получить эту женщину, чего бы ему это ни стоило.

— По дороге сюда…

Он поймал себя на том, что чуть не проговорился.

— Войдя в эту комнату и увидев эту развалину в твоей компании за ужином. Это был претендент номер одиннадцать?

— Да, — она посмотрела на кресло, в котором сидел Эстебан Рамирес, и ее передернуло от отвращения.

— Тогда, думаю, я пришел вовремя. Твой отец, похоже, был готов продать тебя ему.

Ее улыбка была грустной.

— Он мог мне дать уважаемую фамилию.

Рамон пробормотал что-то быстро и грубо.

— Разве между нами такая большая разница? Ты же продался за телевизионную компанию.

— Черт, нет! Телевизионная компания, безусловно, важный аргумент, но не решающий. Между нами действительно много общего.

— Неужели?

Когда она посмотрела на него своими огромными глазами, жар разлился по его телу. Как будто существовали две совершенно разные Эстреллы: одна — беззащитная и хрупкая и другая, жесткая, язвительная, да еще к тому же с дурной репутацией. Второй тип женщин он презирал.

Которая же из двух была настоящей Эстреллой? Трудно понять.

Но в обеих этих женщинах существовала третья Эстрелла. Страстная, невероятно сексуальная, потрясающая Эстрелла Медрано, которую он открыл для себя той удивительной ночью неделю назад.

Рамон был готов на все, чтобы вновь обладать этой женщиной. Вот почему он был здесь, а без этой чертовой телевизионной компании он, в конце концов, мог бы и обойтись.

— Например?

Рамон снова засмеялся, на этот раз с неподдельной теплотой.

— Тебе и правда надо меня об этом спрашивать?

Он протянул свою руку, поманив Эстреллу пальцем.

— Иди ко мне. Я напомню тебе, сколько между нами общего.

Сначала Эстрелла хотела последовать его словам, но потом передумала и замерла в кресле. Она смотрела прямо ему в лицо, румянец сошел с ее лица.

— Эстрелла! — прошептал Рамон охрипшим голосом. — Иди ко мне.

Она все еще тянула.

Нахмурясь от удивления, он опустил руку и сделал несколько быстрых шагов в ее сторону. Глубокие, темные глаза Эстреллы, наблюдая за ним, казалось, становились все шире и темнее с каждой секундой.

Когда он остановился рядом с креслом, он услышал слабый сдавленный вдох Эстреллы. Он обнял ее несильно, но крепко и надежно.

— Ты не боишься меня?

Ему не удалось скрыть волнение в голосе.

— Нет, ты не та Эстрелла, что пришла ко мне и сделала мне предложение. Та прекрасная Эстрелла ничего не боялась в тот вечер.

Он почувствовал, как она начинает дрожать.

— Это была только одна ночь, — сказала она хриплым голосом. — Брак для…

Эстрелла внезапно замолчала, будто внезапно испугалась произнести следующее слово.

— Брак — это сложно.

— Не так уж и сложно.

Рамон медленно поднял Эстреллу с кресла. Зашелестел голубой шелк ее платья.

— Одна ночь ничего не решает.

— А ты помнишь, какая это была ночь? — голос Рамона сделался низким и хриплым. Ї Представь себе целую жизнь, полную таких ночей, и каждая следующая лучше, чем предыдущая.

Он увидел, как Эстрелла сглотнула и облизнула сухие губы.

— Брак — это больше, чем просто ночи.

— Но это не будут просто ночи. Это будут восхитительные, захватывающие ночи. Ночи, которые ты никогда не забудешь, которых ты будешь ждать весь день, будешь видеть их во сне.

— И этого достаточно?

— Этого достаточно для меня. Хочешь доказательств? Я могу тебе доказать это хоть прямо сейчас.

Наклонившись, он нежно и мягко поцеловал Эстреллу. Из груди молодой женщины вырвался слабый вздох.

— И это… — попыталась сопротивляться она.

Рамон еще раз нежно и долго поцеловал ее.

Какой опьяняющий вкус, какая атласная кожа под его щекой!

— Неужели этого недостаточно? — прошептал он ей на ухо.

— О да, — выдохнула она. — Да. Ты прав.

Веки Эстреллы сделались тяжелыми, казалось, она просыпалась после глубокого сна, но когда они поднялись и Рамон посмотрел в ее застывшие карие глаза, он понял, что она принадлежит ему.

Она так же растерялась от нахлынувшего желания, как и он.

— Ты моя! — Это был его чувственный голос триумфа. — Моя и только моя.