Кейт Уолкер - Жена в нагрузку

Воспоминания об этом мерзком Эстебане Рамиресе, смотрящем прикрытыми глазами на ее прелестное личико, с горечью проскользнули в голове Рамона и заставили его стиснуть зубы от дикой злобы.

— Как я мог отдать тебя другому мужчине?..

Новая нотка в его голосе. Опасная нотка обладания.

«Как я мог позволить другому мужчине обладать тобой?..»

— Нет никакого другого…

— Никого? — смех Рамона стал грубым и горьким. — А как же претендент номер одиннадцать? Как же он и его уважаемая фамилия?

— Пожалуйста! — Эстрелла испуганно задрожала при одной только мысли об Эстебане. Ї Это бесчеловечно — думать, что он годится мне в мужья.

— Но твой отец именно этого и добивался.

В чем дело? — спрашивала себя Эстрелла. Зачем Рамон пришел к ним в дом? Неужели, чтобы просто обладать ею как какой-нибудь рабыней, которую он может купить, если цена окажется подходящей? Приобрести, так сказать, некий понравившийся ему предмет, пока другой мужчина не перекупил его? Появился другой покупатель, и он испугался, что его опередят?

— Но я бы сказала «нет», и ты это знаешь. Ты должен это знать, — ты для меня единственный…

— Да, я знаю. И ты для меня самая желанная.

На одну ужасную секунду она подумала, что Рамон скажет другое. Но, к ее удивлению, его жесткое, настороженное лицо внезапно озарилось ошеломляющей улыбкой.

— Я хочу тебя, моя звезда. Хочу так сильно, что не могу ничего делать. Не могу работать, не могу спать. Ты забрала всю мою жизнь без остатка. А поскольку брак — единственный способ полностью владеть тобою, мы поженимся.

Действительно ли она готова сделать это, спрашивала себя Эстрелла. Выйти замуж за человека, который не любил ее, а просто хотел физически.

— Хорошо, мы поженимся, — как эхо повторила она тихим, но уверенным голосом.

— Скоро, — продолжил Рамон, и Эстрелла могла только кивнуть в знак согласия.

Ее стройное тело прижалось к нему, ее губы прильнули к его губам, смакуя и соблазняя.

Но тут одна неприятная мысль пришла ей в голову, и она невольно вздрогнула.

— Этот брак… — начала она нерешительно, страшась услышать правдивый ответ. — Как долго он продлится?

Рамон ответил не сразу, и Эстрелла уже успела пожалеть, что задала этот неуместный вопрос. Зачем, в самом деле, думать о будущем, когда есть такое замечательное настоящее, лучше которого не может быть ничего на свете.

— Пока мы не получим всего, чего хотим, Ї произнес, в конце концов, Рамон, посмотрев на нее своими стальными глазами.

— А чего мы хотим?

— Ты хочешь перестать быть товаром, который оценивают, как призовую кобылу на конном заводе. Твой отец хочет внука, который унаследует титул и владения Медрано. А я…

Рамон замолчал. Губы Эстреллы приоткрылись от испуга и неизвестности.

— А я хочу вот этого… — пробормотал он и быстро прильнул к ее губам, и в этом поцелуе не было мягкости, а только страсть и голод.

Эстрелла послушно ответила ему. Ее тело больше не подчинялось разуму, оно находилось полностью во власти Рамона. Но, к счастью, то, чего хотел он, хотела и она.

Прошло много, много времени, прежде чем они смогли, наконец, оторваться друг от друга. Сердце Эстреллы стучало так сильно, что у нее закружилась голова.

— Так долго, пока это длится, дорогая, — проговорил Рамон осипшим голосом.

Он поцеловал ее снова, на этот раз более нежно.

— Пока это длится, мы останемся вместе.

— Готово! — Мерседес прикрепила последнюю веточку флердоранжа в богато украшенную прическу Эстреллы. — По-моему, получилось прекрасно, однако хотелось бы знать, как это смотрится вместе с платьем.

Она бросила на Эстреллу умоляющий взгляд.

Но та отрицательно покачала головой.

— Это мой секрет, и только мой. Ты же помнишь, я никогда не хотела этой суеты и церемоний.

— Что? — Мерседес уставилась на нее с искренним удивлением. — Ты же не думала, что Рамон предложит тебе какую-то второсортную тайную свадьбу или тихую церемонию? Это же мой брат. Рамон Дарио скоро станет крупным медиа-магнатом, уступающим разве что моему отцу.

Конечно, Эстрелла хотела пышной и красивой свадьбы. Но пока у нее есть лишь обручальное кольцо.

Понимая, что их брак не что иное, как простое деловое соглашение, не имеющее ничего общего с чувствами, — страсть, которая побудила Рамона сделать предложение, не в счет, — Эстрелла ожидала, что они просто соблюдут все формальности и ничего больше. Ее отец хотел, чтобы она носила кольцо, — Рамон купил ей его. Вот и все.

Однако, к ее удивлению, Рамон не просто преподнес ей кольцо, но организовал вечеринку, на которую пригласил не только свою семью и друзей, но и ее семью.

— Зачем тебе это надо? — спросила она Рамона, когда он рассказал ей об этой вечеринке и поинтересовался, кого бы она хотела пригласить. — Столько шума из-за брака по расчету?

Рамон удивленно посмотрел на нее.

— Если это брак по расчету, то без моего согласия он бы никогда не состоялся, — ответил он, и его голос стал жестким. — Я сделал тебе предложение по собственной воле, это было мое решение и только мое.

— Но…

Эстрелла не знала, что сказать.

В их союзе не было нежных чувств. Только желание Эстреллы получить свободу и, конечно, финансовая сделка Рамона с ее отцом. Какая тут любовь? Такой брак не заслуживает уважения. При этой мысли горечь возникла в ее душе.

— Что тебя не устраивает? — покачал головой Рамон.

— Ты хочешь взвалить на себя все эти хлопоты ради, по сути дела, фиктивного брака?

— Почему ты так говоришь? Мне кажется, у нас настоящий брак, другого я не стал бы заключать. Ты что, стыдишься этой помолвки? — спросил он внезапно.

— Стыжусь? — как эхо повторила Эстрелла, удивившись, что он может так думать. — Нет, совсем нет, почему?

— Ну, я же не был номером один в списке претендентов.

Так вот что продолжает его мучить. Рамон Дарио был гордым, очень гордым мужчиной. Его злило то, что он стоял лишь десятым в этом проклятом списке.

— В списке моего отца, — поправила она, но Рамон проигнорировал ее слова.

— И я не чистокровный каталонец, вообще непонятный полукровка, если уж об этом зашла речь,

— Зато Эстебан Рамирес — чистокровный каталонец, — напомнила ему Эстрелла. — И я с ужасом думаю, во что бы превратилась моя жизнь, если бы я вышла за него замуж. Мой отец мог сколько угодно мучить меня родословными, я бы ни за что не согласилась на этот брак, я бы не сделала этого даже с…

Внезапно испугавшись, что ее язык чуть не сболтнул лишнее, она закрыла рот рукой.

— С Карлосом, — Рамон закончил за нее.

Он произнес это имя без всяких эмоций.

Совесть начала мучить Эстреллу, она не могла дольше молчать. Ей надо все ему рассказать. Она могла огрызаться отцу, могла не обращать внимания на сплетни, могла не слышать шепота за своей спиной. Но Рамон — совсем другое дело. С ним лукавить невозможно! Было в нем что-то такое, что требовало открытости и правды.