Энн Мэтер - Весь жар

Димитри Кастро сунул руки поглубже в карманы толстой дубленки, воротник которой был поднят: уж слишком непривычен для него холод английской весны. Гнетущая обстановка кладбища казалась еще более мрачной на фоне свинцово-серого неба, начинающего сеять мелкий противный дождь; голые скелеты деревьев в полусумеречном освещении не могли ни улучшить настроения, ни укрыть от пронизывающего ветра. Димитри поежился и с тоской подумал о тепле и уюте своего гостиничного номера и о бутылке ожидавшего шотландского виски. Но со всем этим, разумеется, придется подождать. Он медленно пошел по дорожке к группе людей, одетых в траур, застывших вокруг открытой могилы, и остановился в тени приземистого дуба, мрачно разглядывая каждого, пытаясь догадаться кто из них — Джоанна Николас.

Димитри взглянул на часы. Мэт назначил время встречи на четверть четвертого, а было уже больше половины, но он, кажется, не опоздал. Конечно, следовало подъехать пораньше, но его задержал телефонный разговор и он не смог вовремя выехать из гостиницы.

Димитри снова посмотрел на собравшихся. Их было не много: две женщины среднего возраста, пожилой мужчина и мальчик, Молодой человек, вероятно, лет двадцати пяти и еще девушка; не было сомнения, что это и есть Джоанна Николас. Димитри напряженно вглядывался. С того места, где он стоял, не очень-то все увидишь. Девушка была высокой и стройной, но ему не удавалось разглядеть ее лицо, а волосы закрывал темный шарф. Он представлял себе, что она похожа на Мэта: круглолица, черноглаза и темноволоса, с покладистым характером. Вдруг он почувствовал к ней острую неприязнь и в который раз задал себе вопрос: в чем же истинная причина того, что она решила связаться со своим отцом спустя столько лет. Ведь не только, чтобы сообщить о смерти его первой жены, своей матери? Какое ей дело до отца, которого она не желала знать все эти годы? Димитри совершенно уверен, что на месте Мэта он сам не обратил бы внимания на ее письмо, но Мэт был гораздо мягче его и, несмотря на сомнения Андреа, твердо решил связаться со своей дочерью. Вполне естественно, что Андреа испытывает некоторые сомнения. Она наблюдала, как из года в год растет его горечь, вызванная тем, что все это время дочь не желала его знать. А кроме этого, была еще и Мариса. Неизвестно еще, как девушка воспримет новость, ведь она всю жизнь считала себя горячо любимым и единственным ребенком отца.

Димитри нетерпеливо потоптался на месте. Служба подходила к концу. Священник произнес заключительные слова и бросил на гроб первую горсть земли. Это было единственным знакомым для Димитри знаком во всей церемонии.

Он наблюдал за девушкой, стараясь представить, что она думает. Она стояла, прямо и неподвижно, не выказывая никаких чувств, и Димитри гадал про себя, так ли она холодна, как казалась. Не может скорбная церемония погребения матери не доставлять ей сердечную боль! Он пожал плечами. Англичане непохожи на его соотечественников, они замкнуты и боятся показать свои чувства. Разве они не понимают, что в них заключается истинная жизнь? Что чувствовать, делиться болью и наслаждением и означает жить по-настоящему! Дома, в Греции, никто не боится плакать, громко кричать от горя. Так же, как в веселые минуты не боятся проявить свою радость. Его знойная страна населена пылкими людьми, она не так холодна и скудна, как природа сегодняшней Англии.

Димитри оглянулся. Его автомобиль стоял у ворот; он задался вопросом, есть ли у присутствующих машина. Он не хотел бы ехать к девушке домой. Мэт просил поговорить с Джоанной, а это можно сделать где угодно. Например, в его отеле, который, как казалось Димитри, подходил для этого лучше, чем чья-то гостиная.

Служба закончилась. Священник повернулся и ласково тронул девушку за плечо, потом повел всех между рядами могильных камней к тропинке. Девушка шла за ним, наклонив голову. Димитри двинулся к ней и, пропустив священника, задержал ее, взяв за руку.

— Мисс Николас? — голос его прозвучал глухо, с усилившимся вдруг акцентом, который почувствовал даже он сам.

Девушка остановилась и повернулась к нему лицом, с любопытством глядя широко распахнутыми глазами. Димитри от неожиданности осекся: она оказалась совершенно не такой, какой он воображал. Она вовсе не походила на Мэта, если не считать высокого роста и стройной фигуры. У нее было овальное лицо, нежная безупречная кожа цвета персика, а широко расставленные глаза изумительного фиолетового цвета окаймляли пушистые черные ресницы. Рот у нее был не маленький, но красивой формы, и прекрасно гармонировал с остальными чертами лица, а волосы (скрывавший их до сих пор шарф сползал ей на плечи) были такого редкостного пепельного оттенка, который при определенном освещении казался белым. Они были длинными и прямыми, а теперь, когда шарф упал с головы, рассыпались, волнами обрамляя щеки.

— Да? — отозвалась она. Голос у нее был с легкой хрипотцой, но вызвано ли это переживаемыми волнениями или являлось характерной особенностью он не мог понять.

Димитри пришел в себя и чуть заметно поклонился. Он чувствовал, как остальные участники церемонии собирались вокруг них; ближе всех подошел молодой человек, он по-хозяйски взял девушку за другую руку и, казалось, приготовился решительно прервать все, что ни скажет Димитри. Он был молод, носил длинные каштановые волосы и имел вид самоуверенной юности, чем напоминал студента, принимавшего участие в демонстрациях против властей. Как видно, он считал вмешательство Димитри по крайней мере неуместным. Но Димитри это не волновало, он вполне мог справиться с подобным проявлением враждебности. Он снова перевел взгляд на Джоанну Николас.

— Меня зовут Димитри Кастро, — вежливо представился он. — Я дальний родственник вашего отца, Мэтью Николаса, и нахожусь здесь по его поручению. — Он сделал паузу, не скрывая нетерпеливого раздражения и поглядев многозначительно на любопытствующих лиц, окружавших их. — Мы не могли бы где-нибудь поговорить? Может, в моем отеле?

Джоанна Николас внимательно рассматривала его своими непроницаемыми фиолетовыми глазами.

— Димитри Кастро? — пробормотала она, пожимая плечами. — Мне это ни о чем не говорит.

Димитри сдержал нетерпение.

— А почему это должно вам что-то говорить? — мрачно осведомился он. — Ведь вы написали своему отцу, разве не так, мисс Николас?

— Сообщила ему о смерти моей матери, это так, — кивнула она.

— Джоанна? — нетерпеливо заговорил молодой человек. — О чем речь?

Девушка покачала головой, не желая ничего обсуждать.

— Я написала… своему отцу, — объяснила она неохотно. — Я подумала, что он имеет право знать то, что… что мама умерла! — в ее голосе Димитри услышал нечто похожее на чувство и испытал некоторое облегчение. Она не так уж бездушна, как хочет казаться.