Энн Мэтер - Весь жар

— Наверное, так, — Джимми вздохнул и провел рукой по волосам. — А своей тетке ты собираешься говорить об этом?

— Придется, пожалуй.

— Сегодня?

Джоанна покачала головой.

— Не знаю.

— Я бы подождал. Дай ей немного времени отойти от смерти твоей матери. — И посмотрел на нее вопросительно. — Сколько у тебя времени? Когда ты намерена ехать? — Неожиданно он воскликнул: — А как насчет твоей работы?

Джоанна была рада, что в этот момент закипел чайник. Она не знала ответа. Она сама пока еще многого не знала, чтобы говорить наверняка. Она заварила чай, добавила в чашки молока, надеясь таким образом отвлечь его. Но он вдруг сказал:

— Ну, Джо? О чем ты сейчас думаешь?

Джоанна вздохнула.

— Если честно, и сама пока не знаю. Я… обещала мистеру Кастро встретиться с ним завтра в двенадцать часов и сообщить о своем решении.

Лицо Джимми просветлело.

— Ты хочешь сказать, что ничего не обещала?

Джоанна снова покачала головой.

— Да, — призналась она. — Но собираюсь это сделать.

— И для чего ты все затеяла? — снова сердито воскликнул Джимми. — Должно быть, сошла с ума. У нас здесь своя жизнь, разве не так? У тебя хорошая работа, и у меня тоже. Через несколько недель мы начнем подыскивать дом, а там подойдет время венчания… Как можешь ты поставить под угрозу наше будущее? Разве нельзя написать отцу и все ему объяснить?

Джоанна смущенно посмотрела на него.

— Нет, — наконец ответила она. — Как я могу написать умирающему, что у меня нет времени… или желания… навестить его?

— Но что с твоей работой? Эти поездки стоят денег.

Джоанна передернула плечами.

— Думаю, отец оплатит дорогу.

— Понимаю. Значит, тебя интересуют деньги! — Джимми скривил губы.

— Что за гадость ты сказал! — дрожащим голосом выкрикнула Джоанна. — Если ты так считаешь, то я сама заплачу за билеты! Мне не нужны эти деньги! Нисколько!

Джимми отвернулся и мрачно уставился через окно в темный сад.

— А что ты станешь делать, если тебя не отпустят с работы?

Джоанна поставила чашку на блюдце, не пригубив чаю.

— Бога ради, Джимми! — воскликнула она, — прекрати меня допрашивать! Дай мне время самой все обдумать! Для меня увидеть этого человека на кладбище было такой же неожиданностью, как и для тебя!

Джимми прищурился.

— Проклятый иностранец! — зло пробормотал он. — Я сразу понял, едва увидел, что от него следует ждать неприятностей. Кто он такой? Телохранитель твоего отца, или кто?

— Я не знаю, — тихо ответила ему Джоанна. — Он сказал, что какой-то дальний родственник, кузен или что-то в этом роде. — Она склонила голову. — И когда говоришь об иностранцах, не забывай, что я сама наполовину гречанка!

Джимми закатил глаза к потолку.

— У тебя, может, и были предки греки, но сама ты такая же англичанка, как и я, — возразил он. — Никогда не слышал, чтобы ты говорила подобное раньше!

Джоанна пожала плечами.

— Вероятно, как и мама, не хотела об этом думать.

— А теперь тебе это стало нравиться? — Джимми нахохлился. — И что вообще сейчас происходит? Я теперь не имею права голоса?

Джоанна почувствовала себя измученной: тяжелый день взял свое.

— Джимми, если бы это был твой отец, что бы ты сделал?

— Это совсем другое дело!

Джоанна вылила чай из своей чашки в раковину.

— Пойдем к остальным, — устало предложила она, и недовольный Джимми вынужден был последовать за ней в гостиную.

Только много позже, лежа в постели, Джоанна позволила себе со всей серьезностью задуматься о возникшей проблеме. Разумно ли она поступает, соглашаясь поехать повидать отца? Не слишком ли она невнимательна к чувствам Джимми и … ее тетки? Пока все известно одному Джимми, но Джоанна понимала, что если она действительно решится, ей придется рассказать об этом и тете. Хотя бы потому, что будет неприятно, если тетя узнает о ее решении от кого-то другого. А миссис Лорример, мать Джимми, довольно близко знакома с тетей Джоанны.

Джоанна взбила подушку, стараясь устроиться поудобнее. Она прекрасно знала, что тут не о чем и думать, надо ехать. Отказаться ей не позволит совесть. Кроме того, если рассказанное Димитри правда, ее отец вполне заслуживает внимания со стороны своей старшей дочери.

Джоанна не знала кому верить. Ее мать всегда так болезненно реагировала на любое упоминание об отце, что Джоанна старалась задавать как можно меньше вопросов, потому она почти ничего не знала об их разводе. Если правда то, что отец все эти годы посылал деньги, значит, у нее были причины скрывать это от дочери. Конечно, трудно жить вдвоем на заработки одного человека, — грустно находила извинения для матери Джоанна, — и как можно винить человека за то, что он принимал, в сущности, принадлежащее ему по праву?

И все же не очень-то приятно открывать, что самый близкий человек всю жизнь тебя обманывал.

Мысли вернулись к более практическим делам. Завтра пятница, а в понедельник утром ее ждут на работе. Но если она примет решение, ей придется предстать перед доктором Хастингсом, старшим врачом на отделении, и объяснять ему создавшуюся ситуацию. И еще большой вопрос, как он воспримет сообщение Джоанны; ее работа требовала достаточно большого круга знакомств, которым она обладала и который очень помогал в работе. Она знала почти всех пациентов и кто у какого доктора лечится и была достаточно опытна, чтобы определять, насколько серьезно заболевание каждого обратившегося к ним пациента. Джоанна проработала с ними три года и, так как она почти никогда не оставляла работу надолго, врачи привыкли полностью полагаться на нее.

И все же, вздохнула Джоанна, придется преодолеть и это препятствие, и если они предпочтут ее уволить и подобрать замену, она не сомневается, что легко сможет найти себе работу после возвращения. Она опытный секретарь и верит, что врачи, несмотря на ее внезапный уход, дадут ей хорошую рекомендацию.

Самой большой проблемой, разумеется, станет Джимми. Он будет недоволен, что совершенно естественно. Он не знает всех обстоятельств и, кроме того, происшедшее его так близко не задевает. Надо объяснить ему, что кровные родственные связи не так просто разорвать навсегда. Он должен понять, как ей самой хочется увидеть отца. Подобная мысль даже не приходила ему в голову, но Джоанне хотелось этого, и с каждой минутой желание возрастало. Мысль о встрече так сильно волновала ее, что никакие упреки себе самой не могли ее успокоить. И хотя девушка никогда раньше не позволяла такой мысли укорениться в сознании, сейчас она чувствовала себя только человеком, нуждающимся в отеческой теплоте и понимании.

Мать всегда отказывалась обсуждать с дочерью личные дела, и маленькая Джоанна узнавала все только от тетки. Естественно, тетя Эмма не могла быть беспристрастной, это Джоанна понимала, но все равно в рассказанном ей теткой была какая-то доля правды.