Айлин Даймонд - Ночной шедевр

— Есть потрясающая идея! — щебетала Сандра, ухватив его за руку. — А что, если изобразить меня в виде дамы парижского полусвета?

— А почему бы и нет? — загорелся Ирвин.

— Как это? Ну, в этом самом… — Сандра досадливо пыталась найти подходящее слово.

— В алькове! — подсказал Ирвин.

— Вот именно! — Сандра облегченно захлопала в ладоши. — Только, если ты не против, я сама приму ту позу, которая мне больше по вкусу, и надену тот наряд, который мне кажется самым подходящим.

— Конечно, не против! — с энтузиазмом откликнулся Ирвин. — Великолепная идея!

— А наряды? — сухо спросила вошедшая Лайза. — Где вы возьмете наряды?

Сандра, не обращая внимания на мрачный тон ассистентки, повернулась к фотографу и ласково произнесла:

— Ирвин, будь добр, спустись к машине. Там, в багажнике, два огромных чемодана с театральными шмотками.

— Понял.

Ирвин рванул к лифту.

А вдруг сейчас он увидит «субару»? Голубой седан «субару»! Тот, который вчера увез — или мог увезти — Сандру! Может быть, тот, что причастен к трагедии Лайзы…

У подъезда стояло желтое такси с открытым багажником. Водитель, ухмыляясь, красноречиво посмотрел на часы.

— Завидую тебе, чувак, по-черному.

Водитель извлек пару объемистых чемоданов.

— Если бы мне эта красотка предложила поднять багаж, я бы ей ни за что не отказал.

— Я бы тоже…

Отказать красавице так же трудно, как постичь тайну ее красоты. А запечатлеть ее так, как она задумана природой и небесами, видимо, невозможно вообще. К такому выводу пришел Ирвин после очередного бесплодного дня работы.

Первые три часа он все же на что-то надеялся.

— Итак, снимаем серию «Дама полусвета»! — громко объявил фотограф.

— Я готова! — объявила Сандра.

Ирвин восхищенным взглядом оценил легкость и изящество утреннего наряда в духе девятнадцатого века: полосатая юбка, кружевная блуза, воланы, оборки, под которыми угадывался туго затянутый корсет, кокетливо выглядывали фестоны на панталончиках. Сандра была весьма довольна собой.

Поначалу и Ирвин, заразившись общим увлечением, работал вдохновенно, почти без остановок, уверенный в том, что получится хоть один выдающийся кадр.

Но не помогли ни смелые ракурсы, ни постоянная смена объектива, ни переход с «цифры» на классическую пленку и обратно. Не помогли и участницы съемки, как они ни старались.

Ассистентка молча, без комментариев, аккуратно и быстро выполняла все указания привередливого фотографа. Порой не требовалось и указаний — вышколенная помощница без слов угадывала и точно выполняла требуемое.

Модель же сама принялась подсказывать мастеру, не сведущему в тонкостях подобной съемки, наиболее выигрышные позы.

Сандра как бы случайно меняла положение рук, тела, наклон головы, выражение лица и пристально всматривалась в сосредоточенные глаза фотографа, словно пытаясь в них увидеть себя такую, какая она есть на самом деле.

— Технический перерыв, — вдруг коротко объявил Ирвин. — На час.

Сандра накинула длинный пушистый розовый халат и, мигом преобразившись из старинной дамы полусвета в современную красавицу, лениво потянулась и направилась на кухню — слегка перекусить.

Лайза занялась обработкой снимков.

Ирвин предпочел ждать результаты не в студии, а у себя за перегородкой, растянувшись на диване.

Еще до получения отпечатков он почувствовал, что снова промазал.

Лайза заглянула в комнатку. За очками не уловить выражения лица, а улыбка извиняющаяся — но это уж как всегда.

Ирвин встал, прошел в студию.

Опять пасьянс из фотографий от стены до стены. Ирвин просмотрел его только один раз. Без лишних вглядываний понял, что пасьянс снова не сошелся.

Лайза молча стояла за спиной. Она явно раньше Ирвина поняла, что случилось.

Он отошел к окну, облокотился на широкий подоконник и принялся следить за пролетающим вдали самолетом.

Лайза без приказа собрала неудавшиеся шедевры и отнесла к ненасытному шредеру.

Чтобы не слышать звуки очередного аутодафе, Ирвин ушел на кухню.

Сандра с удовольствием, без малейшего признака раздражения или недовольства, потягивала апельсиновый сок. Завидев Ирвина, быстро схватила высокий стакан, налила густой оранжевый напиток, протянула.

— Угощаю!

Ирвин кивнул, взял стакан. Подержал в руках, поставил на стол.

— Опять мимо, — произнес он недоумевающим тоном. — Никак не могу понять — в чем я постоянно ошибаюсь?

— Попроси босса дать тебе другую модель, — дружески предложила Сандра, с веселым смешком. — Попроще.

— Ни за что! — твердо ответил Ирвин. — Я не отступлюсь, но… Но выходит какая-то чертовщина. Все, что ниже лица, — сверхвыразительно, великолепно. Но после этого смотреть на лицо совершенно невозможно…

— Не сделать ли мне пластическую операцию?

Ирвин не оценил шутку. Он напряженно думал о своем. Почему безупречная красавица и сегодня осталась такой же нефотогеничной, как вчера?

— Нет. Я добьюсь того, чего хочу! — проговорил он, отвечая не столько Сандре, сколько тревожащим его мыслям. — Только надо в этом разобраться…

— Может, попробуем другой вариант? — осторожно предложила Сандра.

— Какой?

Увидев напряженный взгляд фотографа, модель подняла глаза к потолку, задумалась, мечтательно произнесла:

— Ну… к примеру, я предстану в образе соблазнительной одалиски.

— Давай! — воодушевленно воскликнул Ирвин. — Сколько времени тебе надо на подготовку?

— Полчаса, не больше.

— Хорошо.

— Только не выходи, пока не позову.

Ирвин согласился и на это.

Сандра встала из-за стола, сделала шутливый реверанс и отправилась переодеваться. Ирвин принялся медленными глотками потягивать апельсиновый сок, пытаясь представить себе, что его ждет.

Но, войдя через полчаса по зову Лайзы в студию, он снова, как впервые, был поражен изменчивой и переливающейся красотой Сандры. Такой он ее еще не видел.

На подиуме среди живописно раскинутых покрывал серебрилась и сверкала не то русалка из волшебной сказки, не то новая обитательница гарема, которой предстоит сегодня ночью стать любимой женой падишаха. Серебряные гроздья падали на лоб с венца, украшавшего голову. Сверкали серебряные запястья. Покачивались длинные серебряные нити колье, спускавшиеся до кончиков груди, смело выглядывавшей из расшитого серебром короткого бюстье. Серебрились ножные браслеты, блестели расшитые жемчугом шаровары, и нежно сияло девичье тело, соперничавшее по красоте с украшениями и легко преодолевавшее их — как сама жизнь преодолевает любую, самую драгоценную рамку.

Ирвин вдруг ощутил себя растерянным, буквально раздавленным всем этим великолепием. Руки дрожали, когда он взялся за камеру, словно впервые в жизни. Может быть, поэтому фотосессия сразу пошла неудачно.