Трейси Келлехер - Приятные мелочи

— О, прошу прощения. — Теперь насмехалась она. — Мне нужно поинтересоваться твоим самочувствием? Или раскрыть другие секреты, ну, например: чем ты зарабатываешь себе на жизнь или что ты богаче, чем я когда-либо буду, и даже что когда-то ты был женат.

— Ты хочешь спросить о деньгах, да? Каким-то образом ты узнала о них, через Симону или кого-то другого? — жестко спросил он.

— Деньги? Это все, о чем ты волнуешься? И не обвиняй Симону. Она только подтвердила то, что сообщил мне мой брат.

— Арти? — Картер провел рукой по волосам.

— Не Арти. Дэнни, мой второй брат. Он рассказал то, что мне следовало узнать раньше. И у меня есть улики — парень на станции, с которым ты не хотел общаться, прекрасные костюмы, а также непонятная связь с фондами. — Ева с шумом втянула в себя воздух и остановилась на мгновение. — Картер, значит, я нравлюсь тебе достаточно для того, чтобы спать со мной, нарушать полицейский протокол, вступая в отношения с жертвой преступления, представлять меня своим друзьям, и недостаточно, чтобы говорить о себе? Приходилось ли тебе когда-нибудь делиться сокровенным с другим человеком? — Она выжидающе смотрела на него, но ответа не дождалась. — Если я важна для тебя, почему ты не рассказал мне о своей жизни в Нью-Йорке, о том, как решил все бросить и раздарить все деньги? Ты мог бы рассказать мне о своем браке и объяснить, почему он не удался. Но нет, ты предоставляешь информацию о себе крохотными порциями с такой сдержанностью, которая граничит с паранойей. Я случайно узнала, что ты учился в Грантэмском университете. Ты невзначай обмолвился, что родом из Дейтона, но я ничего не знаю о твоей семье. Даже Симона, жена твоего самого близкого друга, которая знакома с тобой много лет, ничего не знает о ней. — Ева остановилась, чтобы перевести дух, ее грудь тяжело вздымалась. — Картер, неужели ты не понимаешь? Вопрос не в деньгах и даже не в скрытности, как я раньше думала. Это вопрос доверия. Ты никому не доверяешь, даже мне. И это не потому, что ты полицейский, твоя работа всего лишь служит оправданием. Тебе нравится играть в доброго самаритянина — деньги, самопожертвование… Но ты всего лишь играешь. Это актерство. Ты не желаешь или, возможно, не способен впустить кого-то в свою жизнь. Доверие и есть любовь, Картер. И я люблю тебя! — Она почти выкрикнула последние слова.

Картер был ошарашен. Он долго молчал и наконец спросил с отчаянием в голосе:

— Разве мы не можем продолжать жить так, как раньше? Я не хочу терять тебя. Кажется, я влюбился в тебя, Ева.

Странный смешок вырвался из ее горла.

— Нет, тебе только кажется, ты не влюбился. Тебе нравятся наши отношения, секс, и ты не одинок. Если бы ты действительно любил, то не боялся бы стать уязвимым. Но ты никому не доверяешь. Ты убежден, что когда-нибудь что-нибудь пойдет неправильно и причинит тебе страдание и боль. Посмотри в глаза правде, Картер, люди иногда ошибаются. И когда это происходит, нужно простить их — даже таких глупых и несносных мальчишек, которые позарились на дамские шортики.

Ева закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Единственное, в чем она уверена, — это что плакать она не собирается. По крайней мере те две минуты, за которые она попытается выпроводить его за дверь. Она с трудом проглотила комок в горле и открыла глаза.

— Послушай, я чувствую себя разбитой. — Ее голос звучал устало и бесцветно. — Я плохо спала ночью, а сегодня еще должна работать. Мне кажется, нет смысла продолжать нашу беседу.

— Ева…

Она не ответила. А ему больше нечего было предложить.

— Выход отсюда тебе известен, и я уверена, что у тебя все еще есть ключ от входной двери. Запри ее.

Не оборачиваясь, она прошла в спальню и закрыла за собой дверь так, как делала это, когда братья доводили ее до исступления. Ева легла на кровать и уставилась в потолок.

Много лет назад, лежа вот так в кровати, она сначала жалела себя, потом составляла план мести, как она уедет от них куда-нибудь на Гавайи и даже не попрощается. И пока она будет попивать традиционные напитки с маленькими зонтиками в стаканах и носить в волосах цветы, братья наконец-то образумятся и поймут, что не могут жить без нее, затем бросятся к ее ногам с мольбами о прощении и обещаниями больше никогда не поступать плохо. И тогда, возможно, она вернется, если они пообещают складывать свою одежду и мыть посуду.

Сейчас ей тоже было жаль себя, но план мести она не придумывала. Она просто плакала.

Ему следовало пойти домой и напиться. Господь свидетель, он уже так долго смотрит на бутылку бурбона, что за это время алкоголь уже должен был впитаться в его кровь по воздуху.

Когда Картер пришел домой, то увидел сообщение на телефоне, оставленное Симоной. Он прослушал запись — мольбы о звонке, но не позвонил. Через два часа раздался звонок от Теда, Картер не поднял трубку. О чем прикажете говорить? У меня стресс, потому что я не умею доверять? Звучит как признание из дешевого женского журнала.

Впрочем, все правда. Он не умеет верить. Ева права. Дело не в деньгах и богатстве, а в том, что если ты доверяешь кому-то по-настоящему, то рискуешь быть отвергнутым. Это ранит. Сильно. Впрочем, он сам ранил Еву намного глубже.

Картер тупо смотрел на бутылку, в компании которой коротал последние шесть, а может, семь часов. После трудной пробежки в голове так и не прояснилось, и Картер просто уселся в темной квартире и стал слушать звуки, поступающие извне: скрип двери — это пришли Тед и Симона, веселый лай Бастера, возню белок на крыше. Он видел, как заходит солнце и на небе появляются звезды. И все сидел и сидел в одиночестве.

Я схожу с ума, думал Картер, но не знал, что с этим делать. Он являлся источником страданий для других и сам страдал. Он думал о Еве. Одно дело — отказать ему лично, и другое — попросить шефа отстранить его от расследования. Он знает больше, чем кто-либо. Неужели Еве нужны лишние проблемы? Ведь что-то должно произойти, он уверен в этом, вот только бессилен предотвратить беду.

А может, не бессилен? Картер вскочил со стула и понесся на кухню. Взяв пару отверток, плоскогубцы и набор отмычек, быстро натянул куртку, спортивные брюки и рванул в гараж. Там он нашел металлическую цепочку. Еще раньше он заметил, что Евин хозяин, идиот, так и не починил свет на лестнице. Может, она и не хочет, чтобы он вел расследование, но Картер не позволит ей бессмысленно рисковать. Конечно, его помощь ничтожна, но хоть что-то…

Сев за руль своего грузовичка, он на минуту закрыл глаза и глубоко вдохнул, чтобы немного успокоиться. А теперь — вперед.

Припарковав машину с черного хода, Картер взял инструменты и электрический фонарь и направился к дежурившему офицеру. За рулем сидел Генри, пил кофе и ел бутерброд.