Люси Гордон - Ах, карнавал!..

— Почему ты не пошла домой? Передай Мине, что я буду поздно. Здесь еще полно дел.

— Может, я помогу?

— Нет необходимости, — ответил он. — Увидимся позже.

Тон разговора был таким деловым и бесстрастным, что Рут ничего другого не оставалось, как действительно уйти домой.

Пьетро и в самом деле вернулся поздно. И девушка пыталась себя убедить, что в этом есть свой плюс. Зато у нее появилось много свободного времени на изучение итальянского языка. Она успела купить учебник и несколько дисков с аудиозаписью, и чтобы потренироваться, тишина была кстати.

Потом Рут решила сделать перерыв и примерить новые вещи. Для начала она выбрала элегантное платье классического покроя.

Глядя на свое отражение, она была довольна собой. Что бы сказал Пьетро, увидев ее сейчас? Кстати, с чего это он вдруг начал себя вести так холодно и официально?

Интересно, а как отреагировал бы Джино, попадись она ему сейчас на глаза?

Впрочем, она не уверена, что его мнение для нее важно.

Вздохнув, Рут отвернулась от зеркала и… наткнулась взглядом на Пьетро, который стоял в дверях.

— Дверь была открыта, — извиняющимся тоном проговорил он.

— А я решила немного позабавиться, — сконфуженным голосом попыталась она все обратить в шутку.

— Ты заслужила это. А с чего вдруг тебе этого захотелось?

— Когда устаешь жить в постоянном горе, то покупка новых вещей может вернуть радость жизни.

Он подошел к ней и тоже посмотрел в зеркало, которое отражало элегантную, интересную женщину.

— Познакомься с Рут-Третьей, — шутливо произнесла она, указав на зеркало.

— Третьей? — удивленно спросил он.

— Раньше была Рут-Первая, но теперь она ушла. И хорошо, потому что это была скучная, глупенькая, легковерная девица.

— Кроме того, она была щедрой и ранимой, — добавил Пьетро. — Она доверяла мужчине, которого любила.

— Именно. Я и говорю — глупой. Потом она превратилась в Рут-Вторую. Ту самую, которая недавно появилась здесь.

— Я лично против нее ничего не имею и тебе не советую, — заметил Пьетро.

— Никто и не собирается говорить о ней плохо. Но… признайся, она была не самой лучшей компанией.

— Как раз наоборот, мне ее компания очень даже нравилась, — возразил он. — С ней было легко и просто, это человек, который привык больше отдавать, чем брать.

— Ты просто стараешься быть вежливым. С меня уже хватит ее общества. Я готова стать Рут-Третьей.

— И какая же она?

— Не знаю, самая лучшая, какой только может быть Рут. До сих пор я ее не знала, но думаю, что не разочаруюсь. Уж она-то наверняка не станет сидеть на месте и ждать милостей от природы, как две первых.

— Ну уж совсем-то их не прогоняй. И в них было что-то хорошее.

Она наклонила голову в одну сторону, потом в другую. Провела пальцами по волосам, поменяла положение челки.

— Никак не могу решить, как лучше, — сказала она.

— Дай-ка я попробую.

Он развернул девушку к себе и нежно коснулся ее лба и тут же ощутил под пальцами шрам.

— Прости, — сказал он.

— Больше не болит, — уверила она его. — Все давно прошло.

Хотя в душе шрам, пожалуй, еще не зажил.

— Очень заметно? — тихо спросила она.

— Нет. Только осталась тонкая линия. Совсем не видно, если не знать, что она там есть.

— Так и должно быть, — произнесла она. — Держи боль при себе, пока кто-нибудь ее не обнаружит.

Он кивнул.

— Верно, хотя и не каждому так повезет.

Пьетро снова легонько провел по шраму, потом опустил на него челку и слегка коснулся губами.

— Все будет хорошо, — прошептал он.

Понемногу жизнь вошла в привычную колею. Пьетро дал Рут ключ от двери. Теперь ей не надо каждый раз ставить его или Мину в известность насчет того, куда она пошла. Она либо приходила по мере надобности в офис, либо, оставшись дома, работала над документами или занималась итальянским. Иногда она с удовольствием шла прогуляться, чтобы получше узнать город, который успела полюбить. Будучи с Джино, она не замечала ничего вокруг, кроме него самого, и теперь наслаждалась полученной возможностью видеть достопримечательности Венеции.

Помимо туристов, в городе едва ли наберется тысяч семьдесят коренных жителей, для которых этот город, несмотря ни на что, всегда был самым прекрасным местом на земле.

Машин здесь практически нет, и люди передвигаются либо пешком, либо на лодках. Даже лифты здесь были роскошью.

— Устанавливать в домах подъемники строго запрещено, — объяснил Марио. — Здания такие старые и хрупкие, что любая, даже незначительная вибрация может обрушить непрочные стены. Моим старикам приходится каждый день пешком взбираться на седьмой этаж.

Иногда Марио помогал ей осваивать местное наречие. А она практиковалась с ним в английском.

— В нашем языке много диалектов, — сказала она, — но мало кто их знает. Помнишь давешнего англичанина? Ты понимал его с трудом, хотя английский у тебя приличный.

— Ладно, ладно. Чего там сравнивать! Итальянский и наш, венецианский — два разных языка!

— Ну да, — говорила она и важно кивала головой. — В вашем диалекте есть буква «j», которой в итальянском нет.

— Верно, — сказал Марио. — Откуда ты знаешь?

— Знаю. К примеру, классическая итальянская фраза «Tivogliobene» на вашем наречии будет звучать: «Теvojaben».

Она отлично это помнила с тех пор, как Джино шептал ей эти слова, которые значили: «Я тебя люблю».

И тут внезапно ее озарило другое воспоминание. Та самая дождливая ночь, когда она, потеряв сознание, очутилась в комнате графа Банелли и, мечась в бреду на кровати, простирала руки… к самому графу, желая поцеловать… кого? Призрак Джино? Или… Пьетро? Уж не поцеловала ли она его? Щеки ее запылали.

— Рут, что с тобой? — в который раз окликал ее Марио, размахивая перед лицом девушки руками.

— Да, да… — Она стряхнула с себя оцепенение и перевела дух.

Видение исчезло. Вздохнув, Рут опустила глаза.

Пару дней спустя, когда она вместе с Пьетро занималась делами в офисе, Марио просунул голову в дверь и позвал ее:

— Рут, там тебя какой-то мужчина ищет.

Она задержала дыхание. Неужто вернулся Джино? Нет, нет, не может быть… Она поймала на себе вопросительный взгляд Пьетро. Отдышавшись, девушка спросила:

— Он назвал себя?

— Да. Сальваторе Рамирес.

Что?! Но ведь это же автор книги, которую я перевожу!

И она стрелой помчалась в приемную. Пьетро неторопливо последовал за ней и увидел экстравагантного привлекательного мужчину, который с театральным пафосом приветствовал Рут.

— Я привез книги сам, потому что непременно должен был познакомиться с синьоритой, которая лучше всех на свете понимает мою писанину, — проговорил он на испанском. — Сначала я позвонил вам домой и на работу, но там сказали, что вы приедете не скоро, и дали вот этот адрес, по которому я вас и нашел.