Кэролин Зейн - Секрет потерянной туфельки

Словно услышав его слова, малыш пискнул.

— Полагаю, эту почетную миссию мы возложим на тебя, — насмешливо проговорила Элла, целуя Мака в нос. — Но не горюй, мы будем рядом. — И она подняла захныкавшего ребенка на руки.

— Везет же мне, — пробормотал Мак совершенно искренне. Пока она усаживалась с малюткой в кресло-качалку, его терзали страхи — что ждет его впереди? Но комната наполнилась сладкими звуками голоса Эллы, разговаривающей с сыном, она, расстегнув блузку, дала ему грудь, и Мак вдруг почувствовал, что он ближе к раю, чем кто-либо из смертных. Несмотря на то, что будущее его покрыто мраком.

Вздохнув, он повернулся к раковине и принялся мыть посуду. Сквозь запыленное окно ему хорошо было видно садящееся солнце. Как быстро бегут дни здесь, в Доглеге. Вот и еще один день миновал. Он взглянул на крошечное личико своего сына и внезапно понял, почему его родителям неизменно хотелось не только иметь много детей, но и жить вместе с ними.

Покончив с посудой, Мак перекинул мокрое полотенце через плечо и, прислонившись к кухонной стойке, с облегчением вздохнул и оглядел комнату. Элла кончила кормить и теперь пеленала Гарта на ночь, все время ласково улыбаясь и вполголоса напевая. Маку она показалась необычайно красивой, впрочем, как и всегда.

И снова им овладело отчаяние. Как она отреагирует, узнав, что он купил у Клайда закусочную? Решит, что снова попала в западню? Пригрозит уходом?

Если так, он стеной станет на ее пути. Ни за что не даст ей еще раз уйти, каковы бы ни были руководившие ею причины. Вдвоем с Эллой они преодолеют любые препятствия. Именно это обещал он ей, предлагая выйти за него замуж.

Элла последний раз погладила животик Гарта, положила его в колыбельку, ласково улыбнулась ему и, выпрямившись, потерла виски.

— Готов лечь спать? — шепотом спросила она, взглянув на погруженного в мрачные мысли Мака.

— А-а-а. Гм. Да. — Очнувшись, он вздохнул и повесил мокрое полотенце на ручку холодильника.

Да, он готов. Больше, чем она может предположить.

— Ты не спишь? — еле слышно спросил Мак.

— Не сплю, — так же тихо ответила Элла, поворачиваясь на бок, лицом к нему. Тишину в комнате нарушало лишь легкое посапывание Гарта, а за окном громко щебетали птицы, приветствуя первые лучи солнца.

— Так я и думал. — Глаза его скользнули с ее лица на светлую массу волос, разметавшихся по подушке. Он провел пальцами по ее обнаженному плечу. — Отчего не спится? Тебе нужно как следует отдыхать. — Мак играл прядями ее волос.

Элла пожала плечами.

— Не хочется спать.

— Почему?

— Так, разные мысли лезут в голову.

— О чем же ты думаешь?

— Ну, как тебе сказать… — Элла сомневалась, стоит ли делиться с ним своими страхами и опасениями. Но так или иначе им придется об этом говорить. Они все время откладывают серьезный разговор, однако это не может длиться вечно. — О тебе. О том, как мило с твоей стороны, что ты остался с нами и мучаешься тут столько времени.

— Мучаюсь? — Мак лениво потянулся и зевнул. — Кровать — замечательная, и я не прочь мучиться на ней всю жизнь.

Улыбка Эллы из счастливой превратилась в грустную. Если бы это было так!

— Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Моя комнатушка далеко не номер в пятизвездочном отеле.

— Положим, что так. Но я совсем не неженка.

Элла хмыкнула:

— Скажешь тоже! Чтобы удовлетворить любую прихоть, к твоим услугам целая армия помощников: горничных, поваров, шоферов!

— Может, и так, но, когда мы отправляемся на дальние пастбища и неделями спим под звездами, мою жизнь не назовешь сахаром. А что до моего отца, то ему пришлось немало потрудиться, чтобы создать достойную жизнь себе и своим детям. Если ты этого не знаешь — он начинал с нуля.

— Большой Дедди?

— Вот именно. Ему досталось по наследству много хорошего, кроме — увы — денег. Родители отца были настолько бедны, что, случалось, не могли предложить своим детям на обед ничего, кроме своей любви. Большой Дедди до сих пор не перестает удивляться, как это они умудрялись существовать на те жалкие гроши, что отец зарабатывал на заводе. Да, богачами нашего деда с бабушкой никак не назовешь, но какой любовью они окружали своих отпрысков! Это и стало священной заповедью моего отца, которую он чтит всю свою жизнь: семья — это святое.

Элла долго смотрела на Мака, пытаясь осознать услышанное. Так вот почему она с первой же минуты знакомства прониклась симпатией к Большому Дедди. Он и мисс Кларисса замечательные люди, и все же…

Подтянув простыню к подбородку, Элла села и откинулась на спинку кровати. Сейчас самый подходящий момент для разговора.

Снова настало время покинуть сказочную страну, в которой она пребывала эти несколько дней, и вернуться к жестокой действительности.

Мак здесь уже больше недели, но почему-то всячески избегает серьезных разговоров о будущем. Она же больше не может находиться в неведении. Если он сочтет себя свободным от супружеских обязательств, она его не осудит.

Пора ей наконец свыкнуться с мыслью о том, что ожидать, будто Маку захочется остаться с ней, — значит попросту тешить себя несбыточной мечтой. Будь у него такое желание, он бы давно сообщил ей об этом. Маку следует возвратиться к себе на ранчо. К своим обязанностям в «Брубейкер интернэшнл». К Холли.

И чем скорее, тем лучше. Ведь чем дольше Мак пробудет здесь, тем тяжелее будет расставание.

Она обязана выложить ему все начистоту!

— Как видишь, — добродушно заметил Мак, — перспектива провести жизнь в Доглеге меня ничуть не смущает.

— Не надо забывать, что у тебя детство было совсем иное, чем у Большого Дедди. Или у меня. Поэтому ты сейчас стоишь перед выбором — свобода или обязанности.

Мак не сразу понял смысл ее слов.

— Вот как? — Он бросил пытливый взгляд на Эллу.

Она же, сохраняя внешнее спокойствие, хотя сердце ее истекало кровью, начала наставлять его на путь истинный:

— Ты, конечно, должен вернуться, в этом у меня сомнений нет. К работе в компании отца и… — Она запнулась, но через мгновенье продолжила: — И к прочим своим обязанностям. Да и Клайд вот-вот вернется, я ему понадоблюсь на кухне.

Выражение лица Мака было каменное, напрасно она сделала паузу в надежде, что он примется возражать. А ведь мог бы и сказать что-нибудь, с горечью подумала Элла. Что угодно. Мог начать спорить. Обозвать ее дурой. Но он не произнес ни звука. Только смотрел на нее — и все.

Раздраженная этим, Элла глубоко вздохнула.

— Следовательно, оставаться ты не можешь. Не так ли? — Ах, как ей в этот миг хотелось, чтобы он закричал: «Нет! Не так! Могу, могу остаться! Разрываю помолвку и остаюсь». Но Мак молчал.

Не в силах выносить затянувшееся молчание, Элла выскользнула из-под простыни и накинула на себя халат. Нагнувшись над колыбелью, она убедилась, что Гарт крепко спит, и, не глядя на Мака, принялась варить кофе.