Кэрол Дин - Мужчина на всю жизнь

Ему хотелось тотчас же войти в нее, хотелось овладеть ею, но Пол, превозмогая боль желания, принялся ласкать ее груди, бедра, лоно… Затем он развел в стороны ее ноги, и его пальцы осторожно раздвинули мягкие складки. Линн тотчас же вскрикнула и застонала, устремившись навстречу его ласкам. В горле у Пола пересохло, и он хриплым шепотом проговорил:

— Я мог бы заниматься с тобой любовью день и ночь, мог бы заниматься этим вечно…

Линн промолчала, у нее не было сил ответить, и Пол прекрасно это понимал. Боже, как ему нравилось доставлять ей удовольствие, как нравилось ласкать ее и слышать тихие стоны, чувствовать, как ее ногти впиваются ему в ягодицы! Линн требовала все новых и новых ласк. Наконец, содрогнувшись всем телом, она выгнулась дугой — и затихла, прижавшись к его груди. По-прежнему терзаемый желанием, Пол крепко обнял Линн и поцеловал в плечо.

— Пол, я так люблю тебя, — прошептала она. — Ведь ты заставил меня почувствовать трепет… стремление.

— Стремление?

— Как будто я хочу… схватить солнце и заполнить им себя, — пояснила она, целуя его.

— Удалось? — Он положил руку на ее грудь. — Наполнила себя солнцем?

— Нет. — Она покачала головой. — Зато я наполню себя тобой. Это лучше, чем тысячи солнц.

Пол приподнялся и накрыл Линн своим телом — его жажда уже достигла предела. В следующее мгновение он погрузился в нее, и она со стоном устремилась ему навстречу. Излившись в нее на вершине блаженства, Пол понял, что это было нечто большее, чем секс, большее, чем все, что он испытывал прежде.

Вконец обессилев, они долго лежали, думая каждый о своем. И в какой-то момент Пол осознал: если он оставит эту женщину — если сможет оставить ее, — то потом всю жизнь будет презирать себя. Тяжко вздохнув, он закрыл глаза.

На следующее утро Линн накинула халат и направилась в кухню. Поначалу она старалась как можно осторожнее пройти через гостиную, но вдруг поняла, что могла бы не стараться — Киффа в комнате не было. Линн вошла в кухню и нашла на столе записку.

«Полу и Линн.

Мы уехали. Сегодня утром Мишель дьявольски спешила освободить ваши владения. Хотя я мог бы оставаться здесь до конца лета. Знаю, вы будете скучать без меня, но крепитесь. Увидимся в Париже».

Внизу стояла подпись Киффа, а под ней было второе послание, написанное торопливым почерком.

«Линн, я очень сожалею, искренне сожалею. Мне хотелось бы, чтобы вчерашнего разговора не было. Забудь его, если сможешь. Иногда мне хочется, чтобы и меня самой никогда не было».

Приписка заканчивалась заглавной буквой «М».

Линн все смотрела и смотрела на эту записку. И вдруг почувствовала на своих плечах руки Пола.

— Полагаю, это прощальное благодарственное письмо, не так ли? — Он попытался через ее плечо прочитать записку, но Линн скомкала бумагу, не желая портить такое чудесное утро.

— Совершенно верно. — Она повернулась к Полу лицом и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. — Как говорят киногерои, мы наконец одни.

— Неужели? Я никогда не слышал такого выражения, но мне оно нравится. — Он похлопал Линн по попке. — А что с завтраком? Мне необходима пища, чтобы восстановить истощенные резервы. Пойми, женщина, еще одна такая ночь — и от меня останется лишь тень.

— «Женщина»? Он называет меня «женщиной» и ожидает, что я буду готовить ему завтрак? — Линн фыркнула и направилась к кофеварке, но Пол ухватил ее за руку и заглянул в глаза.

— У меня есть предложение. Давай выпьем кофе и устроим пикник — позавтракаем на берегу реки. Что скажешь?

— Замечательно. Это гораздо приятнее, чем готовить. — Она опять поцеловала его — ей хотелось беспрестанно целовать Пола — и занялась кофеваркой.

Минуту спустя Линн обернулась — и в изумлении уставилась на Пола, он по-прежнему стоял у стола и смотрел на нее сияющими синими глазами.

— Что?.. — У нее перехватило дыхание, и она потуже затянула пояс на халате.

— Ничего, — произнес он без всякого выражения и помотал головой, как бы выводя себя из состояния транса. — Просто я задумался… Думал о том, как много значит для меня твое присутствие. — В следующее мгновение Пол повернулся и стремительно вышел из кухни.

Прихватив с собой круассаны, баночку персикового джема и апельсиновый сок, они вышли из дома. Полчаса спустя Линн отправила в рот последнюю крошку круассана, а Пол, закрыв глаза, растянулся на одеяле. Собрав тарелки и пустые стаканы, Линн сложила посулу в плетеную корзину с крышкой и повернулась к Полу. Чуть приподнявшись, он схватил ее за руку, привлек к себе и повалил на одеяло. Она не сопротивлялась — такое окончание завтрака вполне ее устраивало. Какое-то время они лежали молча, глядя на кроны деревьев, раскинувшиеся над ними.

— Так о чем же Мишель просит тебя забыть? — неожиданно спросил Пол — он все-таки прочитал записку.

Линн не хотелось говорить на эту тему, и она не торопилась с ответом.

— Мишель не оскорбила тебя? — Пол приподнял голову и испытующе посмотрел на Линн.

— Оскорбила? Как тебе пришло такое в голову? — ответила она вопросом на вопрос.

— Временами Мишель бывает не в меру болтлива. Так что же она все-таки сказала?

— Она не сказала ничего особенного. Во всяком случае, ничего обидного.

— Я подумал… — Пол сделал глубокий вдох и отвернулся. — Подумал, что она могла рассказать об идиотском пари, которое… — Он внезапно умолк.

— А что за пари? — Линн села, скрестив ноги по-турецки, и невинно улыбнулась.

— Забудь об этом, — отмахнулся Пол. Сорвав длинную травинку, он принялся наматывать ее на палец.

— Может, речь идет о пари, по которому первая же очаровательная леди, затащившая в постель Пола Севернса, принесет домой пять тысяч долларов?

— Ты знала о пари? — Пол пристально взглянул на Линн.

— Мишель рассказала мне об этом в тот день, когда мы сидели с ней за ленчем в бистро.

— Все понятно, черт побери! — Он отбросил в сторону травинку и сел, прислонившись спиной к дереву.

Линн неожиданно рассмеялась.

— По моим расчетам, — проговорила она, — я уже заработала двадцать пять тысяч. А ты как считаешь?

— Тридцать. — Пол выпрямился и, взяв Линн за плечи, привлек к себе. — И учти, это еще не все. — Он снова привалился спиной к дереву и закрыл глаза.

«Еще не все». Эти слова тупой иглой вонзились в сердце Линн. «Четыре дня, у меня всего четыре дня», — промелькнуло у нее.

Поднявшись на ноги, Линн взглянула на Пола. Он тотчас же открыл глаза, и она заставила себя улыбнуться.

— Я, пожалуй, прогуляюсь вдоль речки.

Пол встал и заглянул ей в глаза. Затем обнял ее за талию и с невозмутимым видом проговорил:

— Тогда пойдем вместе.

День был жаркий и безветренный, прибрежный пейзаж, подернутый дымкой, успокаивал. Небесная синева и зелень деревьев расплывались в солнечном мареве, точно мазки на картинах импрессионистов. Какое-то время они шли молча. Наконец Пол заговорил: