Лора Бигелоу - Компаньонка

Грейс медленно багровела и тосковала. Неужели ей нужно рассказывать все? Зачем этому костлявому инспектору понадобилось вытягивать из нее информацию — ведь, судя по его вопросам, он и так все знает?

— Смелее, мисс Стил. Было ли названо имя некоего Марко Санти?

— Д-да…

— И мистер Стил особо просил вас о том, чтобы мисс Кларисса не встречалась с этим человеком?

— Да… Дэвид… то есть мистер Стил был почему-то уверен, что это знакомство чем-то грозит мисс Клариссе… Он был настроен резко против этого человека.

— Промежуточный итог нашей беседы таков: после определенных событий, едва не закончившихся трагически, семья Стилов прониклась к вам, мисс Колмен, доверием и симпатией. Перед отъездом мистер Стил посвятил вас в некоторые семейные проблемы и особо просил проследить, чтобы в его отсутствие его тетя не встречалась с Марко Санти. Что же было потом?

— Потом?

— Да, потом. Точнее — в тот же день, как уехал мистер Стил. Как вы провели его?

— Мы с мисс Стил отправились на прогулку.

— Где и познакомились с мистером Олсейнтсом, не так ли?

— Да…

— Как давно вы знаете, что мистер Олсейнтс и Марко Санти — одно и то же лицо?!

— Я… мисс Кларисса рассказала мне. В тот же день.

— Как давно вы знаете Марко Санти?

— Я не понимаю…

— Я объясню. Ваш работодатель дал вам вполне недвусмысленное поручение. Вы не только не выполнили его, но, напротив, стали всячески способствовать совершенно обратному. Вы поощряли встречи мисс Стил с Марко Санти, вы сами присутствовали на них и продолжали при этом скрывать сам факт этих встреч от всех, кто мог бы рассказать мистеру Стилу. Вам не кажется, что это несколько… странно? Заметьте, я пока не употребляю слово «подозрительно».

— Вы знаете, инспектор, я не очень люблю детективы и потому совершенно не разбираюсь в «подозрительных» вещах. Я поступила нехорошо, даже непорядочно по отношению к мистеру Стилу, это я признаю. Однако я сделала это не в своих личных интересах и не по злому умыслу. Мне мистер Олсейнтс… Марко Санти не показался плохим человеком. Я посчитала себя не вправе вмешиваться в личную жизнь мисс Клариссы Стил.

— Мы говорим о психически неполноценном человеке!

— Не смейте так говорить! Во-первых, вы не врач, чтобы ставить диагнозы. А во-вторых, мисс Стил, Кларисса — она замечательная, добрая, обаятельная женщина! Ни о какой неполноценности речи там идти не может.

— Не могло.

— Что?

— Прошедшее время уместнее. Но об этом позже. Скажите вот что: после того, как вы узнали секретный код на витрине с Библией, вы виделись с Марко Санти?

— Я…

Грейс осеклась и посмотрела на инспектора Джеббинса совершенно безумным взглядом. Тот спокойно его выдержал и теперь ждал ее ответа. Истина медленно разворачивалась перед девушкой, уродливая, скользкая, словно слизень, истина, и была она так ужасна, что сердце в груди рвалось на части, становилось трудно дышать, звенело в ушах…

Инспектор Джеббинс поднялся со стула и произнес своим бесцветным, скучным, невыразительным голосом:

— Вчера вечером, мисс Колмен, мистер Дэвид Стил обнаружил, что его тетка, мисс Кларисса Стил, исчезла из Мэнор-Стил, не оставив даже записки. Чуть позже мистер Стил случайно обнаружил, что из его фамильной библиотеки, из специально оборудованной витрины пропала антикварная Библия, являющаяся семейной реликвией семьи Стилов. Как сообщил полиции мистер Стил, шифр, открывающий кодовый замок витрины, был известен только ему… и вам.

Грейс взялась ледяными пальцами за виски, потому что боялась, что голова сейчас просто взорвется. Когда в кухне раздалось какое-то воронье карканье, она даже не сразу поняла, что это ее собственный голос.

— Вы хотите… Дэвид… Он обвиняет меня… в краже?!

Во взгляде Джеббинса промелькнуло нечто вроде сочувствия. И тут же исчезло.

— Официальное обвинение пока никому не предъявлено. Главной задачей полиции на сегодня является поиск и скорейшее разыскание мисс Клариссы Стил. Мистер Стил дал понять, что это — главное. Что же касается Библии… Факты, мисс Колмен, только факты. Код знали мистер Стил и вы. Вы уезжаете на следующий день в Лондон. Без предупреждения, без записки, без телефонного звонка. На квартире у себя не остаетесь, весь вечер проводите вне дома. В это же самое время становится известно об исчезновении мисс Стил. Скажу больше: мистер Олсейнтс, как вы можете догадаться, тоже исчез. На этом пока все. Из города не выезжать, обо всех возможных перемещениях извещать полицию. Телефон на карточке. Всего наилучшего.

Инспектор Джеббинс, молчаливый толстяк Файнс и констебль Дерри покинули квартиру, оставив позади полный разгром и почти бездыханную Грейс Колмен.

Если бы кто-то сказал Дэвиду Стилу еще пару дней назад, что он будет прочесывать Англию вдоль и поперек, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, что будет гнать машину сквозь тьму и по бездорожью от порта к порту, от автобусной станции к автобусной станции, что будет метаться, хватая полисменов и прохожих за руки, торопливо совать в билетные кассы фотографию Клариссы, словом, вести себя, как истеричная девица, — он бы не поверил.

Тем не менее, все так и было. Ночь, летящее под колеса шоссе, тоскливые вздохи Стенли Рочестера на соседнем сиденье — и тоска, смешанная с черным, липким ужасом.

Первое и главное сейчас — Кларисса. Только бы с ней ничего не случилось, только бы этот негодяй не успел бы ее обидеть, напугать, сделать с ней что-то ужасное!

Потом — когда он найдет Клариссу — будет время подумать и о другом кошмаре. И когда он сможет подумать о нем — он умрет.

Потому что каждый человек может вынести ровно столько предательств, сколько может. Потом сердце просто не выдерживает.

Черноволосая колдунья, синеглазая ведьма… Что же ты наделала…

Да нет, не Книгу жалко — Книга что! Книга видела пожары и чуму, ее касались руки оборванцев и королей, воров и святых, так что этой Книге все нипочем. Никуда она не денется, разве что поменяет место жительства.

Страшнее и больнее другое. Если все — так, если факты — действительно упрямая вещь, если синеглазая ведьма с волосами темнее ночи действительно… воспользовалась…

Не думать. Не помнить. Забыть.

Забыть — что? Атласную гладкость кожи? Загорающиеся под его поцелуями губы? Шепоты, стоны, крики и клятвы, гибкость горячего тела, влажный жар плоти, блаженное опустошение, полет над бездной, бархат ночи, окутывавший их двоих и суливший в награду — вечность?

Забыть, как опять стал дураком? Как позволил себе поверить, будто хоть одну женщину в мире может интересовать живой, голый человечек, Дэйви Стил?

Единственное, чего мужчина не в силах забыть никогда — это унижение. И Дэвид Стил страшно и беззвучно скрипел зубами, заглушая самому себе шум мотора, и гнал, гнал тяжелый «БМВ» сквозь ночь, приказывая себе забыть и зная, что не забудет никогда…