Джоанна Беррингтон - Герой-романтик

— Наверное, Лос-Анджелес теперь ассоциируется у тебя с чем-то плохим? — спросил Филипп, когда Мелисса положила трубку.

Та задумалась. С одной стороны — да. Здесь с ней случились серьезные неприятности. Но с другой стороны… Виноват в них не город, а люди.

— А почему ты спрашиваешь?

— Я подумал, а не задержаться ли нам тут до завтра, — пожал плечами Филипп. — Я давно не видел океана. И раз уж выдалась такая возможность… Впрочем, если ты скажешь “нет”, то мы сегодня же вылетим домой.

Мелисса хмыкнула. Конечно, она соскучилась по отцу и Габриэле. Но она так была рада Филиппу, что не видела причин отказать ему. Один-два дня — это же немного! Они проведут их вместе. Возможно, это отличный шанс для них узнать друг друга лучше. Они же как-никак родственники.

— Скажи, а ты знал, что у тебя есть родная сестра? — спросила Мелисса.

Филипп почему-то замялся. Ответ был простым — нет, он не знал. Но его очень смутило слово “родная”. Она же до сих пор не ведает, что является приемным ребенком. Сказать правду сейчас? Ну нет, и так слишком много потрясений. Лучше подождать подходящего случая.

— Мне отец не говорил о тебе, — говорила Мелисса, не заметив его растерянности. — Представляю, как тяжело ему было все эти годы держать в себе такую тайну. Но, знаешь, я не осуждаю ни его, ни маму. Видимо, были причины поступить так, как поступили они.

Филипп кивнул. Он был полностью согласен с этим утверждением.

— Знаешь что… Я пойду в душ, а ты выясни, пожалуйста, у администратора гостиницы, где мои вещи, — попросила Мелисса и пояснила: — Их оставили здесь на хранение. А потом давай сходим куда-нибудь и пообедаем. У меня проснулся зверский аппетит!

И она счастливо засмеялась. Как же это здорово — взять и пойти куда-нибудь пообедать!

Она, не сдержав эмоций, вновь подошла к Филиппу и крепко обняла его.

— Ты самый лучший брат на свете, — произнесла она.

Он снова погладил ее по волосам, раздумывая — сказать или не сказать. Нет, все-таки рано. Еще не подошло время открывать ей правду…

Мелисса вновь чувствовала в себе способность радоваться жизни. И это было прекрасно. Лос-Анджелес как будто заиграл для нее новыми красками. Она с удовольствием показывала Филиппу городские достопримечательности, и сама заново открывала для себя город. Не было ничего, что тревожило бы ее… Или почти ничего.

Иногда она ловила на себе его взгляды… И это были совсем не взгляды родственника. Он ни словом, ни делом не открывал ей своих чувств, но не заметить их было сложно.

Ее пугало ТАКОЕ его внимание. Но больше ее пугало то, что ей хочется ответить ему взаимностью. Когда мужчина случайно прикасался к ее руке, у нее возникало желание взять его ладонь и не отпускать. Когда он встречался с ней взглядом, ей хотелось смотреть в его голубые глаза нескончаемо долго.

Она как могла сдерживала себя.

Он мне брат. Он мой родной брат, повторяла про себя молодая женщина. Это помогало вернуться на землю. Но ненадолго.

Вечером они добрались до пляжа Санта-Моники, прихватив с собой бутылку дорогого вина и пару бокалов. Расположились прямо на песке, планируя любоваться закатом и отмечать освобождение Мелиссы.

— Океан так красив, — тихо произнес Филипп, распечатывая бутылку. — В нем чувствуется мощь. Это стихия, неподвластная человеку… Как любовь.

Молодая женщина грустно улыбнулась. В лучах заката ее волосы стали нежно-розового цвета. Она сидела, подобрав под себя ноги, в светлом сарафане с обнаженными плечами. Красивая, задумчивая…

— За тебя, — произнес Филипп. — Ты самая удивительная из всех, кого я знал когда-либо…

— Не надо, — едва слышно попросила она. — Не говори так…

Филипп вопросительно посмотрел на нее.

— Знаешь, я сейчас скажу тебе кое-что, — вдруг подняла на него глаза Мелисса. — Я не должна этого говорить, но все же…

Она помолчала. Одной рукой держа бокал за тонкую ножку, другой пересыпая песок. Набирала в ладонь — и он тонкой ниточкой тянулся вниз, образуя маленькую пирамиду.

— Я хочу сказать, что мне безумно жаль, что ты мой брат, — наконец произнесла молодая женщина. — Может быть, это глупо, но ты, кажется, лучший из мужчин, которые встречались мне… Конечно, не считая отца.

Филипп почувствовал, что в горле у него пересохло. Сделал глоток, но это практически не помогло. Где-то в груди застряли слова, и они искали выхода наружу.

Сейчас. Пора.

Он взял Мелиссу за руку, и она на этот раз не отдернула ее. Ладонь была сухой и горячей…

— Я тебе не родной брат, — четко произнес он.

Она вскинула на него недоуменный взгляд.

— Мелисса… ты приемная дочь…

Молодая женщина не дала ему договорить. Вскочила на ноги, попятилась, словно от прокаженного… Случайно задела бутылку, и она опрокинулась. Вытекшее из нее вино немедленно впиталось в песок.

— Что? — Это слово как стон вырвалось из ее губ.

— Так получилось… тебя удочерили… — объяснял Филипп.

Мелисса остановилась в двух шагах от мужчины, которого до последней секунды считала своим родным братом.

— То есть мы не родственники? — пораженно проговорила она. — И отец на самом деле мне не отец? Сколько еще секретов хранит это семейство? Может быть, мы вообще пришельцы с другой планеты?!

Филипп встал и хотел подойти к ней, чтобы обнять и успокоить. Но она покачала головой, давая понять, что этого не нужно делать.

— Извини, мне нужно побыть одной, — решительно произнесла она.

— Ведь ты не думаешь, что отец тебя не любит, потому что ты ему не родная? — спросил он. — Надеюсь, ты не скроешься сейчас в неизвестном направлении?

Мелисса опустила голову. Нет, конечно, она так больше не поступит.

— Пожалуйста, мне нужно побыть одной, — вновь сказала она тоном, не терпящим возражений. — Поезжай в гостиницу. Я приеду следом.

Филипп смотрел на нее с надеждой, что она передумает и позволит ему остаться, но молодая женщина была непреклонна.

— Я буду ждать тебя, — сказал он и, развернувшись, пошел прочь, оставляя любимую в одиночестве. У него была лишь надежда, что она сделает так, как обещает.

Мелисса проводила его взглядом и побрела по пляжу вдоль океана. Ей действительно было о чем поразмыслить…

Филипп сидел в кресле перед выключенным телевизором. В номере был полумрак — горел только светильник на прикроватной тумбочке. В душе царил хаос. Тоска по Мелиссе смешивалась с верой в лучшее, и это, надо признать, был гремучий коктейль эмоций…

Он ждал, когда раздастся звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине. Но пока тишину нарушало только его дыхание и биение сердца.

Была уже поздняя ночь. Он расстался с Мелиссой больше четырех часов назад. Целую вечность.

Жалел ли он о том, что сказал ей правду? Нет. Он поступил бы точно так же, даже если б ему предложили все переиграть…