Сеймур Элстин - Любовь в виноградниках

Ни на секунду не останавливая свою лекцию, Тони устремил на нее пристальный взгляд, и несколько женщин тоже обернулись на нее, подняв брови.

Мэри в замешательстве повернулась, чтобы выйти, но услышала, как он быстро проговорил за ее спиной:

— Прошу извинить меня, леди, но мне необходимо обсудить срочный вопрос с коллегой. Если вы желаете попробовать образцы наших вин, то дегустационная комната в вашем распоряжении.

Стоя в дверях, Мэри могла бы поклясться, что услышала дружный вздох разочарования.

Она сердито поспешила назад, к «шевроле». Надо было просто оставить ключи в машине и уйти домой. Но Тони догнал ее на полпути к стоянке.

— Мэри, подожди! — воскликнул он, пытаясь остановить ее.

Она отступила в сторону, но недостаточно быстро, и сильные руки обхватили ее за талию, вдруг приподняли в воздух и снова опустили. Едва ее ноги коснулись земли, как она яростно повернулась к нему.

— Что ты такое делаешь?

— Я хотел спросить тебя первый, но, судя по твоему лицу, ответ будет не очень-то приятный, чтобы выслушивать его здесь.

Он многозначительно взглянул на женщин, выходивших из здания, и взял ее за руку.

— Пойдем лучше ко мне в кабинет.

— Я никуда не пойду с тобой!

Она рванулась, чтобы освободиться от его руки, но он не отпустил ее.

— На твоем месте я бы не отказывался. Некоторые из этих дам очень известны в городе. Ты хочешь дать им повод для новых сплетен за завтраком?

Сплетни… Это ненавистное слово подействовало на Мэри, как никакое другое. Тони, видимо, понял, что сумел с ней справиться, и уверенно двинулся в сторону дегустационного павильона, цепко держа ее за руку.

Увидев, куда они направляются, Мэри начала упираться.

— Я не могу идти туда.

— Не волнуйся, — прервал он ее, заворачивая за угол дома, где наверх вела лестница.

На площадку выходила дверь с табличкой «Администрация». Он открыл ее, и им навстречу вырвался прохладный поток воздуха от кондиционера. Обстановка была строгой — большой дубовый стол, черные кожаные кресла. Он усадил ее в одно из них и присел напротив на краешек стола, скрестив ноги.

— Мне показалось, что тебе хочется скормить меня одному из моих давильных аппаратов.

Он выглядел при этом таким снисходительным и уверенным в себе, что Мэри захотелось его как следует стукнуть.

— Это был бы еще слишком хороший конец для такой подлой и трусливой личности, как ты, — резко ответила она.

— Понятно. Что же я сделал такого трусливого и подлого?

— А ты не знаешь? — Она вскочила на ноги, чтобы он не мог смотреть на нее сверху вниз. — Сегодня я просмотрела бумаги отца, и знаешь, что там обнаружила? Он задержал арендную плату уже почти на три месяца!

Она уперла руки в бедра и бросила на него гневный взгляд.

— Очень умно с твоей стороны, Тони, позволить ему это. Теперь остается только сослаться на невыполнение обязательств в конце последнего месяца. — Она вызывающе шагнула к нему. — Но есть одно осложнение. Я теперь здесь, и первое, что собираюсь сделать, — заплатить долг.

Схватив кошелек, она принялась лихорадочно рыться в нем, пока не нашла свою чековую книжку.

— Я выпишу чек прямо сейчас. — Она быстро написала дату, фамилию Тони и поглядела на него. — Значит так. Три месяца истекают…

— Четыре месяца. Он должен уже за четыре.

Мэри почувствовала себя так, словно ее ударили в солнечное сплетение. Четыре месяца! Но это значит… Она медленно опустилась в кресло, сознание безнадежности внезапно лишило ее силы.

Почему отец не сказал ей? Или он и сам не знал об этом? В документах царила страшная неразбериха.

— Отец знает? — спросила она тихо.

— Сомневаюсь. Он все еще говорит, что собирается выкупить землю, когда срок аренды подойдет к концу.

Он пристально взглянул на нее.

— Ты немного побледнела, сейчас я принесу тебе чего-нибудь холодненького.

Он подошел к дубовому панельному шкафу, целиком занимавшему одну из стен кабинета. При легком прикосновении одна дверца отворилась, внутри оказался маленький холодильник. Тони достал оттуда высокую, зеленовато-золотистую бутыль вина. Точными движениями открыл ее, налил светлую жидкость в небольшой бокал и вернулся с ним к Мэри. Все еще пораженная услышанным, она машинально приняла бокал и отпила глоток. Сначала холодное вино просто раздражило ее вкусовые рецепторы, вернув к действительности. Она отпила еще глоток, задержав напиток во рту и вдыхая аромат букета. Она никогда не считала себя гурманом, но эффект, произведенный этим вином, был поразительным. Благодаря разъяснениям Эдварда, она разбиралась немного в качестве вин. Это был лучший белый совиньон, который ей когда-либо приходилось пробовать.

Тони одобрительно хмыкнул.

— Вот теперь ты выглядишь лучше.

— Это твое вино? — спросила она, привычно поднимая стакан к свету, чтобы рассмотреть прозрачность.

— Это вино — гордость и надежда Голардо. Именно на нем я строю мои планы расширения производства вин для нашего рынка.

Тяжело вздохнув, Мэри опустила бокал.

— И потому ты не объявил отцу о просрочке и спокойно лишил его последней надежды. — Она гордо подняла подбородок. — Почему же ты позволил мне думать, что у нас еще есть какие-то шансы?

— Я считал, что ты сама должна узнать обо всем. — Тони пожал плечами и поднялся, чтобы наполнить свой бокал. — А что касается твоего отца, то так будет лучше для него, поможет смириться с мыслью о потере, если позволить ему оставаться на месте, пока срок аренды не подойдет к концу.

Сбитая с толку этим неожиданным великодушием, Мэри спросила:

— А как же я? Тебя не беспокоит, что я могу попытаться как-нибудь помочь ему сохранить землю?

Перед тем как ответить, Тони посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом.

— Откровенно говоря, я не думаю, что это возможно. Но в тебе есть нечто, что заставляет меня дать тебе шанс. Ты так не похожа на всех известных мне бухгалтеров, Мэри. Они, как правило, люди скучные, педантичные. А ты так и пылаешь страстью и энтузиазмом.

Страстью? Она чуть не рассмеялась. Никто и никогда не мог упрекнуть ее в страстности. Скорее наоборот, в ее отсутствии. На ранчо у отца она чаще теряла контроль над собой, чем это было ей свойственно, но раздражение и гнев вовсе не то же самое, что страсть. Страсть принесла ей боль и несчастье…

— Мэри. — Спокойный ровный голос вернул ее от края пропасти мрачных и тяжелых раздумий. — Я сказал что-то такое, что тебя расстроило?

Она выпрямилась и слегка кашлянула.

— Ничего особенного. Только ты заблуждаешься насчет моей страстности.

Она снова поднесла бокал к губам и отпила глоток, наслаждаясь изысканным букетом напитка.

— Я заблуждаюсь? Думаю, это ты заблуждаешься на свой счет. Но ничего, время покажет.